Бриллиант Фортуны

Алексей нетерпеливо махнул рукой.

– Доктор Роллен ни при чем. Вот послушайте, что он мне рассказал…

Глава двадцатая, в которой становится ясно почти все, кроме самого главного, а затем вдруг становится совершенно темно

Все началось 16 сентября 1822 года, когда в дверь с табличкой «Мсье Роллен, доктор» постучал взволнованный человек.

– Доктор, скорее, ради бога! Я умираю…

Стояла глубокая ночь, и студенту Трибуле, который подменял своего уехавшего в Сен-Лис товарища, вовсе не улыбалось вставать с теплой постели. Но стук все продолжался, и Трибуле, потеряв терпение, сошел вниз.

«Может быть, он мне хорошо заплатит… Третьего дня я опять продулся в карты. Черт! Не жизнь, а сплошное невезение…"

Зевая во весь рот, студент открыл дверь.

– Доктор! Меня ранили… В меня стреляли…

Трибуле перевел взгляд на мокрый от крови сюртук незнакомца, стоящего на пороге, и сразу же все понял.

– Входите… Обопритесь на мою руку… Осторожно, тут ступенька… Кто же это на вас напал?

– Разбойники, – захлебывающимся шепотом твердил седой человек с черными глазами, – разбойники, сволочи! А-а!

Он согнулся в три погибели и застонал. Волосы на его лбу слиплись от пота.

– Сейчас, сейчас, – бормотал Трибуле. – Ложитесь сюда…

Человек упал на диван, скрючился и застыл. Трибуле стал снимать с него одежду.

«Эге, как скверно… Пуля в живот… Да что мне с ним делать? Его в больницу надо… Черт! Роллен, как назло, опять у своей тетки… А этот… Он же истечет у меня тут кровью! И что я буду делать? А деньги? Кто мне заплатит?»

Он осторожно снял с раненого сюртук, и тут из кармана выпал какой-то небольшой предмет, который с негромким стуком покатился по полу. Чертыхнувшись, Трибуле поднял его с пола – и застыл на месте.

Он держал в руке зеленый бриллиант, играющий тысячью огней.

«Это… это… что же? Как?»

Мысли сбились в какую-то глупую, бессвязную кучу, и на несколько мгновений Трибуле почти утратил способность что-либо соображать. Только одно, по правде говоря, он знал точно: этот бриллиант он не отдаст никому на свете.

Человек на диване уже не двигался. Наконец Трибуле, пересилив себя, дотронулся до него. Пульса не было.

– Ну, это вы так думаете, – не удержался от замечания Видок в этом месте рассказа Алексея. – А может быть, там имела место ожесточенная борьба… Умирающий вцепился в горло студенту… хотел отнять бриллиант… И в свете единственной свечи драка молодого и здорового со старым и смертельно раненым выглядела особенно омерзительно.

– Да, да, – проворчал Алексей. – Что-нибудь вроде «Свеча роняла свой зловещий свет на эту сцену»… Увольте меня, мсье, от эффектов в духе мсье Дюма.

– Молчу, молчу, – сказал Видок и действительно замолчал.

Итак, продолжал Алексей, бриллиант оказался у Трибуле. Но перед ним на диване лежал труп, по поводу которого у полиции могли возникнуть всякие ненужные расспросы. Да что там полиция… А что, если у умершего есть сообщники? Что, если они тоже знают о бриллианте? Трибуле похолодел. Значит, труп надо спрятать.

Но куда? Закопать? А если найдут? Да и где закапывать? И тут Трибуле вспомнил о доме по соседству, в котором имелся отличный погреб.

– А откуда Трибуле было известно о погребе? – прищурился Видок.

– Он таскал оттуда бутылки, когда в доме не оставалось ничего выпить, – без колебаний ответил Алексей. – Все равно старик Патрюс был так скуп, что ни за что не стал бы ими пользоваться.

– Возможно, – согласился Видок. – По крайней мере, я навел кое-какие справки и узнал вот что. В августе 1822-го одна из стен в погребе частично обрушилась. Экономка Патрюса уговорила его купить кирпич, чтобы укрепить стену, но потом оказалось, что надо нанимать рабочих, которые будут этот кирпич класть, а это – новые расходы. В общем, Патрюс решил ничего не делать, и только когда экономка пригрозила, что от его жадности обрушится весь дом, он испугался и нанял двоих. Работали они медленно и, в общем, не слишком добросовестно. Но старик был доволен, потому что за работу он заплатил им совсем мало.

…Трибуле подхватил труп под мышки и поволок его наружу. У дверей он заметил карету, в которую были запряжены две лошади. Мысленно Трибуле выругался. От кареты тоже придется избавиться. Но сначала мертвец…

Трибуле затащил тело в погреб, и тут ему бросилась в глаза новая стена. Он подошел, поковырял цемент – тот был совсем никуда не годный и даже не успел засохнуть. Тогда Трибуле быстро убрал часть кирпичей, затолкал тело внутрь и снова заложил проем кирпичами. Оглядев стену, потер руки и весело ухмыльнулся. Теперь никто никогда не отыщет его незваного гостя.

– Что он сделал с каретой, я не знаю, – сказал Алексей. – Думаю, выехал за город и бросил экипаж, а сам пешком вернулся домой. Все сошло гладко, никто ни в чем его не заподозрил. Но впереди ждало испытание, о котором Трибуле даже не подозревал. Когда-то он написал развязный памфлет на короля и уже забыл об этом, но власти не забыли. Они выяснили, что автором памфлета был именно Трибуле, и в одно прекрасное утро за ним пришли.

Когда он увидел у дверей жандармов, он, должно быть, сначала решил, что тело все-таки нашли и что теперь его обвинят в убийстве. Но единственная улика против него – бриллиант, а как раз с бриллиантом Трибуле не хотелось расставаться. Он заметался по комнате, выискивая надежный тайник. Наконец тайник был найден, бриллиант спрятан. В следующее мгновение в дверь ворвались жандармы, и Трибуле увели в тюрьму. Только там он узнал, в чем его обвиняют. Роллен говорит, что, когда Трибуле схватили, у него было совершенно ужасное лицо… Еще бы – он был в двух шагах от такого богатства, и вдруг его арестовали!

Суд прошел быстро. Трибуле инкриминировали заговор против властей и приговорили к ссылке в Новую Каледонию. Для него все было кончено. А «Принцесса грез» так и осталась лежать в тайнике в том доме, в котором доктор Роллен держал свою практику. Никто не обнаружил ее, потому что никто и не искал.

– И я думаю, – заключил Алексей, – что она до сих пор там. Надо только понять, куда Трибуле мог ее спрятать.

Видок кивнул и молча взял свою трость, в глубине которой скрывалась шпага. Затем он стал искать свой цилиндр, но тот словно сквозь землю провалился.

– Странно, – пробормотал Видок, сдвинув брови. – Я готов поклясться, что совсем недавно видел его здесь.

– Да какая разница, патрон, – в нетерпении вскричал молодой человек. – Идемте так!

Видок тронул его за плечо и заставил подняться. Сконфуженный Каверин увидел, что все это время он просидел на цилиндре Видока, причем цилиндру такое положение отнюдь не пошло на пользу.

Видок тихо вздохнул, взял свой головной убор и принялся кулаком разминать его, возвращая первоначальный вид.

– Если человек не может отыскать в комнате собственную шляпу, – заметил Видок в пространство, – то грош ему цена как сыщику.

Алексей в нетерпении только рукой махнул.

– Я пока вызову фиакр, – сказал он.

Все тот же рыдван стоял перед гостиницей. Запряженная в него мосластая лошадка, совершенно желтой масти, с белой гривой и хвостом, наклонив голову, пощипывала траву. Повинуясь властному призыву молодого человека, возница подъехал к нему.

– Куда ехать? – спросил он.