Бриллианты шталмейстера
Шрифт:
– Договорились.
Шкипер и правда не стал ерепениться, он признал вину и сразу же выплатил весь причитавшийся с него штраф.
А вот приказчик упирался. Знать, мол, ничего не знаю, ведать не ведаю. Забрал на таможне ящики и хотел везти в магазин, его дело, чтобы количество ящиков совпадало с бумагами, а что в них – не его забота. Гранде же заявил, что его коммерция настолько обширна, что вникать в каждую сделку он не может. Есть договора, накладные, бухгалтерия – проверяйте, сверяйте, у него все чисто и проверок он не боится. Через полчаса после начала беседы с книготорговцем Кунцевича
Через три недели Лазен получил вознаграждение и сразу же привез Кунцевичу половину. Вечером, разложив девять радужных бумажек [3] на рабочем столе, Мечислав Николаевич предался приятным мыслям: «Через неделю отпуск, загранпаспорт в кармане. А может, и правда в Париж податься? Возьму с собой свою беззаконницу, погуляем с ней по Champs 'Elys'ees, на башню залезем. Впрочем, в Париж со своей дамой – это все равно что в Тулу со своим самоваром. Совру, что в командировку поехал».
3
Радужные бумажки – сторублевые купюры.
Но врать почти не пришлось.
Глава 4
Прежде чем отправиться в дорогу, необходимо составить себе подробный путевой маршрут. Нужно согласовать время отхода и прохода поездов таким образом, чтобы не приходилось ждать подолгу на промежуточных станциях. Для этой цели можно рекомендовать расписание ж. д. движения Европы, под названием «Livret Chaix, guide officiel partie 'etrang`ere», которое выходит ежемесячно (цена 2 фр., около рубля) и которое можно получить в СПб. в книжном магазине Вольфа, в Гостином дворе и Мелье, у Полицейского моста. При помощи этой книжки можно легко и точно выработать маршрут по всей Европе и вычислить стоимость проезда. Здесь, к слову, можно посоветовать туристу брать с собою по возможности меньше багажа, ограничиваясь лишь самым необходимым. Возить с собою подушку и постельное белье, как это принято у нас, безусловно лишнее.
28 июня, перед Петровым днем, вечерних занятий не было, и Мечислав Николаевич собирался уйти со службы пораньше – постоянно жившая на даче сожительница надавала множество поручений, для выполнения которых надо было бегом обежать с десяток лавок и магазинов. Они снимали дачу в Новой деревне. Средства позволяли поселиться в более престижном месте, но забираться далеко от города не давала возможности служба. А тут, хоть и с «протекцией» и «продуванцией», зато всего час на конке и только одна пересадка. Да и до любимой Лизой «Аркадии» рукой подать.
Мечислав Николаевич отщелкнул крышку и посмотрел на часы. «Половина третьего. Я думаю, Михаил Фролович не обидится, если я на полчасика меньше сегодня послужу Отечеству. Впрочем, чтобы обидеться, ему про это сначала узнать надобно, а я ему ничего говорить не буду. Уйду по-английски». Коллежский секретарь захлопнул крышку и открыл дверь. На пороге стоял начальник. «Мысли читает», –
чиновник для поручений аж отпрянул.– Далеко ли собрались?
– К вам, Михаил Фролович, доложить по делу Чунова.
– Потом, потом. Вас просила срочно явиться к ней мадам Давыдова.
– Давыдова? – Кунцевич старался припомнить, что это за мадам.
– Софья Порфирьевна, супруга его превосходительства шталмейстера Давыдова.
– Ааа! А зачем я ей понадобился?
– Хочет, чтобы вы занялись розысками ее сына.
– Он что, пропал?
– Пропал.
Ее превосходительство временно проживала в квартире члена совета министра народного просвещения Аркадия Евгеньевича Пфовиуса – близкого друга семьи.
Радушный хозяин предоставил в полное распоряжение Софьи Порфирьевны две прекрасно меблированные комнаты – спальню и будуар своей супруги, которая в это время отдыхала на одном из заграничных курортов. Однако принимала коллежского секретаря ее превосходительство в гостиной.
Это была сорокалетняя молодящаяся дама, с еще явно выраженными следами былой красоты.
Войдя, Мечислав Николаевич поклонился и получил разрешение присесть рядом.
Изучали его физиономию довольно долго. Наконец ее превосходительство изволили заговорить:
– Так это вы установили, что к краже моих драгоценностей причастен Илья?
– Мадам, все улики говорят…
– Ах, не оправдывайтесь. Я прекрасно знаю, на что способен мой сынуля, поэтому ваше открытие меня не поразило. Узнав о краже, я немедленно выехала во Францию, но сына нигде не нашла. Очевидно, что он от меня скрывается. Вы должны отыскать сына и мои бриллианты, если, конечно, он еще не успел их прокутить. Вы сможете это сделать?
– Я постараюсь, ваше превосходительство…
– Это не ответ. Вы должны не постараться найти, а именно найти и того, и другое. Когда вы сможете отправиться?
– Ээээ. Надобно получить разрешение начальства…
– Считайте, что вы его получили.
– И я не при деньгах, мадам.
– Сколько вам нужно?
Мечислав Николаевич пожал плечами:
– Я не знаю, я в Париже никогда не бывал.
Давыдова начала считать:
– Дорога обойдется рублей в двести в оба конца, пять франков в день на гостиницу, еще столько же на провизию, итого десять франков… Сколько времени вам понадобится?
Кунцевич только пожал плечами.
– Возьмем три недели, двести десять франков, или, – барыня замялась, – а, пусть будет двести пятьдесят, то есть сто рублей для ровного счета. Итого триста рублей.
Генеральша позвонила, и в гостиную тут же вбежала горничная.
– Когда барин обещал быть, голубушка? – спросила Софья Порфирьевна.
– К пяти-с.
– Спасибо, можешь идти. – Генеральша повернулась к коллежскому секретарю. – В шесть я пришлю вам деньги с посыльным. Завтра сможете выехать?
– Смогу. Но…
– Отлично. Как только обнаружите сына, пришлите мне телеграмму. Не смею вас больше задерживать.
Кунцевич поднялся:
– Для того чтобы выполнить ваше поручение, мадам, мне недостаточно трехсот рублей.
Барыня удивилась:
– Почему же? Я вроде все верно сочла. Не хватит, телеграфируйте, я пришлю еще.
– Дело не в деньгах, ваше превосходительство. Мне нужны сведения.
– Какие сведения?
– Доводилось ли вам когда-нибудь серьезно болеть, мадам?