Бриллианты для мышки

Руки затряслись так, что он чуть не выронил бутылку на пол. „Это же надо как повезло! Повезло! – ликовала душа, а в горле пересохло, – вот и мне подфартило! И как! Хорошо, что я домой не пошел, вот бы и проспал свое счастье!“ Бережно поставил бутылку на стол. Эх, сейчас выпить и закусить бы. Но из всей закуски была только заплесневевшая корочка. Ничего, и она сойдет. Найденные стаканчики со стриптизершей трогать не стал, воспользовался своим надтреснутым привычным. Налил полстакана, выпил, занюхал корочкой. Как хорошо-то. В бутылке было еще много. Это на завтра. Вот будет у него завтра раздолье! Он и еды какой-нибудь купит. А стаканчики эти можно будет и продать, если что. Или соседке снести, она их на бутылку самогона обменяет. Или даже на две. Стаканов-то две штуки. Она самогон на всякое барахло меняет, а эти такие затейливые. Вот так повезло Степанычу сегодня. И завтра отлично будет.

С этими мыслями алкаш плеснул себе в стакан еще глоток, выпил, подумал про корочку, но махнул рукой и отправился спать.

* * *

Бабуся заметила Степаныча, когда обходила двор, прикидывая, у кого бы что выспросить. Она могла разговорить любого человека. Старухе охотно отвечали на вопросы. Бабуся обратила внимание на двух алкашей, которые устроились на лавочке возле старого пятиэтажного дома. Один что-то рассказывал другому, возбужденно размахивая руками. Бабуся тут же отправилась к ним.

На лавочке между мужиками стояла наполовину пустая бутылка с каким-то коричневым пойлом, а рядом длинный стаканчик. Бабуся прожила жизнь и видела всякое. Такие опустившиеся мужики не станут пить из дорогих красивых стаканов, за неимением у них таковых. Проще представить обычный граненый стакан, к тому же не слишком чистый.

Подойдя ближе, Бабуся поняла, что нисколько не ошиблась. Граненый стакан имелся. А вот стаканчиками чудными один алкаш хвастался перед другим. Бабуся приостановилась и прислушалась.

– А я вот так. А он оглянулся, и тикать. Я встал потихоньку и руку туда, а там это.

– Так и лежало, лениво произнес второй, поглядывая больше на бутылку с жидкостью.

– В пакете. Я прямо так и взял. Звякало же, думал, что пустые бутылки.

– Повезло тебе.

– Еще бы не повезло. Я бутылку сдам, в стаканы эти…

– Ее не возьмут, она не стар… стардан… дантная.

– Возьмут. Тут ларек один есть, там всякие берут, и стардатные эти тоже.

– Не возьмут. У меня тогда такую не взяли.

– Вот, голова садовая, говорю, возьмут.

– Пошли спросим.

– Тут же осталось еще, – алкаш мотнул бутылкой, в которой плескалась жидкость.

– Ладно, допьем и сходим. Пожрать бы, – протянул он задумчиво.

– Нету. Я хотел Зинке барахло это отнести, продать. А она, сука, говорит, стакан бражки могу налить.

– Стакан?

– Во, падла! За два целых стакана всего один стакан бражки.

– Ты не взял?

– Не. Плюнул, и ушел. Допьем, можно будет бутылку сдать и купить чего-нибудь.

– Так выпить же не будет, – меланхоличный алкаш поправил на носу треснувшие очки.

– А Зинка? Отдам ей стаканы, пусть подавится.

Бабуся решила вмешаться. Она доковыляла до алкашей и остановилась прямо перед ними. Те сначала не обратили на нее никакого внимания. Но Бабуся не уходила и пялилась на стаканы.

– Ты чего, бабка? – не выдержал один из них, – давай проваливай.

– Ой, милок, – Бабуся повернулась к нему, – вы, смотрю, на свежем воздухе выпиваете?

– Твое какое дело? – встрял другой.

– А я вот мимо иду, решила на лавочке посидеть, отдохнуть малость. А с утречка встала, в магазин пошла.

– Пошла и пошла, иди себе дальше, – отмахнулся хозяин бутылки от назойливой бабки.

Не тут-то было. Бабуся придвинулась к ним поближе.

– А в магазине, милок, все дорого. А я ведь не просто пошла, я ведь подарочек своему внучку искала. Хотела чего-нибудь необычное купить. Он у меня парнишечка интересный, все необычное страсть как любит.

– Вот и иди поищи, – алкаша с треснутыми очками начала раздражать словоохотливая бабка.

– Так я ведь ничего не нашла, – Бабуся нагнулась над лавочкой, – а что у вас за забавные вещички такие?

– Иди, бабка, – алкаш в очках вскочил и замахнулся на Бабусю.

– Чего дерешься-то, – примирительно проворчала Бабуся, – у вас тут стаканы, вижу, необычные, так я бы у вас их купила. Свому внучку в подарок. Но ежели вы не хотите, так я…

– Стой, – другой алкаш махнул приятелю и снова сказал, – стой, мать, а сколько дашь?

Бабуся живо повернулась.

– Сговоримся, милок, я тебя не обижу. Больно внучку приятное хочется сделать.

– Давай на два пузыря, – строго произнес очкастый, – и деньги покажи, может, у тебя их и нет.

– Дорого, ой, дорого, – запричитала Бабуся, но все же сунула руку в сумку, – вот деньжата-то.

– Забирай, – разрешил алкаш, – пойдем, Митрич, отоваримся.

Бабуся не стала себя упрашивать. Она достала носовой платок и быстро упаковала стаканы. Алкаши топтались рядом и уходить не спешили. Бабуся тоже не торопилась. Она села на лавочку и стала осторожно укладывать стаканы в сумку.

– У меня дома пакет лежит, который из-под них, – сказал высокий, – если хочешь, могу продать.

– А сколько? – живо вскинулась Бабуся.

– На буханку хлеба, вот сколько, – ответил алкаш.

– Ой, милок, – запричитала Бабуся, – вы, должно, голодные, вам и выпить бедным хочется, и закусить.

– А то, – вздохнул Митрич и поправил очки, – никому мы со Степанычем не нужны. Вот ты у нас стаканы купила, мы тебе их по доброте душевной уступили, а на хлеб нам и не дала.

– Так я завсегда могу, – Бабуся поднялась, – я могу и хлебца вам купить и еще чего, уж так вы меня выручили. Где живешь-то? – обратилась она к долговязому Степанычу.

– Вон мои окна, – ответил он, – и квартира моя самая первая.

– Вот и ладно, – Бабуся подхватила сумку, – у меня одна нога здесь, другая там.

– А ты не обманешь, бабка, уйдешь со стаканами, только мы тебя и видели, – высказался Митрич.

– Не обману, – Бабуся поставила сумку и поправила платок, – а ты если хошь, пошли со мной вместе, поможешь мне донести чего.

– Иди, Митрич, – подтолкнул его долговязый, – быстрей вернетесь.

– И ты быстрей, – сказал Митрич, поправляя очки, и подтолкнул Бабусю, – идем, что ли?