Бронзовый грифон

– Вина. Маленький кувшин, – вздохнул Кир, отводя взгляд от распирающих лиф платья полушарий.

– И все? – Служанка игриво стрельнула глазами.

Нет, она в самом деле рассчитывает поживиться, готова прыгнуть в постель по первому знаку. А ведь впервые видит его. Вдруг он заразный или с головой не все в порядке? Или, если маячит на горизонте серебряная монетка, об этом можно не задумываться? Куда катится Сасандра? А ведь назови такую охотницу за денежными гостями шлюхой, раскричится, волосы на себе рвать начнет (и хорошо, если только на себе), будет доказывать, что она честная девушка.

– Что есть из еды?

– Каплуны на вертеле. Баранье жаркое, – затараторила девица, надув губки. Похоже, она сообразила, что гость на ее уловки не повелся, и нешуточно обиделась. – Копченый окорок…

– Довольно. Неси каплуна. Или нет. Половину можно заказать?

Она фыркнула:

– Половину? Не знаю! Нужно фра Морелло спросить.

– Спроси. Можешь так и сказать – гость не при деньгах.

Последние слова Кирсьен произнес нарочно. Пусть не думает, что он бессилием страдает или, того хуже, мужеложец, коль от нее отказывается.

Девчонка опять фыркнула, развернулась на месте, едва не зацепив накрахмаленным чепцом Кира по носу, и убежала.

Молодой человек уселся за дальний стол, у камина, лицом к стене. Положил на скамью весь свой нехитрый скарб, помещающийся в узелке. Почесал отросшую еще больше черную бороду. Скоро он будет точь-в-точь каматийский виноградарь. Или пастух. Нужно хотя бы подравнять ее, что ли, на щеках и на горле подбрить… Все-таки он взялся изображать наемника-воина, а не вонючего селянина.

Протопав деревянными башмаками, вернулась служанка.

– Фра Морелло спрашивает, господин будет ночевать?

– Будет. На это у меня денег хватит.

– Полскудо, – с вызовом произнесла девица.

Вместо ответа Кир запустил пальцы в кошелек и выудил последний серебряный кругляш. Брякнул им о столешницу.

– Тогда каплун и кувшин вина бесплатно, – презрительно бросила подавальщица. И добавила: – Фра Морелло так решил. – Мол, сама она ни за что бы не приняла нищего постояльца. Бродят тут по дорогам всякие!

Кирсьен пожал плечами. Подумаешь… Если он будет переживать из-за косого взгляда каждой служанки, то лучше сразу прыгнуть с обрыва в Арамеллу. Там течение сильное, водовороты и омуты частенько попадаются…

Хлопнула дверь. Кир оглянулся. Когда же он разучится шарахаться от каждого громкого звука? Его и искать в Аксамале уже, наверное, перестали. Решили, что удрал. Или погиб при невыясненных обстоятельствах. А устраивать розыск по всей Сасандре из-за него не станут. Не той важности птица. Так что не стоит продолжать ждать стражников. Тем более что вошедшие люди ну никак не походили на имперских сыщиков. Самые обычные мастеровые. Скорее всего, артель строителей решила подзаработать в столице – и в Вельзе, и в Камате за такой же точно труд заплатят вдвое меньше. А в блистательной Аксамале давно поняли – приезжие работники стараются больше, чем местные, а оплаты меньшей требуют да и жаловаться в магистрат не побегут, если попробуешь их обмануть. На них наживались все: и домовладельцы, и хозяева роскошных дворцов, и городские чиновники, и стража, и содержатели ночлежек… Да всех и не перечислить.

Ремесленники рассаживались за столами под бдительным оком выглянувшего на шум толстяка, голова которого была повязана алым платком. Должно быть того самого фра Морелло, на чьи слова ссылалась служанка. Пожалуй, он тоже рассчитывал недурно подзаработать. А если еще и ночевать останутся…

Седоватый мужчина в башмаках, припавших толстым слоем пыли – путешествовали работники пешком, чтобы не тратить лишних денег, – подошел к хозяину и принялся договариваться о предстоящем ужине, отчаянно торгуясь. Остальные хранили чинное молчание, изредка бросая косые взгляды на сложенный в кучу у входа инструмент. Доставали деревянные ложки.

Фра Морелло басовито урчал в ответ на короткие хриплые выпады старшин артели, качал головой, загибал толстые, похожие на копченые колбаски пальцы. Наконец кивнул и зычно закричал:

– Мика! Мика, ты где?!

В ответ на его зов из двери, ведущей, судя по запахам, на кухню, вынырнула та самая служанка. В правой руке она несла глубокую миску с обжаренной до золотистой корочки тушкой каплуна. Кир отметил про себя, что чем дальше от Аксамалы, тем куры мельче, но почему-то дороже. В левой руке она сжимала маленький кувшинчик из необожженной глины – такие прекрасно сохраняют напитки даже в жаркий день.

– Я, между прочим, фра Морелло, не в холодке отдыхаю!

Она с размаха поставила миску перед Киром. Каплун при этом подпрыгнул и попытался взлететь. Добавила кувшин.

– Поговори у меня! – возмутился хозяин. – Ну, молодежь… бегом сюда!

Мика развернулась и зашагала к фра Морелло, отмахивая руками так, что любой гвардеец позавидует.

Кирсьен усмехнулся неожиданной мысли и разорвал горячую тушку, стараясь, чтобы жир не потек на манжеты камзола – постирать-то его можно, но в чем тогда ходить, пока не высохнет?

Вино оказалось сладким, чуть терпковатым и крепким. Такого как раз он и хотел. Вот с каплуном повезло меньше. Скорее всего, его именем прикрывалась старая курица, не так давно переставшая нести яйца. Ну, что ж… Уроженцу Тьялы, изображающему из себя каматийского наемника, да не понять желание птицы умереть красиво?

Вновь хлопнула дверь.

Кир оглянулся через плечо, не прекращая жевать.

Молодой мужчина в черной мантии и круглой шапочке – должно быть, выученик одного из факультетов Аскамалианского императорского университета едет на родину успешно применять полученные знания взамен на почет, уважение и денежный ручеек от благодарных земляков. Смуглый старик в темно-зеленом пелеусе и плаще с меховой опушкой. Он показался бывшему лейтенанту смутно знакомым. Да мало ли? Может, лавочник какой-то или сапожник, к примеру? Богато одетый отец семейства (вот оно следует за ним, выстроившись гуськом, – жена, две дочери, сын – мальчишка лет семи – и нянька, качающая на руках четвертого ребенка, замотанного в тонкие пеленки) щелчком пальцев привлек к себе внимание фра Морелло. О! Этот явно не привык ждать. Или богатый купец, ездивший в столицу по делам и не сумевший отказать скучающей жене в малом развлечении, или, наоборот, чиновник средней руки направляется в провинцию, чтобы вступить в управление небольшим городком, рудником, карьером, верфью.

Ладно! Сколько можно затравленно оглядываться?

Жуй, т’Кирсьен делла Тарн, и смотри в свою тарелку, а то не ровен час шею свернешь!

В недавно пустом зале стало шумно. Зазвучали людские голоса, стук посуды, шорканье ложек, бульканье. На помощь сбивающейся с ног Мике появилась еще одна служанка – тощая, как сушенная плотва, с выпученными глазами.

Кир обгладывал волокнистое мясо с куриного окорочка и все никак не мог отделаться от смутного чувства беспокойства. Будто бы мельком приоткрылось ему нечто важное, а он и не сообразил им воспользоваться. Голова начинала гудеть. Вот уж глупая привычка, приобретенная за время вынужденного безделья в «Розе Аксамалы», – думать. Надо как-то избавляться. Иначе службы в наемном войске может не получиться. Там нужны не думающие, а выполняющие приказ. Быстро и точно. А для того чтобы думать, имеются кондотьеры, а также высшие начальники, к армиям которых отряды вольнонаемных приписываются.

И все же… Что он пропустил? От какой подсказки Триединого отмахнулся, словно от назойливой мухи?

Опять резкий стук захлопнувшейся двери.

Кир поморщился и усилием воли заставил себя не оборачиваться. Кто бы там ни был, его он не волнует…

– Господа, господа, прошу сюда! – голос Морелло обволакивал, словно текущая из жбана патока. – Прошу за мной, господа! Очень сожалею – свободных столов не осталось. Думаю, молодой господин не будет возражать?

Пока Кир соображал, что «молодой господин» – это он, прямо над головой прозвучало презрительное: