Бриллиант мутной воды

Кульминация наступила в следующем учебном году, пятого сентября.

Алла Семеновна спокойно готовилась к совещанию, когда в ее кабинет вошла приятная дама лет пятидесяти и сказала:

— Здравствуйте, я Регина Глебовна. У меня к вам серьезный разговор. Мой внук, Костя Хаустов, учится в вашей школе в четвертом «А» классе. Вчера детей познакомили с преподавательницей английского языка Беатой Андреевной Быстровой. У вас служит такая?

Алла Семеновна кивнула:

— Да, хороший специалист, любит детей, мы ею довольны.

— Она училась в Московском педагогическом?

— Да, — удивилась директор, — а в чем, собственно говоря, дело?

— У вас есть ее фотография?

— В личном деле вклеена.

— Покажите.

— Зачем?

— Хочу удостовериться, что это именно та особа, о которой я думаю.

Алла Семеновна не собиралась показывать посторонней личное дело, поэтому заявила:

— Вы можете посмотреть на Быстрову в учительской, она сейчас там.

— Беата очень хорошо меня знает, — спокойно ответила дама, — сделайте милость, покажите фото, иначе может возникнуть скандал.

Было что-то такое в глазах Регины Глебовны, отчего Алла Семеновна повиновалась. Директриса встала, отперла сейф и вытащила тоненькую папочку. Регина Глебовна кинула взгляд на снимок.

— Это она, совсем не изменилась. Теперь послушайте, я всю жизнь преподаю английский.

Алла Семеновна только вздрагивала под лавиной сведений. Регина Глебовна утверждала, что Беата проучилась всего два года, потом была выставлена с позором из учебного заведения за полное нежелание учиться, патологическую лень и воровство.

— У нас пропадали сумки, у студентов кошельки, — перечисляла Регина Глебовна, — потом ее поймали за руку и просто выгнали. Надо было бы вызвать милицию, да пожалели не столько воровку, сколько честь института. Заведут дело и станут нас потом на всех совещаниях пинать, сами знаете, как бывает. Так что Беата не имеет никакого права преподавать в школе, она практически ничего не знает, и я не удивлюсь, если и у вас в коллективе начались кражи.

— Но у нее есть диплом, — только и сумела вымолвить Алла Семеновна.

— Ну это не проблема по нынешним временам, — без тени улыбки заявила Регина Глебовна. — Вы в метро ездите? В переходах полно молодых людей, торгующих «корочками». Вы с ней как познакомились?

— Она от центра занятости пришла, — пробормотала директриса, — но почему я должна вам верить?

— Конечно, не должны, — усмехнулась Регина Глебовна, — просто позовите сейчас сюда Беату, и все поймете.

Но в лице Быстровой, вошедшей в кабинет, ничто не дрогнуло.

— Слушаю, Алла Семеновна, — сказала она, — вы меня искали?

— Ты знакома с Региной Глебовной?

— В первый раз вижу, — с милой улыбкой заявила Беата.

Алла Семеновна слегка растерялась, но Регина Глебовна усмехнулась и с каменным лицом ответила:

— Думаю, ты не врешь! И впрямь попыталась вытравить из своей памяти все воспоминания о нашей семье. Ты наглый, беспардонный человек.

Беата посмотрела на директрису:

— Вы позвали меня сюда, чтобы я выслушивала бредни явно больной женщины?

Алла Семеновна, до сих пор весьма удачно справлявшаяся со всеми трудностями, которые подстерегают начальника в женском коллективе, в данном случае не нашлась, что ответить, а когда нужные слова пришли ей на ум, их не дала произнести Регина Глебовна.

Абсолютно спокойно дама заявила:

— Бессмысленно врать и выкручиваться. Немедленно пиши заявление об уходе по собственному желанию, иначе…

— Вы с ума сошли? — взвилась Беата. — Это просто хулиганство! Алла Семеновна, давайте вызовем психиатрическую перевозку!

— Иначе, — тем же голосом лектора продолжила Регина Глебовна, — придется мне вызывать милицию и рассказывать о Вадиме. Ты зря надеешься, что никому ничего не известно. Я просто молчала, понимая тупиковость ситуации, да и мужа жаль было. Но месяц тому назад мой супруг скончался, и меня теперь ничто не остановит от похода в соответствующие органы. Кстати, шприц, которым ты делала уколы, спрятан!

Ничего не понимающая Алла Семеновна смотрела на женщин. Регина Глебовна казалась спокойной, Беата же резко побледнела, глаза ее забегали из стороны в сторону, руки затеребили кофточку.

— Меня оскорбляют в вашем кабинете, — дрогнувшим голосом заявила она директрисе, — попирают ногами мое достоинство, а вы молчите. Ни минуты больше не останусь тут, считайте, что я подала заявление об уходе.

С этими словами она быстро выскользнула за дверь.

Алла Семеновна воскликнула:

— Вы оставили нас без педагога! Где я найду сейчас языковика!

Регина Глебовна, продолжая сохранять внешнюю невозмутимость, ответила:

— Вот какая подлая, ухитрилась повернуть дело в свою пользу, впрочем, если вас не убедили мои слова… С чего бы это Беате увольняться, а? Кстати, вам понравится, если сюда явится милиция и арестует ее?

— За что?

— За многое, в частности, за убийство.

Алла Семеновна только открывала и закрывала рот.

— Я не могу рассказать вам подробности, — продолжила Регина Глебовна, — но поверьте, Быстрова дрянь, которую нельзя на пушечный выстрел подпускать к детям!

Беата больше в школе не появлялась. Заявление об уходе принесла девочка, назвавшаяся ее сестрой. Алла Семеновна не поленилась съездить в педагогический институт и выяснила, что Регина Глебовна говорила правду, по крайней мере, про учебу. Быстрову выгнали, диплом был поддельным. Только теперь директриса поняла, что девушка просила младшие классы из-за того, что плохо владела языком. Десятиклассники мигом раскусили бы самозванку. И пятерки она ставила не из жалости, а оттого, что не хотела скандалов с родителями. Кстати, после увольнения Беаты кражи в коллективе прекратились и учительскую вновь перестали запирать.

Глава 27

Чувствуя себя пойнтером, который несется по следу, я, забыв спросить позволения у Норы, полетел по адресу, который мне любезно сообщила Алла Семеновна. Регина Глебовна жила буквально в двух шагах от школы, нужно было только пересечь широкий двор и пройти между гаражами-«ракушками» к низкому серому дому.

Но меня подстерегала неудача. Дверь распахнула девушка лет двадцати и заявила:

— Их никого нет.

— А вы кто? — Я решил на всякий случай поговорить с ней.