Бронебойный диалог

Берхуни занервничал, оставшись наедине с командиром отряда спецназа, разгромившего в Афганистане базу террористов и уничтожившего Хатима с Абдаллой Муштаком.

Седой, проводив взглядом начальство, резко встал, подошел к Берхуни, схватил его за подбородок и рывком поднял его голову:

– Ты кого, пес, решил провести? Меня, который собственными руками удавил не один десяток таких, как ты, шакалов?

– Я… я сказал, как было.

– Да? Ты бы еще заявил, что тебя вынудили работать с Атари, пригрозив в противном случае убить семью. Не додумался?

– Меня…

– Заткнись, сука, и слушай внимательно. Мне плевать, какое решение по тебе примут генералы, но если ты прямо сейчас не расскажешь мне, как все было на самом деле, не назовешь имя хозяина дома в Самарканде, не скажешь, кто «из-за речки» забирал семью, то до завтрашнего утра не доживешь. Я лично приду к тебе в камеру ночью, и ты пожалеешь, что родился на этот свет. Я заставлю тебя жрать свои собственные кишки. Ну, тварь? У тебя один-единственный шанс сохранить жизнь.

Берхуни, зная, на что способен командир отряда спецназа, сдался. Он не хотел умирать. Тем более смертью страшной, мучительной, которую прочитал в глазах Седова, хотя Валерий, естественно, блефовал.

– Ладно, ладно, я скажу, я все скажу, но только в присутствии генералов и при гарантии, что мне сохранят жизнь.

Седов с ненавистью смотрел на террориста, как бы обдумывая его условия. Берхуни не выдержал этого взгляда, в котором таился холод смерти. Наконец Валерий отпустил его:

– Хорошо. Пусть будет так. Но если ты хоть в мелочи солжешь, я это пойму, и тогда жди меня ночью в гости, понял, пес шелудивый?

– Понял!

Седов достал телефон, набрал номер Белоногова:

– Дмитрий Сергеевич, Сангар Берхуни решил изменить данные ранее показания.

– Мы идем, Валера.

Глава шестая

Александров, Белоногов и Трепанов вернулись в кабинет.

– Значит, господин Берхуни решил изменить показания? – спросил заместитель директора Службы внешней разведки.

– Так точно, товарищ генерал-лейтенант, – ответил Седов.

– Ну что ж, мы слушаем.

Офицеры заняли свои прежние места за столом.

– Говори! – приказал Седов.

– Я расскажу все, что знаю, но мне нужны гарантии, – поднял голову Берхуни.

– Какие ты хочешь получить гарантии? – поинтересовался Белоногов.

– Гарантии безопасности.

– Тебя никто не тронет, – сказал Александров, – этого достаточно, мы внимательно слушаем тебя.

– В Джизаке мы должны были похитить семью Ниврая, – начал Берхуни.

– Это нам известно.

– Я находился в Самарканде в гостинице, Атари выехал на поиски семьи. До этого он говорил с кем-то по телефону, и этот кто-то, которого я не знаю, сообщил Атари адрес семьи Ниврая. Диар нашел семью. Позвонил мне и приказал срочно выехать в Джизак.

– Почему срочно? – спросил Александров.

– Сначала Атари ничего не объяснил, я задал ему тот же вопрос, а когда приехал в Джизак, он сказал мне, что с ним связывался человек Джемала, который занимает высокий пост в Ташкенте. Этот чиновник предупредил Атари, что русские спецслужбы попросили местную безопасность организовать охрану семьи, а в дальнейшем переправку ее в Россию. Диар доложил об этом Джемалу, и тот приказал провести захват немедленно. Но у дома милиция выставила пост – одного милиционера. Я спросил, как будем работать, если дом уже под охраной и внутри усадьбы могут быть еще милиционеры. Тогда Атари послал меня на разведку. Я проник на участок со стороны сада, подошел к дому, посмотрел в окна. В доме были только женщины и дети. Я вернулся к Атари и доложил ему результаты разведки. Он принял решение убить милиционера и хозяйку дома, как лишнего свидетеля. Моего мнения он не спрашивал. Мне Атари приказал прикрывать его с улицы, а затем по сигналу подогнать к воротам машины. Взял у меня нож, подошел к милиционеру, который, выкурив косяк анаши, уснул, и спящим зарезал его. Подозвал меня, приказал идти следом, подготовив газовые баллоны и маски с респираторами. Я сказал ему, где видел хозяйку. Атари зашел в ее комнату и тоже убил, потом мы разошлись, он пошел в комнату, где находились Ламис и младшая дочь, я в соседнюю – газом усыпили мать и детей. Я подогнал машины, мы одели их, перенесли в автомобили, на заднее сиденье, и выехали из города. Через час мы были в Самарканде. Остановились у дома Халбека Исмаилова, в частном секторе, недалеко от аэропорта. Исмаилов принял семью, нам же сказал, что мы на следующее утро должны вылететь в Ташкент, а далее в Термез, где нас встретит человек Джемала и проводит через границу. Затем… – Берхуни, который перевернул все с ног на голову, свалив свои действия на Атари, кашлянул и попросил: – Можно стакан воды? В горле пересохло.

Александров вызвал помощника, и тот принес воду. Жадно выпив ее, Берхуни вздохнул.

– Продолжай! – приказал генерал.

– Вечером в усадьбу Исмаилова прибыла группа Алима. Именно она должна была переправить семью Ниврая в Афганистан. Мы разговорились с ним, и он сказал, что нам будет гораздо легче вернуться на родину. Я спросил – почему? Алим ответил, что группе предстоит тащить семью не только до границы, но и до базы ее временного содержания в кишлаке Густ, за перевалом Тарган. А туда можно добраться только по ущелью от Кунбада, а еще дорога от Торкина до Кунбада. За точность разговора не ручаюсь, но в целом было примерно так. Мы поговорили еще о чем-то и разошлись спать. Исмаилов разбудил меня и Атари в 6 часов, группы Алима в усадьбе уже не было. Мы привели себя в порядок, собрали сумки с обычными вещами. Нож я положил в чехол и в сумку. Атари попросил Халбека довезти нас до аэропорта, но Исмаилов сказал, чтобы мы взяли такси. Так и сделали. Что произошло в аэропорту, я уже рассказал.

– Это все? – спросил Белоногов.

– Да, клянусь, я сказал правду.

– Вспомни, Берхуни, кто начал разговор о сложности возвращения в Афганистан? – поднял голову Седов.

– Так я уже сказал, Алим.

– И он выложил тебе маршрут переброски семьи Ниврая в Афганистан?

– Да, я об этом ничего у него не спрашивал.

– Ты давно знаешь Алима?

– Мы знакомы, но вместе никогда не работали. Я знаю лишь то, что Алим пользуется доверием у Джемала ад-Дина.

– И Алим, опытный бандит, судя по тому, что Джемал доверил ему главный этап операции, вдруг разоткровенничался с тобой и выложил маршрут доставки семьи?

– Да!

– Причем в мельчайших подробностях, так?

– Не совсем. Он назвал маршрут.

– А тебе что-нибудь известно о базе Джемала в кишлаке Густ?

– Нет, я впервые о ней услышал от Алима.

– У меня вопросов к этому шакалу нет, – взглянув на Белоногова, сказал Седов.

– Ну, что ж, – подвел итог Александров, – допрос закончился. Тебя, Берхуни, поместят в отдельную камеру под охрану отборных людей. И, как обещал, ты будешь в полной безопасности. В камере еще раз подумай о своей судьбе, возможно, вспомнишь что-то еще. Если вспомнишь, дай знать охраннику. Понял?

– Понял.

Александров вызвал конвоиров, и они увели Берхуни.

Белоногов спросил Седова, что-то изучавшего по карте:

– И как тебе удалось разговорить бандита?

– Ну, говорил он и до меня, я же просто припугнул его. Обещал, если не скажет правды, ночью приду к нему в камеру и заставлю сожрать перед смертью свои собственные кишки.

– Седой! – улыбнулся Александров. – От тебя я не ожидал такого.

– Оказывается, ты плохо знаешь Валеру, – покачал головой Белоногов. – Он уже столько воюет с «духами», так что прекрасно знает, на чем и как колоть их. А что ты все на карту смотришь, Седой?

– Да вот пытаюсь понять, почему Джемал для временного, я подчеркиваю, временного укрытия семьи Ниврая, да и самого Асада выбрал Густ? Берхуни упоминал, что человек главаря банды Алим сетовал на сложность маршрута и говорил, что подойти к нему можно только по ущелью от Кунбада. Это, по крайней мере, по карте, действительно единственный надежный путь к кишлаку, но ущелье закрывается перевалом Тарган. Возможно, подготовленным боевикам под силу преодолеть его, но без балласта. А у Алима хрупкая женщина Ламис и трое девочек, от шести до четырнадцати лет. Они перевал не пройдут. И перетащить их нереально. И потом, с чего вдруг Алим назвал Берхуни маршрут, который должен держаться в тайне? А позже этот Берхуни попадает в руки милиции по анонимному доносу. Причем подельника Атари узбекские менты валят в самом начале захвата.