Бриллианты и ржавчина

Винчестеры, конечно, моего появления никак ожидать не могли. Как только я появился посреди номера в каком-то грязном клоповнике, именуемом мотелем, старший Винчестер сразу же схватил откуда-то взявшуюся бутылку со святым маслом и кинул в меня. Я же просто жестом руки отправил ее в полет до ближайшей стены и устало посмотрел на Дина. Сэм, со страхом глянув на меня, осел на кровать. Я не удержался от саркастичной улыбки.

– Парни, ну что вы, как дикари? Я тут со всей душой, а они в меня горючей смесью кидают, - произнес я, не в силах сдержать насмешки в голосе. – Вас совсем не учили гостеприимству.

– Какого черта ты здесь делаешь? – резко бросил Дин, буравя меня глазами. – Или ты просто наш общий глюк?

Второй вопрос заставил меня рассмеяться. Почему каждый раз, когда я появляюсь, меня принимают за галлюцинацию? Неужели людям так сложно поверить в реальность происходящего, что они убеждают себя, будто все вокруг – ненастоящее? Ох, люди…

– Я не игра вашего сомнительного разума, наличие которого стоит под вопросом, - ответил я, - я самый, что ни на есть, настоящий. Можете сказать спасибо той милой сумасшедшей, которую вы недавно приютили.

– Я так и знал, что Селестия украла кольца! – воскликнул Дин. – Маленькая стерва!

– Ну-ну, полегче, не обижай мою игрушку, - перебил его я. – Во-первых, она выпустила меня только потому, что я так захотел. Во-вторых, я не собираюсь уничтожать человечество – снова в клетку мне не хочется. А в-третьих, - я окинул их выразительным взглядом, - парни, не пытайтесь помешать мне. Вам это ни капли не выгодно.

Винчестеры молчали. Они смотрели на меня, потом перекинулись взглядами друг с другом, заставляя меня подумать, что у них уже выработалась ментальная связь, и снова вернули внимание ко мне. Надо же, какая честь! Я удостоился их внимания!

– Что ты собираешься делать? – настороженно подал голос Сэм, сцепив руки в замок.

– Ну, не вижу смысла скрывать от вас мои планы, - спонтанно сказал я. – Я собираюсь уничтожить Кроули и вернуть себе свое законное место Короля Ада, вот и все. Я на свободе, у меня порядок, в мире баланс, Кроули вам не докучает – все довольны!

По братьям было видно, что они ни капли мне не верят. Как же я устал от этого недоверия. Неужели до сих пор не ясно, что я – самое честное в мире создание? Ни одному из этих людишек я ни разу не наврал, даже несмотря на то, что меня по неизвестным мне причинам прозвали Князем Лжи. Почему – я до сих пор не знаю, ибо лгать я вообще не люблю и никогда этого не делаю. Впрочем, Винчестеров еще можно понять: по каким таким аргументам они должны верить своему едва ли не самому главному врагу и тому, кто хотел уничтожить их род? Но все-таки можно сделать исключение!

– А что будет с Селестией? – поинтересовался мой бывший вессель.

– Не переживай за эту маленькую человеконенавистницу, Сэмми, - я наигранно улыбнулся, - она будет в безопасности, под моим могучим крылом.

Но это только на первое время. Что делать с ней дальше – я не знал. Она смертный человек, а значит, век ее краток, но когда она умрет, ее душа уже никак не попадет в Рай. А все потому, что она помогала мне, а сторонникам Люцифера путь на Небеса закрыт. Я мог бы сделать ее демоном или просто бессмертной душой, но ведь она явно не захочет быть бесплотным духом. Таким образом, остается два варианта: либо превратить ее в демона, чего мне совсем не хочется, так как демонов я не люблю всего лишь немного меньше, чем людей; либо же найти какой-нибудь способ даровать ей бессмертие, что будет очень тяжело. Впрочем, у меня еще достаточно времени подумать.

Нужно признать, Кроули отлично прячется. Уже несколько недель я не могу найти его ни на Земле, ни в Аду, ни даже в Чистилище. Конечно, о том, что я на свободе, он узнал сразу же – ведь сбежал самый опасный пленник, который одним небрежным движением руки стер бы всю охрану и его самого в порошок. Впрочем, его страх передо мной вполне обоснован и понятен. И этот демон прекрасно осознает, что я не стану делать ему поблажек.

***

Болезненный крик вырвался из груди человека. А если точнее – демона внутри человека. Все-таки приятно пытать демонов: причиняешь боль и демону, и человеку. Прекрасное времяпровождение, буду чаще этим заниматься.

Я пытал очередного приспешника Кроули уже около часа, но тот напрочь отказывался говорить. Вонзив свой клинок в ладонь падшей души и оставив его там, отчего мое так называемое «дитя» снова закричало, запрокинув голову, я наклонился к нему и пронзительно посмотрел в черные глаза мученика.

– Я жду, - твердо сказал я, что, впрочем, не вызвало никакой реакции у демона.

– Какая разница – скажу я или нет? – обессилено прошептал пленник, опустив голову почти до груди. – Ты меня все равно убьешь, Кроули не станет щадить меня, да еще и не побрезгует попытать. Так что мне без разницы…

Демон закашлялся, выплевывая кровь. Я не сдержался от усмешки. Кроули-Кроули… Все его так боятся, несмотря на то, что фактически он не представляет никакой угрозы. Безусловно, он хорош в пытках, поэтому, если бы он не был предателем, то получил бы хороший пост в Аду. Только вот есть одно «но»…

– Ты кое-чего не учел, - прошипел я, сощурив глаза, - фантазия у меня богаче, чем у Кроули.

Демон, услышав последние слова, вскинул голову, боязливо посмотрел на меня, и с губ его сорвался мученический стон.

Ночь будет долгой…

Щелчок пальцев – и темное, заляпанное кровью помещение с трупом посреди мгновенно стало чистым. От демона я так ничего и не узнал, и терпение мое начинало сдавать позиции. Ярость медленно заполняла рассудок, из-за чего мне хотелось разнести все вокруг, и поэтому сейчас ни в коем случае нельзя было возвращаться «домой». Предстать перед слугами в свете не холодного и расчетливого архангела, а психованного истеричного самодура было бы хуже всего, да и, как ни странно, встретиться с Селестией в таком состоянии тоже не хотелось.

Вероятно, когда узнаешь, что в тебе разочаровались, - хочется провалиться сквозь землю. Мне это труда не составит, вот только под землей я просидел не одну тысячу лет, и возвращаться пока не собираюсь.

Чувства – вещь странная, все-таки. Мнение других меня не должно волновать хотя бы по определению, но узнать, что кто-то посмел разочароваться во мне, было бы очень неприятно.

Я называю этот особняк домом, хоть и отношусь к сему скептично. Но, с другой стороны, что я должен называть домом? Дома у меня нет, на Небесах мне давно не рады, в Аду боятся и не ждут, про Землю и говорить нечего… Однако, быть может, я должен называть именно пристанище моей игрушки своим домом? Ведь она рада видеть меня и честно говорит, что всегда ждет моего возвращения. Михаил всегда говорил мне, что дом – это место, где тебя всегда ждут и где тебя всегда примут. Значит, теперь мой дом – рядом с Селестией?

Абсурд.

Или нет?..

Я даже не заметил, как просидел вот так около часа, и вдруг почувствовал, как что-то мягкое и пушистое тыкается мне в ладонь. Опустив взгляд, я… сначала не понял, в чем дело. Однако этот вопрос волновал меня меньше, чем вопрос о том, как двухмесячный детеныш кошки вообще оказался на этом давно заброшенном заводе, ставшим моей персональной пыточной. Котенок – маленьких кошек ведь так называют? – тихонько урчал и терся о мою руку. Наверное, рефлексы тела Ника сработали без моего ведома, и я на автомате погладил животное по маленькой мохнатой голове. Хм… «на автомате». Какое дурацкое выражение! Его лексическое значение присуще различной технике, изобретаемой людьми и другими расами, но почему-то часто присваивается непроизвольным действиям тела. Глупость какая.