Брундизий

Это была Луция.

— Хозяин, ты не спишь ещё? — тихо спросила она на чистейшем латинском языке.

Ага, так ты совсем не немая, женщина! Интересно. Покупка, я так теперь понимаю, была непростая, со многими неизвестными.

Я сел и убрал кинжал от шеи Луции:

— Ты говоришь?

— Как видишь, вернее, как слышишь, хозяин.

Я молча подвинулся, освобождая место рядом с собой.

— Садись, Луция. И рассказывай. Чего я о тебе не знаю. О тебе и Луциллине. А не знаю о вас, как теперь я понял, ничего.

Лиция разместилась рядом, немного отстранившись, и, глядя куда-то в звёздное небо, тихим голосом начала свой рассказ.

— Меня зовут Туллия Кретика. Я родом из города Кидония, на Крите. Мой муж Гай Кретик Вер был триерархом* и погиб в бою с пиратами. Мой отец Туллий Квинтиллий Север был лименархом* порта в Кидонии, уважаемым гражданином империи. Так что я — римская гражданка, такая же гражданка, как и ты, Луций Корнелий, правда я потеряла все свои права и свободу. Моя жизнь резко изменилась, когда я, уже будучи вдовой в двадцать лет, влюбилась в киликийского пирата и беглого раба, капитана пиратского корабля, часто бывавшего в нашем порту. Мой отец, узнав, что я тайно встречаюсь с рабом и пиратом, выгнал меня за позор, который я принесла нашей семье. Я ушла в море со своим возлюбленным на его корабле. Я потеряла всё: доброе имя, дом и родных. Но это было не всё: со мной сбежала моя младшая сестра Туллия Минор — она боялась сурового и деспотичного нрава нашего отца, а матери мы лишились много лет назад — она умерла. Вот так мы оказались среди пиратов. Но все мои романтические надежды оказались просто ловкой игрой этого прохиндея, в которого я влюбилась: нас с сестрой продали в Александрии, за хорошие деньги. Вот так мы стали рабынями. Так боги наказали меня за моё легковерие и непокорность. А заодно и мою сестру, хотя, я понимаю, что всё это связано только со мной, а сестра моя — это мой долг совести и родства. На корабле нас попробовали изнасиловать пираты, но их капитан, этот проклятый раб и предатель, разогнал их — он хотел продать нас дороже, не беременных и не больных заразой, которой страдают все пираты. В Александрии нас купил один старый еврей из Иерусалима, купил тоже для перепродажи. К нам относился он хорошо, кормил и не давал в обиду, тоже, чисто для того, чтобы подороже перепродать. И перепродал торговцу, который собирал рабов для продаже в Риме. Потом, на корабле, один из помощников нового хозяина хотел изнасиловать мою сестру и я убила его, эту мерзкую тварь. Меня и мою сестру не убили, и не насиловали — я слишком дорого обошлась торговцу и цену он хотел получить в Риме за нас хорошую. Меня просто избили.

А потом, в Брундизии, когда торговец, узнал, что мы с сестрой гражданки Рима, избавился от нас, продав местному торговцу. А потом ты нас купил. Это всё. Видишь, меня погубила слепая любовь и непокорность, а спасли от бесчестия деньги и жадность других людей. Слава богам за всё! А теперь, у меня и моей сестры новая жизнь, новые имена и новый хозяин — это ты, Луций. Со мной ты волен поступать как хочешь, я буду верной и послушной рабыней — я многое поняла за последний месяц жизни. Но вот мою сестру не трогай — убью! Я такая. Я убила уже человека и сделаю это ещё раз, но сестру в обиду не дам. Я знаю, что по закону, за убийство хозяина казнят всех рабов — и меня, и мою сестру и всех, кто принадлежит тебе*, но я живой не дамся! Я просто предупреждаю тебя. Ты, я вижу, военный человек, и с жизненным опытом, да и порядочный, насколько я понимаю людей. Прошу тебя — не трогай мою сестру и относись к ней достойно, а я буду служить тебе верно и послушно — я готова принять свою новую судьбу. Вот так. Не отвечай мне, я просто рассказала тебе о нас, как ты и просил.

Я выслушал речь Луции, или Туллии, я даже и не знаю, как мне теперь её называть, помолчал немного и спокойно ответил:

— Меня не так уж просто убить, женщина. Но я не обижу, ни тебя, ни твою сестру. А теперь иди спать — завтра нам предстоит долгая дорога, дорога домой.

Женщина молча скользнула обратно в повозку.

Я понял, что я за свои же деньги купил себе большую проблему. Ничего, разберусь и с этим.

Ну, здравствуй, прекрасная и непредсказуемая гражданская жизнь!

* — Триерарх — капитан военного корабля в Древнем Риме

* — Лименарх — начальник порта в Древнем Риме

* казнь рабов за убийство хозяина — закон в Древнем Риме, неукоснительно соблюдавшийся много веков — за убийство хозяина рабом, казнили всех рабов, принадлежавших этому хозяину, невзирая на пол и возраст

Глава 5

Рано утром, с первыми лучами восходящего солнца мы вышли с о двора таверны небольшим караваном. Две повозки, запряжённые мулами, два осла нагруженные всяким товаром. На первой повозке возничим был Тиберий, второй повозкой управляла Луция со своей Луциллиной. Я шёл во главе колонны, а Марк прикрывал обоз с хвоста.

Утром город был совершенно пуст, только торговцы овощами тянулись на рынок с утра пораньше, да возле булочных, из которых разливался восхитительный запах пекущегося хлеба, суетились работники. Город просыпался.

За воротами Брундизия вышла заминка — на дороге толпились вооруженные стражники, зеваки и путники, входящие в город. Причина толчеи на выходе из города была неприятная: три повозки, загруженные залитыми кровью телами убитых — мужчины, женщины и дети. По толпе носились разговоры — патруль вигилов подобрал убитых возле разграбленного обоза, идущего в город, или из города буквально в десяти стадиях от городских стен. Это было нападение разбойников или шайки беглых рабов, которые безнаказанно орудовали в окрестностях Брундизия в последнее время.

Я отвёл караван в сторону и собрал своих людей.

— Видели? Что будем делать? Вернёмся, или пойдём дальше? — спросил я, внимательно всмотревшись в лица своих спутников. — Марк, с тебя начнём, что скажешь?

Юноша встряхнул своей кудрявой головой и перебросил дубинку из рук в руку:

— Пойдём. Если что — отмашемся.

Молодой, рвётся в бой, реально не видел настоящей крови и смерти, но не трусит — это хорошо.

Тиберий покачал головой:

— Идти нужно, хозяин, но было бы хорошо собрать караван побольше, из попутчиков — я вижу наших соседей с побережья, с соседних вилл, они мнутся, боятся выдвигаться. Да и нам втроём не отбиться от большой шайки, сам понимаешь.

Тиберий боялся, но предлагал разумный вариант. Опыт — отец осторожности. Хотя Тиберий и не служил в войсках, но простой житейский опыт даёт себя знать.

Женщин я спрашивать не стал.

— Тиберий! Сходи к соседям, я их не знаю, переговори с ними насчёт сводного каравана. Хорошо, если пойдём вместе. Переговори, а потом примем решение — распорядился я, и пошёл к вигилам разузнать поподробнее о нападении и получить побольше информации об обстановке на дороге на сегодняшнее утро.

Пообщался с вигилами — результат оказался более чем скромным: конный патруль вигилов наткнулся на разгромленный обоз, шедший из города в сторону Капуи. Обоз был полностью разграблен, а люди безжалостно перебиты. По характеру расправы было похоже, что действовала большая шайка беглых рабов — они не брали пленных, а всех убили. Разбойники бы увели пленных, вывезли бы их на кораблях пиратов и продали бы в рабство на востоке, а это очень хорошие деньги, гораздо большие, чем просто разграбить обоз.

Вигилы не советовали выдвигаться из города до полудня, пока конные патрули не обследуют местность вдоль дороги, и и пока не отправят гонцов в придорожный лагерь легионеров* возле почтовой станции «Astra Alba» в пятидесяти стадиях по дороге в Капую, чтобы те прислали дежурный отряд для расчистки дороги.

Я вернулся к своим спутникам. Тиберий тоже вскоре вернулся и доложил, что несколько соседей со своими домашними решили вместе выдвигаться домой немедленно и с радостью примут нас в свой обоз.

Ну, что ж, сами боги помогают нам с правильным выбором.

— Хорошо. Выдвигаемся — распорядился я. — Только вооружимся из того арсенала, что мы купили. Берите то оружие, с которым вы более — менее знакомы и владеете им.

Мы отогнали свои повозки в сторону от дороги, поближе к собирающемуся обозу наших соседей и стали разбирать оружие.

Я взял себе короткий меч, чем-то похожий на армейский гладиус, натянул на себя лорику — старенькая, конечно, местами в дырках и ржавчине, но сойдёт. Взял себе круглый небольшой щит и копьё. Вот, теперь я стал себя чувствовать увереннее.

Тиберий взял себе один меч — всё равно, он, мол, с оружием обращаться не умеет. Мда — а, тот ещё боец! Ну, ладно, для массовки сойдёт и он.

Марк тоже натянул на себя лорику, хотя она была ему явно велика. Также он взял себе щит, меч и кинжал. Это боец, хоть и не опытный в бою, но сильный и смелый, а это значит, что в стычке явно будет полезен.

Удивила Луция: она молча взяла себе три дротика и меч.

— Женщина! — бросил я Луции. — Ты хоть знаешь с какого конца браться за оружие?