Бригантина, 69–70

Спели мою любимую. «Неужели тебе не надоели горы и ты не хочешь спуститься вниз ко мне?» — спрашивает невеста. «Нет, горы никогда не надоедают, они всегда красивее и желаннее, чем женщина».

О песнях трудно писать, их надо слушать. Но я попробую все-таки.

Сванские песни прежде всего отражают и по звучанию и по содержанию историю народа и его оригинальный быт. Многие из них сохранились точно в таком виде, какими они были пять, семь, девять столетий назад. Почти исчезла национальная одежда сванов, умерли многие обычаи и традиции, разрушились даже кое-где башни и дома — замки сванов, но песни остались жить во всей своей первобытной красоте и неприкосновенности.

До сих пор старинные сванские песни сопровождаются иногда хороводами и сольными танцами, к этому присоединяются также мимические сцены, что-то вроде театрального действия. Получается сочетание неотделимых в данном случае пения, танца и драмы. Это очень древняя форма искусства. Да и здесь-то теперь такое случается не часто: старики уходят, а молодежь не очень этим интересуется. Я уверен, придет время, и сваны будут по крупицам собирать и восстанавливать свои замечательные, неповторимые песни, танцы и хороводы. Хорошо, если удастся еще кое-что сохранить постоянно действующему сванскому ансамблю песни и пляски.

По своему характеру все сванские песни можно разделить, видимо, на бытовые, или трудовые, военные и походные, культовые песни и хороводы.

Песни походные звучат как своеобразные марши, с очень интересным, оригинальным ритмом, С ними хорошо идти через перевалы. О сохранении свободы сванов, о героях и вождях народа рассказывают песни военные. Они обычно сопровождаются хороводами. В этих песнях часто упоминается царица Тамара, воспевается ее красота, ее дорогой наряд, убранство коня царицы и т. д.

Но больше всего у сванов старинных обрядовых песен и хороводов. Чаще это гимны, воспевающие природу — солнце, горы, поля и леса Сванетии, но среди них и много песен, посвященных легендарным героям. Скажем, весьма популярен хоровод «Беткиль», развивающий и изображающий описанную уже историю молодого охотника и богини охоты Дали. В этом хороводе танцуют и поют все: и мужчины, и женщины, и дети.

Строги и печальны похоронные сванские песни, или зари. Их поют только мужчины. С этими песнями, бывало, сваны несли через перевалы тело погибшего родственника, чтобы похоронить его на родовом кладбище. Есть еще целая группа свадебных обрядовых песен, всех не перечислить.

Сванские песни обычно хоровые, поются на три, редко на четыре голоса. Мелодия у них проста, но многоголосная песня звучит удивительно гармонично. Льется она мощно, сурово и грозно, как горный поток или низвергающийся с высоты водопад, как снежная лавина.

В первый день в церковь Квирика попасть не удалось, от нас потребовали разрешения самого Сандро Чарквиани, председателя райисполкома Верхней Сванетии. Я не удивился, знал, как ревностно берегут сваны эту свою реликвию. Совсем еще недавно монастырь Квирика и Юлиты постоянно охранялся вооруженной стражей. Читал у Сергея Анисимова, [19] как приехал сюда немец изучать один из древнейших списков Евангелия, относящийся к VII веку. Запасся он бумагами от губернатора и даже от министра, а в церковь его не пустили.

19

С. Анисимов, Картины Кавказа. П., 1918.

Только спустя неделю сумел он договориться и то за большие деньги. Сидел немец над книгой, а по бокам стояли два вооруженных свана и глаз с него не спускали. Своим стражам он отдельно платил по рублю в день за то, что они его караулили.

— Спешить не будем, — сказал Миша, — мы свое возьмем, не может того быть…

Сели на лошадей и поехали в Ушгул. Узкая тропка шла высоко над рекой то через лес, то по крутым осыпающимся склонам. Время от времени приходилось сходить с лошади и вести ее в поводу. Переправлялись через бурные потоки боковых ущелий, карабкались вверх, круто спускались вниз, так что седло съезжало на шею лошади и приходилось ее заново подпруживать. Я, хоть и привык к горам, не мог наглядеться на красоту, открывающуюся путнику в верховьях Ингури.

Приблизительно на полпути Миша придержал коня и подождал меня.

— Смотри, стена Дэва, — указал он на дно ущелья.

Ущелье, почти теснина, было перегорожено с обеих сторон высокой каменной стеной. Шириной метра в два и высотой метров в тридцать. Из какой она сложена породы, не могу сказать, вниз не спускался, скорее всего из вертикально расположенных плит сланца. Выходы скал в виде ровных стен начинаются на одной стороне ущелья и продолжаются на другой. В середине эта стена прорвана пляшущим потоком Ингури.

— Стена Дэва, — повторил Миша. — Я ходил на нее смотреть, будучи мальчишкой. Мы верили, что ее построил Дэв. — И он рассказал еще одну легенду.

Дэв полюбил Ламарию и захотел на ней жениться. А Ламария не соглашалась. Тогда Дэв рассердился и начал перегораживать Ингур каменной стеной, чтобы затопить ущелье и сделать здесь море. Он носил камни и возводил стену сразу с двух сторон, с этого склона и навстречу — с другого. Но боги не могли допустить такого, и против Дэва выступил на этот раз сам Джграг. Когда стена была почти готова и Дэву оставалось перегородить реку, сбросив вниз огромный камень, по ущелью вдруг понесся громадный баран, выпущенный Джграгом с ледника Шхара. Ударив рогами в стену, гигант развалил ее. Остатки камней унесла река.

Полюбовавшись на добросовестную работу Дэва, мы повернули коней в сторону Ушгула. Что говорить, путь от Кали до Ушгула мы могли бы легко пройти пешком. Однако поездка наша утратила бы от этого часть прелести. Въехать в Ушгул на конях все равно что прибыть по океану в обетованную землю на паруснике. Парусов над морями и океанами нынче так мало! Не больше, чем неизведанных стран. А Ушгул — один из самых таинственных уголков на земле. Я был готов к сильным и ярким впечатлениям, но то, что я увидел, ошеломило.

Перед этим мы объехали верхом общества Лахамур, Чебухев, Пар, Цхумар и Эцер — бывшие владения князей Дадешкелиани. Там было интересно, но места эти полузаброшены, башен и всякой старины немного. Разве что селение Кичкилдаш производит впечатление древнего селения сванов. Знаменитое некогда селение Таврар пустынно и лежит в развалинах. Сейчас тут живет всего шесть семей, хотя еще недавно было семнадцать. Селений Лашграш и Чебухев практически не существует, жители покинули их лет десять назад. Одни развалины. Из этих мест, расположенных вдали от основной дороги, люди перешли жить в ущелье Накра. Раньше Накра была совсем незаселенной. Тепцов так писал о ней: «Сванеты боятся селиться в этой узкой таинственной долине, и не без основания: следы весенних и зимних разрушений завалами видны здесь на каждом шагу». Теперь в Накру проведена хорошая автомобильная дорога. Лет шестьдесят назад стала она заселяться, а после войны, с образованием колхозов, сюда перебрались жители Чебухев, Лашграша, Таврара и других верхних селений. Поэтому во всем ущелье Накры вы не найдете ни одного старинного сванского дома или башни. По Накре и по Бечо как раз пролегают туристские тропы, ведущие с перевалов. Люди идут по Сванетии и не видят Сванетии. Совсем не то Ушгул.

Попадаешь в иной мир, в другой век. Это как сон наяву. Лес черных башен молчаливо стоит в окружении таких же черных и таких же древних домов-крепостей. Нет никаких пристроек или новых зданий. Все как тысячу лет назад. Живая история.

В узеньких проулочках лежал снег, в Местии давно отпахали. Толстые обуглившиеся двери со следами пуль, закопченные окна-бойницы, темные проемы входов в башни и дома, таинственные дворики… Люди встречались не часто и всё старики — молодежь на работе. Перед каждым встречным я останавливался пораженный — настолько выразительны их лица. Они спокойны и суровы. Люди смотрят твердо и прямо глазами людей, ничего не страшащихся, гордых и властных и в то же время добрых и мудрых. Движения и все манеры неторопливые и уверенные. Передо мной вставали ушгульцы, «племя львов», гордость Вольной Сванетии, отважные и непобедимые люди, сохранившие на века свой облик, как и эти монументальные замки; люди, веками притесняемые, с одной стороны, князьями Дадешкелиани, с другой — Дадиани, но отстоявшие свою свободу.