Британия в новое время (XVI-XVII вв.)

Именно эти мирные инициативы стали для Вулси роковым просчетом: спустя всего шесть недель, 24 февраля 1525 г., армии императора одержали над французами решающую победу у Павии в Северной Италии. После этого сражения весь Апеннинский полуостров оказался в руках Карла V. Италия попала под влияние Габсбургов и оставалась в зависимости от них вплоть до наполеоновских войн. Сам Франциск I оказался в плену, Франции были навязаны тяжелейшие условия мира, а Англия не получила ничего от дележа добычи. Генрих больше не мог играть определяющую роль в Европе. Очевидно, что вина за это поражение лежала на Вулси, и король решил, что предоставил кардиналу слишком большую свободу действий. Он настоял на том, чтобы посетить новый колледж Крайст-Черч, который Вулси сооружал в Оксфорде и которому предстояло стать самым крупным и самым богатым в университете. Прибыв туда, Генрих поразился тому, какие огромные средства тратятся на строительство.

«Странно, — заметил он кардиналу, — что вы нашли столь много денег на ваш колледж и не сумели добыть достаточно, чтобы завершить мою войну».

До этого случая король благоволил к Вулси. В 1521 г. он отправил на виселицу герцога Бэкингема, незаконного сына Ричарда III, чтобы обезопасить своих наследников от притязаний других претендентов на трон. Преступление Бэкингема состояло в том, что он возглавил оппозицию. Большую часть недовольных составляли выступившие против королевского фаворита Вулси и лишенные своих привилегий аристократы. Но после Павии Генрих стал задумываться. Возможно, решил он, Вулси следует принести в жертву ради сохранения своей популярности. Большой проблемой для Генриха стали отношения с Екатериной. В 1525 г. ей исполнилось сорок лет. Видевший ее пятью годами раньше в Гине французский король Франциск посмеялся над ней в кругу своих придворных, назвав «старой и уродливой». Как и многие испанки, она быстро созрела и так же быстро состарилась; было ясно, что она уже не в состоянии родить королю сына. Либо парламент примет закон, назначающий наследником трона внебрачного сына Генриха, герцога Ричмонда, которому было тогда шесть лет, либо королевой станет дочь Екатерины Мария (ей шел тогда десятый год), которая впервые займет трон со времен Матильды [10] . По-прежнему оставались сомнения в том, может ли по английским законам женщина наследовать трон. Стерпит ли страна правление женщины? Не окажется ли Мария такой же, как ее мать — ограниченной и нетерпимой? Такая королева подошла бы, может быть, Испании, Франции или Австрии, странам, имеющим большие армии, но подчинятся ли ей свободные англичане, которые повиновались Генриху VII и Генриху VIII потому, что хотели этого — ведь в стране нет армии, если не считать охраны в Тауэре? Сумеет ли Мария править в присущей Тюдорам манере, опираясь не на силу, а на милость?

10

Имеется в виду претендентка на английский престол Матильда, дочь короля Генриха I, оспаривавшая свое право на престол у Стефана Блуаского в 1139–1147 гг. — Прим. ред.

Долгая война Роз была трагедией для нации. Теперь ужасы гражданской войны могли вновь повториться. Причиной являлось спорное престолонаследие. Для монарха этот важный вопрос государства был также вопросом совести, в котором переплелись его страсти и забота о стабильности королевства. Он мучил Генриха более двух лет. Ясно, что первым делом необходимо было избавиться от Екатерины. В мае 1527 г. кардинал Вулси, действующий как папский легат, после сговора с королем провел у себя дома, в Вестминстере, тайный церковный суд. Он вызвал Генриха и обвинил его во вступлении в брак с женой умершего брата, что запрещалось законами церкви. Короля оправдывала булла, полученная в 1503 г. Фердинандом и Генрихом VII. В ней говорилось, что по причине того, что брак между Екатериной и Артуром не был фактически осуществлен, Екатерина не стала законной женой покойного принца, а следовательно, Генрих мог жениться на ней. Хотя сама Екатерина, по совету испанских посланников, до самой своей смерти утверждала, что брачных отношений между ней и Артуром не было, убедить ей в этом никого не удалось. С принцем Артуром она прожила под одной крышей семь месяцев. В течение трех дней суд выслушивал всевозможные правовые аргументы и затем решил передать дело на рассмотрение наиболее образованных епископов Англии. Некоторые из них, однако, ответили, что раз уж разрешение папы существовало, то брак совершенно законен. Тогда Генрих попытался убедить саму Екатерину в том, что они никогда не состояли в законном браке и прожили восемнадцать лет во грехе. Он добавил, что намерен в будущем воздерживаться от общения с ней, и выразил надежду, что она удалится от двора. Екатерина расплакалась и наотрез отказалась уезжать.

Примерно через две недели Вулси надолго отправился на континент, чтобы вести нелегкие переговоры о союзе с Францией. Пока кардинал отсутствовал, Генрих открыто увлекся Анной Болейн. Анна только что возвратилась из Франции после учебы в придворной академии. Это была живая, остроумная женщина двадцати четырех лет, очень изящная и хрупкая, с чудесными черными глазами. Ее пышные черные волосы, свободно распущенные по плечам, были такими длинными, что она могла сидеть на них. «Госпожа Анна, — писал венецианский посланник, — не самая красивая женщина в мире. Она среднего роста, со смуглой кожей, длинной шеей, широким ртом, довольно плоскогрудая». Анна обладала горячим нравом, отличалась прямотой, откровенностью и любила командовать. Хотя фаворитка нравилась далеко не всем, вскоре у нее появились приверженцы, известные в большинстве как люди, тяготеющие к новой религиозной доктрине Лютера. Впервые мы узнаем об Анне Болейн и ее нахождении при дворе из донесения посла Священной Римской империи, датированного 16 августа 1527 г., то есть спустя четыре месяца после того, как Генрих начал процедуру аннулирования своего брака. Он спланировал развод и затем нашел Анну? Или с самого начала решил жениться на ней? Этого мы никогда не узнаем, потому что Генрих был очень скрытен в личных делах. Год или два спустя он заметил: «Если я узнаю, что моя шляпа знает мои планы, я брошу ее в огонь и сожгу». Его любовные письма достались агентам Римского папы и хранятся сейчас в библиотеке Ватикана. Эти послания красиво сложены, но не датированы и не позволяют узнать о его личных делах почти ничего, кроме того, что Анна Болейн держала его в ожидании чуть ли не целый год.

Вулси и Екатерина тщательно следили за Генрихом. Он и прежде имел любовниц, но никогда не афишировал свои отношения с ними. Появление при дворе леди, с которой он проводил по несколько часов в день, произвело необычайный переполох. Анна и Генрих решили отправить к папе Клименту VII специального королевского посланника, который должен был действовать независимо от постоянного посла, назначенного Вулси. В его задачи входило не только добиться признания недействительным нынешнего брака короля, но и получить разрешение на повторный брак. Для исполнения этого деликатного поручения был вызван давно отошедший от дел доктор Уильям Найт, которому было уже за семьдесят. Для него подготовили два совершенно различных пакета инструкций. Первый, в котором не содержалось никакого упоминания о новом браке, следовало предъявить в Компьене Вулси по пути в Рим; во втором были записаны секретные поручения Найта. Как и приказал Генрих, Найт показал Вулси фальшивые инструкции, и тот сразу понял, что они составлены «некими невежественными мирянами». Кардинал поспешил домой, чтобы уточнить инструкции и таким образом узнал все. Но хотя теперь он взял руководство переговорами с папской курией в свои руки, все усилия оказались безрезультатными. Папский легат, кардинал Кампеджо, посланный в Англию, чтобы разобраться в деле, использовал все возможные предлоги, дабы отложить принятие решения по вопросу о разводе короля. Теперь, когда Италия попала в руки Габсбургов, папа находился во власти имперских солдат. В мае 1527 г. они шокировали всю Европу, захватив и разграбив Рим. Папа стал фактически пленником Карла V, твердо решившего не допустить развода Генриха со своей теткой.

Эти неудачи окончательно подорвали влияние Булей. Генрих прибег к помощи новых советников. Своим секретарем он назначил сторонника герцога Норфолка, доктора Стивена Гардинера. Вскоре после этого доктор Томас Кранмер, молодой богослов из Кембриджа и друг Болейнов, сделал Гардинеру предложение: изъять вопрос о законности брака короля из рассмотрения юристов и опросить университеты Европы. Король сразу же ухватился за эту идею. Кранмер удостоился аудиенции Генриха и заслужил благодарность короля. Во все университеты Европы были отправлены гонцы с письмами. В то же время король в послании парламенту, первом за шесть лет, сообщил о том, что желает играть более активную роль в планируемых преобразованиях. За их проведение взялись уже Норфолк и Гардинер, а не Вулси. Впавший в немилость Булей удалился в отставку в свою Йоркскую епархию, которую он ни разу не посещал. Однажды кардинал приехал в Графтон, чтобы увидеться с королем. Но, войдя во дворец, он увидел там Анну; Норфолк грубо оскорбил его, и Вулси ушел, так и не получив аудиенции.

9 октября 1529 г. Вулси получил еще один удар — обвинение суда Королевской скамьи по II статуту «De Praemunire», изданному в правление Ричарда II. Этот законодательный акт был принят парламентом в 1393 г. с целью обеспечить преимущество юрисдикции королевских судов над церковными судами. Вулси сам неоднократно пользовался парламентскими статутами, они служили его излюбленным инструментом для взыскания денег за юридические нарушения в королевскую казну. В соответствии со вторым статутом «De Praemunire», любой, кто обращается в римский суд «за отлучениями, буллами или другими документами, затрагивающими короля, королевскую власть или королевство, лишается королевской защиты, а его имущество конфискуется в пользу короля». Пока суд Королевской скамьи рассматривал дело, Норфолк и Суффолк явились к Вулси, чтобы забрать Большую государственную печать в знак того, что он уже не является лордом-канцлером. Вулси запротестовал, утверждая, что он был назначен пожизненно. На следующий день они пришли снова, имея при себе письма, подписанные королем. Когда посетители ушли, забрав с собой печать, некогда могущественный кардинал не выдержал — его нашли плачущим и жалующимся на невзгоды.

Однако Анна твердо решила уничтожить его, Ей пришлась по душе лондонская резиденция архиепископов Йоркских, Йорк Плейс, размеры которой показались ей подходящими для нее и Генриха: места вполне достаточно для того, чтобы разместить друзей и время от времени устраивать развлечения, но слишком мало, чтобы позволить жить там еще и королеве Екатерине. Анна и ее мать попросили короля осмотреть имущество кардинала в Йорк Плейс, и Генрих был поражен обнаруженными там богатствами. Собрав судей и советников, король поставил перед ними вопрос, как законным путем он может получить все имущество в Йорк Плейс, то есть то, что считалось вечной собственностью архиепископов Йоркских. Судьи дали такой совет: пусть Вулси объявит о передаче Йорк Плейс королю и его преемникам. С соответствующей задачей к Вулси отправился один из королевских судей. Джордж Кавендиш, служивший при кардинале, оставил рассказ о последних днях своего господина. По его словам, Вулси сказал: «Я знаю, что король по природе своей мужественный человек. Как вы говорите, господин Шелли? Могу ли я по справедливости и совести отдать то, что не принадлежит мне?» Судья объяснил, как смотрят на это дело его коллеги. Кардинал ответил:

«Я ни в коей мере не проявлю неподчинения, но с огромной радостью исполню королевскую волю во всем, и особенно в этом вопросе, как только вы, отцы закона, скажете, что я могу сделать это законным образом. Вас же я прошу передать Его Величеству от меня, что я смиренно желаю ему помнить о том, что есть рай и ад».

Генрих не обратил внимания на угрозы кардинала; они лишь подтолкнули его к принятию более радикальных мер. К прежнему обвинению добавилось новое: ведение предательской переписки с королем Франции, осуществлявшейся без ведома короля. Через пять дней после признания Вулси виновным в нарушении статута II «De Praemunire» в замок архиепископа Йоркского Кэвуд явился граф Нортумберленд и сообщил дрожащим голосом: «Милорд, я арестую вас за государственную измену». «Где ваш ордер? — спросил кардинал. — Дайте мне посмотреть на него». «Нет, сэр, я не могу показать его вам», — ответил граф. «Тогда я не подчиняюсь вам». Пока они спорили, вошел член Тайного королевского совета Уолш. Кардинал сказал: «Что ж, делать нечего. Полагаю, вы из тайной палаты короля и ваше имя Уолш. Я согласен подчиниться вам, но не лорду Нортумберленду, не увидев ордера. Вы имеете все полномочия в этом деле ввиду того, что вы — член королевского Тайного совета. Даже для наиболее высокопоставленного пэра Англии достаточным основанием для ареста является не законно оформленный ордер, а просто приказание Его Величества».

Пока Вулси везли в Лондон, где к его прибытию уже готовили камеру в Тауэре, в которой содержался до казни герцог Бэкингем, кардинал заболел. К ночи 27 ноября 1530 г. процессия достигла Лестерского монастыря, и Вулси, обращаясь к пришедшим приветствовать его монахам, сказал: «Я пришел сюда, чтобы оставить здесь свои кости». Два дня спустя, в восемь утра, ему стало хуже, он прилег, бормоча собравшимся вокруг него: «Если я служил Богу так же прилежно, как королю, Он не оставит меня в старости». Вскоре после этого он умер.

На государственные должности, которые занимал Вулси, были назначены новые люди:

Гардинер получил Винчестерское епископство, самое богатое в Англии; Норфолк возглавил королевский Совет, а Суффолк стал его заместителем. В течение нескольких дней, пока Вулси на посту лорда-канцлера не сменил Томас Мор, король сам прикладывал Большую государственную печать к различным документам. После смерти кардинала заявили о себе новые политические силы: мелкопоместное дворянство желало влиять на дела в Лондоне; образованная, богатая Англия, воспринявшая дух Возрождения, жаждала избавиться от опеки священников; враждующие группы открыто рвались к власти. Все это будоражило нацию. Генриху было тогда тридцать восемь лет.