Бритва Дарвина

Сидни помолчала немного и сказала:

– Я знаю, что ты не летаешь самолетами. И я думала, ты не любишь летать…

Дар начал осматривать планер перед вылетом. Он вздохнул и сказал, не глядя на главного следователя:

– Нет, летать я очень люблю. Скажем так, я не люблю быть пассажиром в самолетах.

Дарвин развернулся против ветра и скользнул над склонами горы Паломар. На востоке виднелся пик Бьюти. Его вершина поднималась на высоту в пять с половиной тысяч футов. A дальше к юго-востоку возвышался одинокий пик Торо, он был на несколько сотен футов выше пика Бьюти. Но Дарвин не любовался красотами горного пейзажа – он выискивал поднимающиеся вверх потоки горячего воздуха.

На «L-33», как и на большинстве других планеров, было очень мало приборов и механизмов управления полетом. В распоряжении пилота была ручка управления и педали, короткая рукоятка интерцептора, рычаг управления воздушными тормозами, еще одна рукоятка для того, чтобы выпускать и убирать шасси, большой шарообразный рычаг для освобождения буксировочного троса и маленькая приборная панель – с альтиметром, вариометром и индикатором скорости. В таких маленьких планерах не было радио и электронных навигационных приборов. Для определения воздушного потока Дарвин чаще всего использовал самодельный прибор – кусок цветного шнурка, приделанный к фюзеляжу прямо перед пилотской кабиной. Благодаря этому шнурку и привычке различать на слух свист ветра в крыльях и фюзеляже Дарвин определял скорость ветра точнее всяких приборов. По собственному опыту Дар знал, что датчик скорости ветра и самого планера, расположенный на носовой части фюзеляжа, дает более-менее правильные показания. Но два таких же датчика, расположенные в хвостовой части планера, показывали скорость примерно на шесть процентов выше настоящей. Поскольку Дарвин знал об этой неточности, она не грозила ему никакими неприятностями. Счет в уме никогда не вызывал у него особых затруднений. Кроме того, цветной шнурок еще ни разу не подвел Дара.

Дарвин вертел головой, высматривая другие планеры и самолеты. Их было очень мало, и все – далеко на востоке. От обращенных к востоку горных склонов, от разогретых солнцем камней и даже от черепичных крыш нескольких домов поднимались потоки горячего воздуха. На высоте около двух тысяч футов, ближе к горе Паломар, на мощном восходящем потоке парил, неспешно описывая круги, большой ястреб. На востоке вдоль горного кряжа клубились легкие облака, а на западе, на склонах Паломара, облака лежали толстым сплошным ковром, частично скрывая вершину горы.

Дальше к западу небо было совсем темным от массивного скопления кучевых облаков – к побережью приближался шторм. Надвигающийся шторм не слишком обеспокоил Дарвина. Он будет спокойно описывать круги на своем планере в теплых восходящих потоках, на безопасной высоте в восемь тысяч футов, то снижаясь, то вновь поднимаясь над горными склонами с подветренной стороны больших утесов. Такая техника полета называлась «скольжение по волнам» и требовала чуть больше опыта и практических навыков, чем простое парение в восходящих потоках.

Дарвин пролетел над склонами, отыскал самый мощный восходящий поток, поднимавшийся над разогретыми солнцем камнями, и на нем взлетел повыше – а потом скользнул к востоку, на подветренную сторону горных склонов, чтобы пролететь между вершинами нижних утесов, а потом вернуться обратно и снова поймать восходящий поток. В восходящих потоках теплого воздуха на восточном склоне можно было подняться вверх с высоты в тысячу или две тысячи футов, а то и меньше. Всякий раз, когда Дарвин поворачивал «L-33» вправо и вверх, высокие дугласовы пихты и огромные кедры, которые росли на этих склонах, казалось, были совсем рядом. Вариометр показывал скорость подъема – примерно один фут в минуту.

Проскользнув над одним из таких утесов, Дар оглянулся через плечо и увидел трех оленей, бесшумно убегавших в лес. Единственным звуком во вселенной был мягкий, убаюкивающий шелест ветра вокруг кабины и алюминиевого фюзеляжа. Утреннее солнце припекало все сильнее, в кабине стало жарко. Дарвин открыл маленькие панельки по бокам плексигласового фонаря кабины и почувствовал кожей те самые теплые потоки, на которых поднимался его планер. Одновременно он ощутил, как изменился из-за этого характер воздушных потоков, обтекавших кабину.

Дар проскочил над последним из мелких обрывистых утесов – дальше начинались серьезные, большие горы. К ним нужно было подходить обязательно с подветренной стороны, на хорошей скорости и с порядочным запасом высоты. И все время надо быть готовым резко уйти в вираж, развернуться и уйти в сторону – если нисходящие потоки окажутся слишком сильными, чтобы с ними совладать. Но Дарвин каждый раз благополучно проскальзывал над очередным утесом – иногда на высоте всего в тридцать или сорок футов от гребня утеса или верхушек деревьев, – а потом сразу же начинал набирать высоту для захода на следующий утес. В конце концов он оказался на западном краю вереницы утесов, на высоте примерно шести тысяч футов над уровнем долины. Дар приближался к горе Паломар, борясь с сильным боковым ветром, который сносил «L-33» в сторону и подготавливал волнообразный заход на гору. Очень кстати пришлись «линзы» – небольшие облачка, напоминающие по форме «летающие тарелки» или увеличительные стекла. Маленькие «линзы» опускались или поднимались кверху вместе с потоками воздуха, и по расположению этих облаков можно было легко определить самое лучшее место для подъема – там «линз» было очень много, и в целом картинка напоминала стопку тарелок на посудной полке.

Прежде чем начать очередной разворот на двести семьдесят градусов для набора высоты, Дар оглянулся через плечо и вздрогнул от неожиданности – справа и сверху к нему приближался еще один высокоскоростной планер. Планеры не летают группами, потому что столкновения в воздухе – это самая страшная опасность, подстерегающая пилота. Поэтому Дарвин очень удивился, увидев так близко второй планер, – в такую прекрасную погоду вокруг было полным-полно свободного места для полетов. Довольно странно, что другой планер подлетел к нему. Это очень невежливо со стороны того пилота.

Бело-голубой планер подлетел поближе, и Дарвин узнал «Твин-Астир» Стива – прекрасный двухместный глайдер, на котором владелец аэродрома катал пассажиров и проводил учебные полеты. Потом Дар разглядел, что на пассажирском месте сидит Сидни. На несколько секунд Дарвина охватило раздражение, но потом он успокоился. День сегодня на редкость погожий. Если Сид захотелось немного полетать – почему она должна отказывать себе в этом удовольствии?

Но «Твин-Астир» Стива подлетал все ближе, качая при этом крыльями. Когда самолет качал крыльями во время буксирования планера, это означало «Немедленно отцепляйся!» – но Дар не понимал, что Стив пытался сказать ему этим знаком сейчас. Два планера летели параллельно друг другу, расстояние между кончиками крыльев не превышало тридцати футов. Они оба быстро поднимались на волне восходящего воздуха, удаляясь все дальше от Паломара.

Сид отчаянно жестикулировала, пытаясь донести до Дарвина какую-то весть. Она показала свой сотовый телефон, сделала вид, что говорит по нему, потом показала назад, на долину Уорнер-Спрингс.

Дар кивнул. Стив свернул в сторону первым – он начал набирать высоту над предгорьем, держа курс прямо на аэродром. Дарвин последовал за ним с отрывом в несколько сот метров. Они миновали предгорье и оказались над широкой долиной. Дарвин летел за «Твин-Астиром» Стива, который, как обычно, заходил на посадку в южной части взлетного поля Уорнер-Спрингс. Когда оба планера достигли нисходящего потока воздуха к востоку от аэродрома, Дар отстал от Стива и совершил разворот на север на высоте около четырехсот футов. Он увидел, как глайдер Стива мягко опустился на траву справа от асфальтированной взлетной полосы, и наметил для себя точку посадки – примерно в ста пятидесяти футах позади «Твин-Астира».

Ветер к этому времени стал порывистым, но Дарвин зашел на посадку плавно и гладко, выдерживая постоянную скорость. Тем временем он следил за указующим цветным шнурком и подсчитывал в уме – минимальная посадочная скорость плюс еще пятьдесят процентов, плюс половина скорости ветра, который сейчас достигал двадцати узлов.

Стив заходил на посадку под довольно крутым углом. Точно так же поступил сейчас и Дарвин. Он умело удерживал планер на нужном курсе и в результате вывел на посадку так, что «L-33» летел параллельно земле, на высоте всего в один фут от посадочного поля. В последний миг подул боковой ветер, и Дару пришлось быстро выравнивать машину при помощи рулей. Он блестяще справился с этой задачей, и переднее шасси коснулось земли так плавно, что Дар этого даже не почувствовал. Он сосредоточил все внимание на управлении, ведя чешский планер вдоль поля, по коротко подстриженной траве, и остановился точно вровень с глайдером Стива, в шести футах слева.