Бригада
Шрифт:
— И ты поверил в эту чушь собачью? — заревел Пзт.
— В худшем случае мы выиграем время, а в — лучшем он уйдет на восток. Мы победили две орды. А другие орды пусть живут, как раньше, все время кочуя на восток. Мы же наконец обретем мир.
— Начнем с того, что через двадцать лет они снова будут здесь.
— Целых двадцать лет, Пэт. За это время мы окрепнем, соберемся с силами. Они не посмеют нас тронуть, — его голос смягчился, — и убийства прекратятся.
— То есть взвалим этот груз на будущее поколение.
— Наше поколение больше не может воевать, Пэт. На Руси не осталось ни одной семьи, которая не потеряла
И стали бы рабами — даже хуже, скотом. Как ты можешь говорить это, когда Эндрю, человек, который освободил тебя из рабства, возможно, умирает? И это твоя благодарность?
— Сейчас наша главная задача — выжить, Пэт. С тех пор как началась эта война, мы терпим одни поражения. Мы отступили уже более чем на пятьсот миль. Три корпуса полностью уничтожены. Когда же, черт возьми, это кончится? Тогда, когда Суздаль будет охвачен пламенем?
— Даже если он будет гореть, мы все равно продолжим сражаться. По крайней мере, тридцать пятый Мэнский полк и сорок четвертая Нью-Йоркская батарея — точно. Мы ведем уже вторую войну ради того, чтобы покончить с рабством, и да будем мы прокляты, если поползем перед ними на коленях и протянем руки, чтобы на них надели кандалы. Ваш народ давно к этому привык, но с нами этот номер не пройдет, черт вас всех возьми.
Слова Пэта были настолько обидными, что Калин поежился. Пэт понял, что зашел слишком далеко, и хотел извиниться, но не смог справиться с гневом и молча, с вызовом, смотрел на президента.
— Как президент я могу дать приказ к отступлению.
Пэт посмотрел на свой мундир, заляпанный кровью. Это была кровь Эндрю. Что бы Эндрю сделал на его месте? Человек, который написал конституцию и создал Республику на чужой планете, что бы он сейчас сказал?
— Эндрю всегда говорил, что военные должны безоговорочно подчиняться гражданской власти, — сказал Калин, будто читая его мысли.
— А как же Рим, а вице-президент Марк?
— Они найдут убежище на Руси. Гаарк сказал, что все желающие могут покинуть Рим.
Пэт засмеялся и отрицательно покачал головой.
— Когда по пути наши войска растянутся, Гаарк нападет на нас и на полтора миллиона местных жителей, которых мы будем сопровождать. Поверь мне.
— Вы с Эндрю говорили, что его армия тоже растянута, и он так же, как и мы, привязан к железной дороге. И так же, как и мы, не хочет больше воевать.
— Почему же он здесь? Раз он не хочет воевать, может убираться когда захочет. Так ему и скажи.
— Ты не ответил на мой вопрос, Пэт. Пэт кивнул, не отрывая взгляда от Калина
— Я не Эндрю, сэр.
— Что это значит?
— То и значит.
— То есть ты будешь возражать.
На лице Пэта мелькнула озорная ухмылка.
— Сэр, по-моему, Эндрю называл это как-то красиво — конституционным кризисом, что ли.
— Ты этого не сделаешь.
Пэт встал и вышел из-за стола.
— Давай ненадолго вернемся в прошлое. Калин. Помнишь, как мы первый раз пошли в кабак и какую устроили драку? Мы выпили вместе не одну рюмку и, даст бог, выпьем еще. Но сейчас, дружище, наши пути разошлись. Рим не поддержит тебя, произойдет раскол Республики. Я бы не хотел вести себя как какой-нибудь боярин, но, видимо, придется. Я прикажу армии остаться, и, клянусь богом, многие подчинятся. Я скажу им, что это воля Эндрю,
и они послушаются. Поэтому я умоляю тебя. Калин, не заставляй меня идти на это. Если Эндрю не умрет от раны, его убьет наша с тобой ссора. Я помню, он мне как-то говорил, что, если армия не подчиняется своему главнокомандующему (в данном случае тебе), это создает прецедент. Даже если мы выиграем войну и освободим всю планету, как всегда мечтал Эндрю, это отныне будет нам мешать. Знаешь, что самое главное для Эндрю? Не армия и даже не победа, а Республика.Пэт вздохнул, вернулся за стол, открыл ящик и достал бутылку с двумя стаканами. Налил водки и предложил Калину.
Президент медленно поднялся, и у Пэта мурашки забегали по спине. У Калина был такой же взгляд, как у Линкольна, те же цилиндр и борода. В этот момент он был вылитый Линкольн.
Президент надел цилиндр и отрицательно покачал головой.
— Я не буду с тобой пить, — тихо проговорил Калин и направился к двери.
— Мистер президент.
Калин остановился и оглянулся.
— Пожалуйста, не делай этого. Если никакие другие причины не могут тебя убедить, то я прошу тебя ради Эндрю.
— Какой смысл в моем президентстве? Вы, янки, дали мне эту должность, так же как вы дали нам и все остальное — Республику и эту проклятую войну.
— Мы дали свободу самим себе. Черт возьми. Калин, ты не помнишь, что из шести сотен парней, попавших сюда, в живых осталось меньше двухсот, что уже более ста тысяч солдат, воевавших вместе с ними, похоронено? Мы сражались все вместе, и никто никому ничего не давал. Свобода — это не подарок, это право, которое нужно заслужить кровью.
— И сколько еще крови мы должны пролить?
— Возможно, кровь каждого из нас — твою, мою, всех. Но будь я проклят, если перед кем-нибудь согнусь. Я — Патрик О'Дональд и никому не позволю передо мной заноситься. Будь то боярин, или ирландский лорд, или тем более какие-то бантаги.
— Дай бог, чтобы ты оказался прав.
— Так мы остаемся?
Калин замялся:
— Пока да.
Поправив цилиндр, президент вышел из кабинета.
Облегченно вздохнув, Пэт откинулся на спинку кресла и, не думая об обещании, которое он дал сам себе, выпил оба стакана.
— Пэт О'Дональд, я смотрю, ты и вправду не притрагиваешься к бутылке, как обещал.
Пэт поднял голову и увидел в дверях Эмила.
Пэт грустно покачал головой и, налив еще два стакана, жестом предложил доктору присоединиться.
Вздохнув, Эмил сел и с притворной неохотой взял стакан.
— Как он, Эмил?
— Пока не знаю. Я резал его прямо на полу поезда, в далеко не стерильных условиях. Кажется, мне удалось остановить кровотечение. Но боюсь, что придется делать еще одну операцию. Сломаны два ребра, и в легких могли застрять обломки костей. Но повторная операция убьет его: он потерял слишком много крови.
Эмил вздохнул.
— Ему нужна кровь, черт побери. Я думал о том, чтобы взять чью-нибудь кровь и перелить ему.
— Разве ты раньше этого не делал? Эмил кивнул:
— Пять раз. Но только в крайних случаях. Если бы я этого не сделал, они бы умерли. Три раза были удачными, но в двух других что-то не получилось. Словно кровь была не та. И они оба умерли, хотя я не знаю почему. Я не хочу рисковать.
— А если ты этого не сделаешь?
— Скорее всего, он умрет.
— Тогда делай! — заревел Пэт. Эмил опустил голову.