Бродяги. Путь Скорпиона
Шрифт:
– Про кентавров я ничего не слышал, – нахмурился мальчик.
– Оно и ясно. Небось в носу ковырялся. Старина Тойво всяким там наукам не обучен, зато много чего повидал и много чего слышал.
Он высоко поднял палец:
– Кентавриус – это наполовину человек, наполовину лошадь. Жрёт он только растения, к мясу не притрагивается, притом яблоки на дороге оставляет конские.
– Что же, он дикий или разумный?
– Разумный! Книги и свитки обучен читать. Воин хороший, так как быстр и не может с лошади рухнуть. До девок шибко охоч. Как увидит какую красавицу, в
– Где ж такие живут? – поморщился Ахти.
– Почём я знаю! За Горьким морем мало ли невиданных стран? Там и обычаи не как у нас, раз бабы до коней охочи.
– Брехня, – улыбнулся мальчик. – Ничего такого нет.
– А гладышей тоже нет? У?
Ахти посмотрел на Тойво серьёзно. Промолчал.
По возвращении они встретили у трактира старуху Ку-Ку. Она бродила по двору и звала Пумми:
– Кис-кис-кис, мой блохастик. Где же ты? Кис-кис!
Заслышав их голоса, она обернулась:
– Третий день не возвращается наш касатик. Видать, волки или лисы его утащили.
– Волки или лисы? – хмыкнул Тойво. – Да он у них в горле застрянет.
– Пумми осторожный, – добавил Ахти. – И у него есть лазейка под крышей в конюшне. Он обычно там прячется.
Мальчик и старуха походили ещё по округе, позвали, но кот так к ним и не вышел.
– Кот, – пробубнила Кукушка. – С кота-то всё и начнётся.
– Что? – не расслышал парень.
– Смотри в оба, Ахти, и держи ухо востро. Времена грядут непростые.
– А когда они были простые? – пожал плечами мальчик. – Тойво продал коня. Хотя бы деньги теперь есть.
– Деньги? – старушка усмехнулась. – Посмотрим, какие они на вкус.
С первым морозцем на тракте воцарилась мёртвая тишина. Через пару недель после исчезновения Пумми мальчик вышел из трактира и прислушался. Из кустов доносился жалобный вопль, спутать который можно было только с заунывным пением пилы.
Ахти раздвинул ветки и увидел, нет, не кота – грязный комок слежавшейся мокрой шерсти. На парня уставились два слезящихся глаза, в которых уже не было мольбы о помощи, только зеленоватый туман.
Мальчик побежал за Ку-Ку. Старушка, проснувшись от его криков, поднялась с лежанки и на удивление проворно последовала за Ахти.
Умелые морщинистые пальцы раздвинули кошачий мех, сомкнулись на голове Пумми. Кукушка заглянула рыжему в глаза, резко отдёрнула руку.
– Что там? – воскликнул мальчик.
– Чёрные слёзы. Это мыльный сап или черничница. Или этот болван ходил в сторону разлома и заразился, или подхватил эту напасть у дикой лисицы. Неси воду, уксус и масло зверобоя, что у меня на полке.
– Это лекарство ему поможет?
– Это не лекарство. Это мне для очистки рук.
Пумми скончался тихо, без криков и жалоб. Ахти, шмыгая носом, пошёл было за лопатой, но Ку-Ку ему запретила и велела принести хворосту и дров.
– Только огонь может всё очистить. Молитесь всем богам, какие есть, чтобы нам свезло, и этот рыжий паскудник не разнёс по двору заразу, – Кукушка поднесла факел, и сухие
ветки быстро занялись. Она громко высморкалась и тихо добавила: – Хороший был кот, ласковый. Хоть и дурень.И недели не прошло, а с животными в небольшом хозяйстве «Мамочкиного приюта» стало происходить неладное.
Две свиньи притихли в углу и не подходили к кормушке. Коза спотыкалась на ровном месте и жалобно блеяла.
– Вчера я прибил возле сарая крысу размером с пивной бочонок, – развёл руками Тойво, как неудачливый рыбак, – но это, скажу я вам, была и не крыса вовсе, потому что мех у неё чёрный, а глазки злобные и хитрые.
– Может, это была лиса? – усмехнулась Лемпи.
– Ага, с голым хвостом и пищала. Нет уж, эта тварь приползла с той стороны, от разлома. Может, переплыла реку, а с ней ещё целая стая. Они-то и разносят заразу по окрестности. Эй, бабуля, есть у тебя какая-нибудь отрава от этих бестий?
– Отрава у меня всегда найдётся.
– А что давать свинюшкам, подскажешь? Скверно нам придётся зимой без мяса.
– Нужно позвать лекаря, – пробормотала Ку-Ку. – Мои травки тут не помогут.
– Что ж, парень, – обратился Тойво к Ахти. – Пора тебе собираться в путь. Заодно привезёшь мне мазь, которую обещал бедуин.
– Но он же вроде лечит людей, а не скотину.
Трактирщик махнул рукой.
– Дай мне бочку пива, и я покажу тебе, как мало разницы между человеком и животным.
Ахти кивнул и встал из-за стола.
Мальчик решил не тревожить Фиксу и оседлал коня, принадлежавшего Гаспару. Хотя путь предстоял в сумерках, по пустынной местности, он всё равно укрыл его попоной.
Спина Верзилы была такой широкой, что у Ахти скоро затекли ноги, зато шёл жеребец ровно и вёл себя послушно.
Они обогнули Пеньки по широкой дуге, подальше от чужих глаз, и оказались в сосновом лесу, где начиналась тропа, ведущая к временной хижине лекаря.
Ещё не взошла луна, а парень уже въехал во двор Фархада. Из конюшни, лепившейся к ветхой хижине, послышалось знакомое ржание.
Верзила ответил старому приятелю рысаку, прибавив к нему странный стрекот.
Двери ветхой избы открылись, и в жёлтом проёме появилась фигура лекаря. Тюрбана на его голове не было, в правой руке он держал жуткого вида щипцы.
– Кто там?
– Э-это я, Ахти. От Тойво – трактирщика.
Фархад распрямился, посмотрел в темноту.
– А-а, мальчик, который испортил моего коня?
– Почему испортил?
– Потому что прикормил его яблоками. Теперь он попрошайничает у каждого встречного. Входи.
Лекарь вернулся в дом.
Мальчик спешился, привязал Верзилу к дереву покрепче.
Поднялся по скрипучим ступеням, толкнул дверь.
Со стен слабо освещённой избы на него уставились птичьи головы. Был здесь и ворон, и фазан, и ястреб, и сова. Острые клювы, пёстрые перья, когтистые лапы. И ни одна пичуга не двигалась. Ахти бы не испугался, но чучел было так много и они так тесно жались друг к другу, будто специально собрались в стаю, чтобы напасть на гостя.