Бродячий труп

— Ну... — мне нужно было подумать. И я пытался соображать. Она подстроила одну из самых мерзких пакостей в моей жизни. Но, с другой стороны... — Какого черта... Конечно, прощаю. Эй, тебе действительно двадцать два, я не ошибся?

— Да, — мягко, потом еще мягче: — Я, наверное, был ужасна?

— Ну...

— Но все же он мой папочка. Должна же я была его защитить?

— Пожалуй. Я тебе вот что скажу, Зазу. Если я окажусь в беде, надеюсь, ты будешь на моей стороне?

— Я на твоей стороне, Шелл. По-своему.

— Ага? Как это по-своему?

— О... ты же понимаешь.

Опять это чертово «понимаешь».

Мы поболтали еще немного, и, когда положили трубки, я вполне догадывался, «как это по-своему».

Нырнув в кухню, я вернулся обратно с мартини и сделал еще один осторожный глоток. Он все еще слишком замороженный, конечно. Но не хватало еще чего-то. Чего-то... Я же забыл перченую оливку!

При этой мысли мои глаза упали на низкий, исцарапанный столик перед диваном. На нем все еще лежал тот квадрат черного бархата. А в его центре — да-да, весь пронизанный жилками мой чудесный агат.

Нет, бесполезно. Где бы ни блуждали мои мысли, они всегда возвращались к... вы уже знаете, к чему.

Я поднял агат и бросил его в мартини. Так-то лучше. Согреет его чертовски. Даже вкус улучшит. Я старался держать глаза открытыми, пока глотал. И видел этот агатик, как он перекатывался на дне стакана. Красиво.

Я допил мартини, поставил стакан на столик и уставился на него, думая красивые думы.

И телефон зазвонил опять.

Я прыгнул к нему и схватил трубку. Так хорошо я давно себя не чувствовал.

— Аллоу? — страстно произнес я. — Сивана?