Брошенная

Гарик поселился в одной половине домика с Юркой, а другую заняли сестры. Насколько Марина знала, Вика пока не спала с ее шефом. Причем исключительно по вине последнего — он продолжал робеть. А Вике было лестно, что она вызывает такой трепет у мужчины, в которого сама была влюблена.

Сын Марины был счастлив. Она только и слышала:

— Дядя Гарик сказал! Дядя Гарик обещал!

Впрочем, Марина этому не удивлялась — с годами у друга юности не прошла любовь к детям, которые платили ему той же монетой. Она приготовилась к тому, что в эти два дня ей придется ублажать капризы сына, а вышло, что его воспитанием занялись совсем другие люди.

Не успев приехать, Гарик повел Юрку смотреть какой-то необыкновенный родник, а Марина с Викой, не мудрствуя лукаво, отправились на пляж.

Уж теперь-то Марина решила насытиться морем, говоря словами сестры, по самые уши. В прошлый раз Тимофей все пытался куда-нибудь ее отвезти, что-то этакое показать, так что на пляже ей почти не пришлось поваляться.

То есть валяться-то она совсем не любила. Она бы с удовольствием поплыла к буйкам наперегонки. Или поныряла бы на время — кто дольше под водой просидит. Но здесь уже ей не повезло, потому что Вика как раз не любила всякие физические упражнения. Она прочно залегла на покрывале с книгой в руке и не соглашалась ни на какие уговоры хоть ненадолго зайти в море.

Пришлось Марине плыть одной. Такой расклад несколько омрачил ее предвкушение интересного отдыха. Чего хорошего, самой себя развлекать. Но потом подумала, что вот появятся Гарик с Юркой, и тогда поинтереснее будет, можно поплавать наперегонки с Гариком, а пока… Пока она решила поплавать в свое удовольствие. Потому стала потихоньку удаляться от берега, медленно погружая в воду уже тронутые загаром руки.

Она плыла все дальше и дальше от шума, криков, громкой музыки. С каждым взмахом руки от нее словно отдалялась прочь сама цивилизация и синяя прохлада нежно омывала ее жаждущее этой нехитрой ласки тело.

Казалось, она должна была бы расслабиться и ни о чем не думать, но в голову лезли странные мысли. Да, в последнее время Марина похорошела. Фигура ее приобрела прежние изящные формы. Она была свободна, обеспечена и вполне готова встретить свою задержавшуюся где-то вторую половину.

Но толпы поклонников, как хотелось бы, подле нее не наблюдалось, а, наоборот, ощущалась некая пустота. В том смысле, что никого не было, и все…

Чего же ей не хватает — по мнению мужчин? Легкости характера? Контактности? Как может такая женщина, как она, вызывать интерес? Внутренний голос справедливо заметил: «Только заплыв подальше, можно заниматься подобным самоуничижением. Когда совсем дойдешь до точки, останется лишь хлебнуть побольше воды и медленно опуститься на дно…»

Кому-то еще такие мысли Марина поведать постеснялась бы. Подумать только, размышляет, чем ей мужчин к себе привлекать! Но как долго она ни просидела на кухне и ни прожила, предоставленная самой себе, она не могла не заметить, что мужчинам далеко не всегда нравятся фотомодели. Нет, возможно, издалека они любят посмотреть на красавиц, мысленно представить их рядом с собой, но увиваются за женщинами вовсе не по причине особой красоты лица или безупречной фигуры. Но что же тогда привлекает мужчин?

Хлоп! Хлоп! Что это за звуки? Плывет за ней кто-то? Она обернулась назад и увидела стремительно приближающуюся к ней лодку.

— Немедленно вернитесь! — вдруг отчетливо услышала она усиленный мегафоном голос. Это орал какой-то здоровый мужик в шортах и с голым торсом.

Неужели спасатель? Разве они еще существуют? Марина почему-то думала, что если правительство не интересует, как живет большинство его граждан, то с чего бы ему беспокоиться о тех немногих, которые по собственной глупости могут утонуть?

Здесь-то уж точно все можно списать на стихию. Море виновато. Но как законопослушный гражданин она приказа послушалась и теперь отдыхала, лежа на спине, в ожидании лодки и ее сердитого гребца с мегафоном. Хочешь не хочешь, а придется выслушивать его нотацию: она, негодяйка, не заметила, как пересекла линию буйков и чуть было не уплыла в далекую Турцию.

Наконец он приблизился.

— Забирайтесь в лодку! — строго приказал мужчина.

Раньше она, возможно, не особо обратила бы внимание на его тон. Человек, что называется, при исполнении может так разговаривать с нарушителями. Но теперь, когда она и сама была начальником и немало сил тратила именно на то, чтобы без толку не давить на подчиненных, разозлилась:

— Не собираюсь я лезть в вашу дурацкую лодку. Раз нельзя мне и на море поплавать столько, сколько хочется, раз тут везде ограничения и сторожа, придется мне вернуться на берег и переехать куда-нибудь к Средиземному морю. То есть вернуться я могу и вплавь. Вам понятно?

— Забирайтесь в лодку, — повторил спасатель, на этот раз более спокойным голосом.

Надо же, приказной тон его уже и не такой приказной, а то до этого он кипел, что твой чайник; перегрелся на солнце, что ли? Или он просто не может равнодушно относиться к своей работе? Такой вот трудоголик. Тогда его можно понять. То есть уступить должен тот, кто умнее. Что взять со спасателя? Не будет же она с ним ругаться. Еще даст веслом по голове…

И Марина сказала примиряюще:

— Я, честно говоря, думала, что эти буйки остались от старых времен.

— Ни от каких не от старых! — раздраженно буркнул он. — Я собственноручно расставил их перед началом сезона… Залезайте в лодку.

Ну до чего занудный мужик. Ладно, черт с ним! Как сказал от лица женщины известный юморист, «я не могу, когда меня долго просят».

Она взялась за борт лодки, и он выдернул ее из воды точно поплавок. Только в какой-то момент ей показалось, что у него дрогнула рука. Словно чему-то он несказанно удивился. И задержал руку на ее плече. Даже в лице переменился. Понятное дело, ведь Марину каждый день показывают в программе «Время» как первую красавицу страны. Главное, что надо сделать, когда попадешь в неприятную ситуацию, попробовать мысленно пошутить.

— Что-то я вас на берегу не видела, — примиряюще сказала она вслух. — Потому и поплыла. Не думала, что здесь есть спасатель. Вы только в море для меня обнаружились.

— Мне и не надо было прежде обнаруживаться, — сказал он все с тем же раздражением, не глядя на нее, — потому что другие отдыхающие правил не нарушают.

Экий женоненавистник! Говорит всякие гадости и в глаза не смотрит. Нарушила, видите ли! С виду вроде бы нормальный мужчина, а все через зубы цедит. Наверное, подумал, что она специально заплыла так далеко, чтобы ему досадить. Сто лет он ей снился!

Марина вольготно разместилась на задней скамье, на корме, по-научному, сдернула с головы купальную шапочку и встряхнула головой, чтобы разворошить слежавшиеся под ней волосы. А затем стала беззастенчиво его разглядывать. И опять перехватила его несколько растерянный взгляд. Что это он — хамит и сам того стесняется? Ладно, раз он с ней не церемонится, а Марине и сам Бог велел последовать его примеру.

Странно, что он зол, кажется, на весь свет. С такими-то внешними данными. Мужчина видный. Фигура спортивная. Вон как перекатываются под кожей мускулы, когда он налегает на весла. Внешне он выигрывает даже по сравнению с Тимофеем, хотя тот был мужчина хоть куда. В нем нет ни сутуловатости поэта криминального мира, ни глубоко спрятанной затравленности, что ли. По крайней мере точно настороженности.