Бросок за мечтой

– Почему?

– Почему вы убили их?!

Ещё несколько человек из Второй эскадры заступили дорогу, требуя от коммандера флота не то объяснений, не то признания вины, а быть может - и утешения, слов о том, что случившееся был неизбежно и не напрасно...

Эти люди были способны на что угодно. Обвиняющие лица искали одного - точки опоры в перевернувшемся мире, но Римм не мог дать им такую точку. Не мог выдавить из себя ни одного подходящего случаю слова. Плохой лидер... Плохой дипломат... Не Вергоффен, нет. А значит - придётся драться, высказав собравшимся всё, чего они заслужили.

– Я - ваш непосредственный командир, - бросил он с вызовом.

– Если кто-то считает, будто этот факт больше не имеет значения - может сообщить прямо сейчас. Если кто-то считает, будто астроморф - его личная игрушка, если кто-то считает, будто на войне не убивают, если кто-то считает, что я дурно поступил с предателями - пусть скажет прямо сейчас!

Он стоял, держа за руку заплаканную Шейд, и две светловолосые фурии с ледяными глазами встали справа и слева. А сзади, второй шеренгой, построились Аркадия, Максимилиан, Гильден и Святослав.

Будто личная гвардия - мелькнула непрошенная мысль.

И экзекуторы расступились.

Римм прошёл сквозь частокол пустых взглядов, ломких и острых, как стекло, но никто больше не проронил ни слова.

***

– Я совершил ошибку. Непростительную ошибку. Её пришлось исправить. Скажи, Кинан, почему это так... грустно? Почему я тоже чувствую боль?

– Прикажешь отвечать?

– Нет. Неважно.

Актор подошёл к окну, за которым таяли предутренние сумерки, распахнул его и полной грудью вдохнул осенние ароматы.

– Мы бежали от прошлого, а теперь кусаем его за хвост.

– Виндик, Виндик... Ты в самом деле хочешь сделать из него нового актора? Проводишь через ломку жизненных ориентиров, насилие, убийство людей - чтобы взрастить своё собственное подобие?

– Людям понадобится лидер.

– Он не лидер и ты это знаешь.

– Знаю. Но никого другого у нас в распоряжении нет. Выкованный и подготовленный Винтерблайт куда лучше, чем взрослое дитя наподобие Свенссона.

– Хм. Перекалишь меч - и он сломается в неподходящий момент. А мне будет жалко.

– Представь себе - и мне тоже.

Он вернулся назад и занял огромное кресло напротив астрокоммандера. Так и сидели - молча, наслаждаясь минутами покоя. Кинан крутила бокал свином, делая небольшие глотки и разглядывая золотистый напиток на свет.

– Эй, актор. Ты о чём-нибудь мечтаешь? Я имею в виду - лично для себя. Не этот долг, не Мечта с большой буквы, а что-нибудь такое... Простое, маленькое. Больше ничьё.

– Не знаю. Иногда мне хочется летать в небе - без крыльев, без двигателей. Самому.

– А это вообще реально?

– Наверное, если попросить Игниса. Я как-то задавался вопросом - создание локальных флуктуаций гравитационного поля принципиально возможно, но потребует затратить на это половину мощностей Ауры.

– Да уж, "простое и маленькое"...

– А ты? У тебя есть такая мечта?

– Точно хочешь это услышать? Оно смешное.

– Мы и сами порой похожи на клоунов. Лучше уж так, чем сходить с ума.

– Я хочу сидеть на берегу моря и есть мороженое. И пирожные. И фрукты. И пить лимонад. И чтобы вкус был настоящим, и больше не надо было ничего делать.

– Ты могла бы...

– Нет. Это всё не то.

Опустевший бокал упал на чёрный ковёр и закатился под стол. За ним тут же бросился маленький морф-уборщик.

– Ты не меняешься.

– Хватит притворяться, Виндик. Мы не люди, в конце концов. Я устала играть. Не хочу. Не хочу больше.

– Что такое "люди", астрокоммандер? Скажи мне, если ты знаешь.

– Это они. Живые, настоящие, тёплые. Даже идиот Свенссон, даже несчастные бедолаги, которых мы недавно убили. Наша драгоценность, наше сокровище, к которому мы приставлены сторожами. Они делают, что хотят, идут, куда хотят, чувствуют, что хотят! Знаешь ты, как я завидую им?!

– Знаю. Вернёмся к этому разговору... когда у меня будет, что ответить. Согласна?

– Amen.

Раннее солнышко заглянуло в кабинет, отпрянуло, заслонённое случайными облаками, и снова вернулось, бросив на тяжеловесный интерьер свою улыбку.

– Экзекуторы устроили что-то вроде прощания с погибшими. Сами, или чья-то идея?

– Я не подавала идей. Тайо тоже. Экзекуторы созданы на пустом месте, у них только-только начинают появляться боевые традиции. Не нужно вмешиваться в этот процесс. Ритуальные фразы, песни, обряды - всё это костыли сознания, отчаянно сопротивляющегося страху смерти.

– Они выдержат?

Кинан внимательно посмотрела на актора.

– Раньше за тобой не водилось привычки заниматься тем, что в обществе именуют "поддержанием разговора".

– А ещё раньше за мной не водилось привычки сожалеть о смерти всего-навсего четырёх человек. Всё дело в близости к цели. Чем меньше остаётся времени, тем труднее ждать и оставаться спокойным.

– Всё труднее дышать.

– Да, именно. Становится труднее дышать. Кинан...

– Что, мой бог?

– Спой мне песню.

– Когда-нибудь - обязательно.

– Буду ждать.

***

Кинан поймала Римма сразу после прощания с погибшими, которое проводили в маленьком сквере, нависающем над Биомом. Он машинально отсалютовал, даже не задумываясь о том, что могло понадобиться астрокоммандеру, а та, в свою очередь, не спешила объяснять. Вызвала виртуальную стрелку-проводника и потянула экзекутора за собой, демонстрируя, что в стройном девичьем теле скрывается пугающая сила, с которой вряд ли сладит даже инструктор по рукопашному бою. В лапах последнего Римм чувствовал себя уверенней - там, по крайней мере, можно было сопротивляться. О том, чтобы сопротивляться "лёгкой" хватке астрокоммандера, он запретил себе даже думать.

Так, безропотного и покорного, провели его по пустынным, невиданным ранее коридорам, заставили сесть в транспортный вагончик и высадили в длинной галерее, мрамор которой, покрытый тончайшей паутиной трещин, прямо-таки дышал стариной, а окна-арки открывали только серую пелену, из которой внутрь врывались порывы ветра. Галерея закончилась двустворчатыми воротами, сделанными из чего-то, похожего на полированное серебро. По створкам змеилась гравировка, то сплетающаяся в стилизованные картины неведомых баталий, то, без единого разрыва, перетекающая в растительный орнамент.