Бритва Оккама в СССР

— А откуда ты всё это… — начал было Даликатный, но потом осекся. — А! Ну да. Белозоровская херня.

Герилович снова быстро-быстро заговорил в рацию: давал распоряжения о передислокации каких-то подразделений. Ну да, если это садовник-шпион там досконально под землей всё изучил — черта с два мы вчетвером его поймаем! Наконец, полковник договорил и отложил рацию.

— Не должен уйти. Плотно обложим! Гера, где вход — знаешь?

— Один — знаю. Там ограда могилы такая, с виноградными гроздьями. И ниже по склону, метра на четыре, дерево хвойное, скорее всего — сосна… Вот по склону шагов двести — будет яма с листьями, землей и всяким хламом: там и проход. Про другие мне неизвестно. А в этом месте вроде как даже никакой двери нет — петли ржавые да и всё. Но это не точно.

— Ладно… — Гумар и Даликатный переглянулись.

— Отвыкли мы от тебя, Гера, и от твоих фокусов тоже, — почесал подбородок Герилович.

— Ща-а-ас, лешего поймаем, я вас еще ис метафорическими картами достану! — пообещал я.

Карты Тася дорисовала, и прислала — бандеролью! Черт его знает как, но пришло буквально за несколько дней, а я даже испытать ни на ком не успел. Эскизы мы вместе сочиняли, но окончательный вариант Таисия делала уже сама, и результат был впечатляющий: ничем не хуже тех глянцевых картонок с фантазийными картиночками, что использовала каждая вторая уважающая (или не уважающая) себя психологиня году эдак в 2022. Мне для поддержания эдакого капельку сверхъестественного реноме оно было в самый раз!

— Кстати о картах! Показывай! — Герилович сложил хрустящую бумажную простыню с отпечатанным на ней планом местности на коленке, в центре оставив Ивашковичи.

Я ткнул пальцем:

— Вот кладбище, вот с этой стороны — могила с виноградной оградой. Вот сюда примерно первый ход идет, к реке… Там такой пригорок глиняный. У вас что по округе — войсковая операция, действительно?

Не заметить технику и людей в форме, которые заполонили дороги, было просто невозможно.

— Совместная, — ответил полковник, закончив раздавать указания по рации. — Твой Соломин со своими тоже по лесам бегает. Кстати — неплохой сыскарь, я его в САМ рекомендовал, да и Волков вроде как на карандаше держал бравого майора, но — ни в какую! В чем дело-то? Почему он за эти благословенные перди так держится?

— Природа понравилась, — сказал я. — Огурцы распробовал.

Стану я ему про Ясю и Олежу говорить, конечно! Надо оно мне — как зайцу стоп-сигнал.

— Огурцы это да! Что надо, — задумчиво кивнул Герилович.

* * *

Кладбищенский холм впечатлял.

Стоял на окраине, в стороне от невысоких ивашковических черных хаток, издалека видный и привлекающий внимание. Шумел соснами, навевал тихую грусть ровными рядами простых деревянных крестов, скромных памятников из гранитной крошки, сваренных кустарным образом оград, столиков и скамеечек. По деревне уже рассредотачивались военные — судя по шевронам, артиллеристы или ракетчики. Вокург Ивашкович, по лесам тоже начался конкретный такой чёс, даже непонятно было, чего в лесу больше: деревьев, милицейских фуражек или солдатских пилоток?

Мимо патрулей и постов Герилович вел нас весьма уверенно — ему даже не приходилось доставать удостоврение. И как это у него получается: его всегда все знают! Гумар и Даликатный подхватили лопаты, я взял фонарик и ткнул им в сторону кладбища:

— Туда!

Поднявшись по склону и попетляв вдоль могил, я не без труда сориентировался: сосен тут было много!

— Вот они — винограды! — подал голос Гумар.

— А вот — дерево! — откликнулся Даликатный. — И яма. Копай, Гера!

— Охренеть теперь! — буркнул я. — Потом не говорите, что лопата сломалась потому что вы ее Белозору дали. Вся ответственность ляжет на ваши узкие плечи! Одни уже отправили меня на «Орленке» в разведку — и что из этого вышло?

Эти трое откровенно ржали, но местность под прицелом держать не переставали. А я знай себе — откидывал землю и листья. Не так я представлял себе долю местечкового Джеймса Бонда пополам с Гарри Квебертом, совсем не так… Наконец лезвие лопаты издало мерзкий до оскомины на зубах звук, шкребанув по бетону. Я расшвырял ветки — и листья посыпались внутрь.

— А теперь — в сторону, Белозор! В сторону! Вперед, хлопцы!

Прямо как в фильмах Гумар и Даликатный устремились вперед — подобно двум матёрым хищникам, они аккуратно переставляли ноги, перемещались пластично, экономно… Михась подсвечивал дорогу фонариком, Микола — страховал напарника, зеркально повторяя все его движения.

Следом шел Герилович со «стечкиным» в руке. Я же, воткнув лопату у входа, вооружился большим блестящим фонариком и пошел в аръергарде. Не мог же я прямо в лоб сказать им, что примерно представляю себе расположение помещений и переходов! Или мог?

— Полковник! — прошептал я.

Он обернулся со свирепым выражением лица и показал мне пару жестов, которые ровным счетом ничего мне не говорили. Я не понимал эту пальчиковую грамоту ни в Афгане, ни теперь, так что пришлось ему наклоняться ко мне и шептать в самое ухо:

— А ну-ка тихо!

— Так если прямо, направо, и снова направо — то будет винтовая лестница вниз! Там еще один этаж.

— А… — на секунду удивление пробилось сквозь его боевую злость и сосредоточенность, а потом Герилович коротко кивнул, легко хлопнул Даликатного по плечу и парой жестов объяснил диспозицию.

Хлопцы заскользили дальше. В бункере было темно, холодно и сухо, потолки — низковаты для моих нынешних статей, так что приходилось постоянно пригибаться. Мы шли и шли, обшаривая старинные бетонные подземелья. Спустились по гулкой винтовой лестнице, спугнули пару летучих мышей и едва не открыли пальбу, наткнувшись на какой-то плакат, изображавший ростовой силуэт бойца с винтовкой. Ладно, ладно, не открыли бы мы пальбу: у хлопцев и полковника нервы были в порядке, а у меня не было оружия.

Луч фонаря выхватывал из тьмы глухих комнат какие-то старинные железяки и приборы, остатки мебели и тары, несколько гильз и…

— Леска! — жутко громким шепотом произнес я.

Вообще, вся это история со звукомаскировкой мне казалась глупостью — после того, как я долбился лопатой в железобетон можно было уже не делать внезапный вид. Мой возглас заставил Гумара замереть с поднятой ногой и медленно сделать шаг назад. Я лучем фонаря указал на боковую дверь, в паре метров впереди:

— Там…

—…ять, Гера! — похоже, я что-то сделал не так.

Наверное — предупреждать нужно было когда он уже почти наступит на нее? Черт их разберет, этих советских Рэмбо…

Хлопцы продолжили путь, а Герилович обратил внимание на леску. Он недвусмысленным жестом попросил меня подсветить и не лезть под руки. Я подсветил и сразу вспотел: связка каких-то жуткого вида допотопных гранат крепилась к дверной раме! Однако Казимира нашего Стефановича это не смутило: он сунул руку в карман, достал оттуда большую канцелярскую скрепку, склонился над взрывным устройством и что-то там сотворил.

А потом просто выбросил леску в коридор. Сердце мое снова забилось нормально, и я понял, что всё это время практически не дышал. Но профессиональное любопытство моментально перебороло страх: я сунул голову за дверь.

— Нормально тут у них! — прокомментировал я увиденное.

— Нормально? Это полная жопа, — Герилович уже не сдерживался. — Тут взрывчатки хватит всю Талицу разнести.

Действительно, ящики с брусками, похожими на хозяйственное мыло, смотрелись зловеще. От затылка к крестцу у меня побежали несколько холодных капель: а ну, как полковник не смог бы обезвредить растяжку, а хлопцы ее бы не заметили?