Брундизий
Шрифт:
— А что с Апрой? — спросил я.
— С Апрой твоей, брат Луций, всё немного сложнее. Вчера прибыл гонец из Рима, от одного сенатора — имя его я тебе не скажу. Апра твоя, работает, как оказалось, на сенат — похищения и заказные убийства по всей Ойкумене*. Контрабанда для правительства, разведка и прочая, и прочая. Большего нам с тобой, Брат Луций, и знать не нужно — живее будем. Так что Апре твоё рабство — это как игрушка для хищника, или так ей нужно было — исчезнуть на время, не знаю. Но документы на неё я оформлю — мне так приказали.
— Ого! — только и сказал я. Хотя Юний просто подтвердил информацию, который я и так владел. Но это ему знать
Юний вышел из приёмной и вернулся с двумя служащими. Я так понимаю — свидетелями
— Ну, что Луций Корнелий Апр, отпускаешь своих рабынь? — спросил Юний, перебирая в руках документы. — Твои рабыни: Луция, Луциллина и Апра. Отпускаешь их?
— Отпускаю — ответил я.
— Рабыни! Подойдите ко мне! — приказал Юний.
Девчонки подошли, молча, потупив в пол глаза.
— Властью мне даной сенатом и народом Рима, при свидетелях, объявляю вас свободными людьми. И возвращаю вам гражданство Римской империи, которым вы и обладали до взятия в плен не по своей воле. Поздравляю вас! А ты, Апра, сними свою рабскую серьгу и верни мне.
— С удовольствием, префект Юний! — Апра быстрым движением вытащила серьгу из своего уха и положила на ладонь Юния.
— И ещё, Апра — не держи на меня зла, служба у меня такая — тихо произнёс Юний.
— Я прощаю тебя, Юний. Служба у тебя такая — совершенно серьёзно ответила Апра.
— А вот ты, Туллия Кретика Старшая со своей сестрой, отправляетесь в мой дом под опеку моей супруги. Ваш отец уже плывёт за вами. Это его воля, а воля отца для дочерей Рима — это воля богов.
Луция и Луциллина явно напряглись и взялись за руки.
— Ваш отец публично снял своё проклятие и предоставит вам всё необходимое, а главное — свою любовь и благословение. Так он велел мне передать вам. Я кстати, прекрасно знаю его лично — приходилось в своё время пересекаться по службе. Так что мой дом — это ваш дом, пока отец не заберёт вас домой. Мои вигилы проводят вас. Если хотите, попрощайтесь с Луцием Апром, в этой жизни вы вряд ли пересечётесь с ним ещё. Вот ваши документы на возвращение вам свободы. Возвращение свободы, а не дарование! Вы не вольноотпущенницы, а полноценные гражданки Рима! И впредь, ведите себя осмотрительнее.
Луция и Луциллина обняли меня по очереди и поцеловали. Луция умудрилась, обнимая, укусить меня за ухо и бросить короткое — «Хочу тебя!».
Потом они ушли не оглядываясь в сопровождении двух вооруженных вигилов.
Апра, получив документ на руки, внимательно прочитала его и спросила:
— Я могу идти?
— Конечно. Если хочешь, Луций может проводить тебя — ответил префект.
— Слушай, Юний! — обратился я к префекту — я хочу попросить тебя за Марка, моего домашнего, он хочет поступить на службу в армию, как ты, и я в своё время. Боец он отличный — сам видел, да и парень серьёзный.
— Хорошо, хорошо! Зайди ко мне, когда проводишь Апру. У меня к тебе ещё разговор есть.
— Хорошо, зайду — согласился я.
Когда мы с Апрой вышли из магистрата, девушка остановилась и серьёзно посмотрела мне в глаза:
— Луций! Ты хороший мужчина и я бы хотела остаться с тобой. Скажи, а ты бы взял бы меня замуж?
— Да, Апра. С радостью!
— Это я и хотела услышать. Мне приятно. Но я не принадлежу себе, Луций. Я принадлежу клану, а там нет права на личную жизнь и эмоции. Служение клану до самой смерти — вот моя судьба.
— Я знаю.
— Тогда прощай!
Мы поцеловались прямо на глазах у толпы, бурлящей вокруг.
—
Прощай, Луций!— Прощай, Инвиктима! Ты великолепна!
Апра ещё раз наклонилась ко мне и тихо, но отчётливо сказала:
— Я найду тебя
И Апра растворилась в толпе.
Стало как-то пусто в душе. Всё так быстро закончилось, даже толком и не начавшись. Хотя, может быть, это даже и к лучшему.
— Ойкумена* — (греч.) весь изведанный мир в то время
— Элизиум* — рай в верованиях древних римлян
Глава 13
Попрощавшись с Апрой я вернулся в магистратуру к Юнию Фабулу.
— Быстро ты, однако, вернулся. Я думал, что ты задержишься на пару часиков — встретил меня префект. — Что, не задались личные отношения с Апрой?
— Не успели, скажем так — отшутился я. — Что за дело у тебя, Юний?
Префект достал из кипы бумаг одну и передал мне:
— Читай! Эту бумагу мне секретарь утром передал.
Я просмотрел бумагу — это было долговое обязательство моего отца, но почерк его я не узнал.
— Что это? — недоуменно спросил я.
— А вот и вторая бумага — некий Гай Септимий, ростовщик, требует наложить арест на твою Ориенталию и все её земли, потому что она заложена твоим отцом. Ты что — нибудь знал о финансовых проблемах твоего отца?
— Нет
— Вот и я поднял своих людей, поднял документы и ничего не нашёл по финансовым по долговым распискам твоего отца. Липовая расписка это. А знаешь, откуда уши торчат в этом деле?
— Нет.
— А уши — то от соседа твоего, некого Сартория. Мутная личность, вольноотпущенник, а сейчас большой человек в рыбном пору Брундизия. А виллу свою, по соседству с твоей, он купил лет десять назад, завёл туда рабов и выращивает всё, что продаётся. Сам он на вилле не показывается — некогда ему, а вот земля твоя ему приглянулась, а как же — заграбастать такой участок земли возле моря! Короче, я так понял, что он хочет судебными тяжбами забрать твою виллу, и земли твои. И ты не выстоишь против него в суде, проиграешь.
— Так что же делать, посоветуй, Юний.
— А мы ему подарок приготовим, брат Луций.
— Какой? Если деньги на откуп, то у меня их уже нет. Да и у моих домашних с деньгами непросто.
— Нет, Луций, я ему отвечу в нашем, крючкотворном виде. Эту мразь нужно ударить по рукам. Дело принципа. А я его, этого Сартория, уже давно взял на примету. Займусь им вплотную, и слово солдата, лично повешу со временем его голову на крюк возле ворот. По моим данным он взял под контроль самые крупные портовые банды Брундизия. Растёт, богатеет. Давно пора его призвать к закону, а то загордился, дела начинает в городе ворочать, и ни меня, ни магистрата не уважает. Пора приземлять его. А дело твоё меня только подстегнуло к действию.
— Слушай, Юний! А что конкретно ты хочешь предложить мне? — поинтересовался я.
— Конкретно? Так вот: бумага на тебя официально будет зарегистрирована у меня только завтра. А сегодня ты продашь Ориенталию.
— Продать?! Кому? Как?
— Да кому хочешь. Земля там стоит прилично. Только твоих домашних, вольноотпущенников твоего отца новый хозяин сразу же выгонит с земли, а это, как я понимаю, не есть хорошо.
— Ты правильно понимаешь, Юний.
— Слушай, Луций! А продай виллу кому-то из своих домашних. Бумаги оформим и всё останется на своих местах. Но тебе придётся уехать с виллы — слишком уж это будет бросаться в глаза, Сарторий по судам затаскает, или, кто другой глаз положит на твою землю.