Бубен Костяного принца

Они стремились попасть на окраину второго яруса от моря, застроенную хорошими и не слишком частыми домами. Там по всей видимости селились зажиточные горожане. В стороне от шумных улиц и торговых площадей. Малолюдные тихие улочки – для них самое то. Иногда им попадались одиночные Поднятые, которых было проще упокоить, чем обойти. Предположение Макара подтвердилось, они затихали, только когда им пробивали и голову, и сердце.

Один раз им попался «обычный» мертвец, что по нынешним меркам воспринималось как нечто совершенно необычное. Опрятный старик со стриженой бородкой лежал, раскинув руки. Соломенная шляпа и плетеная корзинка валялись неподалеку. У него была перекушена шейная артерия, что явно указывало: на него напали Поднятые. Однако старик оставался труп трупом и подниматься не собирался. Аким не поленился осмотреть тело, и даже перевернул его. Больше никаких ран не было.

– Может он был слишком стар? – предположил Аким.

– На острове мертвецов хватало глубоких стариков, - возразил Вася, - Однако все они поднялись как миленькие.

– А я кажется догадываюсь, почему он не поднялся, - задумчиво сказал Макар.

Вася с Акимом вопросительно обернулись на друга.

– Он не употреблял нифриловых настоев.

– А остальные что же… - начал было Аким, но осекся, - А ведь ты прав, Макарка. Они же тут поголовно эти настои в три горла заливают.

Макаркино чутье на дух опасности, если не принимать во внимание, что несколько раз пришлось подолгу отсиживаться в кустах, позволило добраться до намеченной улицы благополучно. К Акиминому облегчению Вася не кидался больше никого спасать. Хотя город наполнен был воплями людей, раздираемых мертвецами, он только сжимал губы и продолжал следовать за Макаром.

Лишь один раз они вступились за какого-то молодого парня, своего ровесника, приняв бой с тремя Поднятыми, да и то больше потому, что выбора у них не оставалось. Парень внезапно выбежал им навстречу и когда поравнялся с ними, крикнув что-то вроде: «там, сзади», умчался дальше по улице. Трое на трое – для хорошо вооруженных бойцов несложное дело. Мертвых приняли на щитовой строй и порубили мечами.

– Как в учебке на деревянных болванчиках, - подытожил Макар скоротечный бой.

Они миновали дома один за другим. Все они были наглухо заперты, а ставни на окнах забраны. Явно внутри прятались люди, но стучаться в эти дома друзья даже не пытались. Они приняли уже свою чуждость в отношении всех этих людей, не потому даже что эти люди видят в них чужаков, хотя так оно и было, а потому что так им самим легче выжить.

Все эти люди для них обуза, и даже хорошо, что считают их опасными чужаками или даже преступниками. Так парням проще оправдывать свое невмешательство перед собственной совестью. А потому они, не задумываясь, оставляли за спиной запертые дома с живыми людьми внутри в уверенности, что рано или поздно наткнутся на открытый дом, где живых уже не осталось. Так оно и вышло. Дверь одного из домов оказалась распахнута настежь. Крыльцо залито кровью.

– Похоже пришли, - Макар вопросительно глянул на Васю.

– Все верно, - подтвердил Вася, - Эти хоромы нам подойдут.

Дом оказался пуст, хотя и со следами бойни. Видать Поднятые не сохраняют человеческих привычек и привязанностей и сразу отправляются на поиски пищи. Друзья обыскали дом, убедились, что в нем нет ни живых, ни мертвых, а потом тщательно заперли. Аким первым делом прошмыгнул на кухню, где сразу загромыхал дверками шкафов и буфетов:

– О, братцы, тут каша на плите, еще теплая, - он заозирался в поисках ложки, но на глаза попался только половник, что, впрочем, его не остановило, - Эх, зараза, недоваренная, - Аким захрустел полутвердыми зернами, - Кукурузная каша альденто, так ее за ногу. Так, что еще тут у нас? Похлебка. Мясная. Тоже не готова. Мясо сырое совсем.

Аким, недолго думая, открыл печную заслонку и начал раздувать еще горячие угли. Подкинул щепок, занялся огонь. Положил в печь пару сухих поленьев и удовлетворенно закрыл печь.

– Не переживайте, братцы, полчаса и все будет готово.

– Акима, ты сдурел? Дым из трубы на весь город виден.

– Да ладно, Вась, - отмахнулся Аким, - Поднятые на дым внимания не обращают.

– Акима прав, - поддержал Макар, - В городе хватает и дымов, и пожаров. И на запах мясной похлебки мертвые вряд ли сбегутся.

– Ладно, - согласился Вася, - Хоть поедим по-человечески.

Они быстро нашли чашки и ложки. Парни уже и припомнить не могли, когда в последний раз ели горячую еду, сидя за столом вот так «по-человечески», не торопясь, смакуя каждое блюдо… После, когда они сидели, попивая душистый чай, Вася вспомнил:

– Макарка, а что за соображение у тебя появилось, ну, когда там в караулке ты догадался, что мертвецам нужно пробить не только сердце, но и голову?

– А, это про силовой строй, - Макар кивнул, вспомнив.

– Что еще за строй? – встрепенулся Аким.

– Ну, нижнее ядро силы у мертвых мертво… - не очень понятно начал Макар.

– Погоди, погоди, - падкий на новые знания Аким так загорелся, что даже расплескал чай, - Давай по порядку, что еще за нижнее ядро?

– У человека три силовых ядра – Макар посмотрел на Акима с удивлением, не знать такого ему казалось странным.

Он не поленился, сходил к печке и достал из нее уже остывший уголек и начал рисовать что-то на беленом печном боку. Нарисовал круг, под ним еще один, соприкасающийся с первым, а ниже точно также еще один.

– Ты что, снеговика нарисовал? – тут же спросил нетерпеливо Аким.

– Все верно. Снеговик олицетворяет собой силовой состав человека, - согласился Макар и провел через снеговика вертикальную черту, - А это, будем считать, становая жила. Она прямо так через всего человека и проходит.

Аким порывался еще что-то спросить, но сдержался, решив дождаться, когда Макар закончит свой нехитрый рисунок. Однако Макар лишь намалевал жирными точками места, где «становая жила» пересекается с окружностями. А потом еще добавил на этой вертикальной черте точки, обозначающие середину каждого круга.

– У человека три силовых ядра, - закончив рисунок, повторил Макар, - верхнее соответствует голове, среднее – сердцу, нижнее – животу.

– А эти точки? – не выдержав, влез Аким.

– Это заставы. Они пропускают через себя силу в ядра, а также из одного ядра в другое, - ответил Макар.

Аким пересчитал эти самые точки-заставы.

– Погоди, Макарка, так это чакры что ли? Ну, просто их тоже семь штук…

– Акима, - укоризненно прервал его Вася, - Почему ты все норовишь назвать не по-русски? Вместо разума у тебя какой-то «интелехт». Теперь еще «чакры» какие-то.

– Ой, да ладно, Вась, - Макар махнул рукой, с Акимовыми «закидонами» он давно смирился, и просто продолжил, - У живого человека семь застав. Макошь, - он начал перечислять с самой верхней, видимо обозначающей макушку, - Чело, горло, - слово «горло» он почему-то произнес с ударением на второй слог, - Сердило, ярило, живот и зарод.

Аким фыркнул.

– Чего тебе не нравится? – строго спросил его Вася.

– Название какое дурацкое: сердило!

– Можешь называть его сердцем, середцем, срединцем, там по-разному звучало, - не смутился Макар, - Ты пойми, Акима, не важно, как их называть, мне вообще про них бабка моя рассказывала. Он старая была, могла и напутать с названиями. Важно другое. Нижнее ядро, где у нас средоточие живы – силы жизни, у мертвых не действует. Колоть их в брюхо бесполезно, это мы еще на острове проверили.