Будь для меня стеной

Лэр посмотрел на жену. Лэра посмотрела на мужа. У обоих на лицах явно читался тяжелый мыслительный процесс.

– Хм, так-то я давно расширяться планировал, – наконец отмер мужчина, недоверчиво косясь то на меня, то на жену, и задумчиво ковыряясь в ухе.

– Расширяться! – презрительно фыркнула Дора, ставя обратно на стол поднос. А затем, упирая руки в крепкие бока, продолжила: – отлынивать ты планировал! «Спина у меня болит! Копчик жмет за стойкой сидеть!» – передразнила она супруга, скорчив презрительную гримасу. – Так и скажи, что мечтаешь на кого-нибудь свалить свои обязанности, чтобы беспрепятственно пиво лакать за столиком, когда дружки твои приходят в карты поиграть, да на девиц молодых позаглядываться!

– Чтобы ты понимала, женщина! – взревел хозяин и видимо ища в моем лице поддержку, доверчиво добавил: – Врёт она всё! Врёт, как дышит! А всё почему? Потому что на старости у женщин этот.. как его… Нервный, короче, синдром. Ревнует она меня, боится, что уйду куда-нибудь.... А куда же мне идти, ежели догонят, поколотят, а затем похоронят сразу заживо? Нетушки, у нас некроманты не в почете, а я еще пожить хочу. Так что отдыхаю крайне редко и исключительно… ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО! – поднял он вверх толстый указательный палец, косясь правым глазом на жену. – Еще раз повторяю – исключительно в компании мужиков! А расширяться надобно и обязанности свои передавать молодому поколению, чтобы наставлять его на путь истинный и трудовой, а вовсе не для того, что там некоторые себе воображают!

– Ой, молчи уже, оратор! – замахнулась хозяйка на мужа полотенцем, которое достала из-под фартука. – Только и знаешь, как оскорблять доверчивую супругу! Старая.. да я на десять лет тебя моложе!

– Простите.. – попыталась было вмешаться я, неуютно себя чувствуя, слушая чужую семейную перебранку, но была тут же перебита:

– Вот! Вот видишь! – тыча в меня все тем же указательным пальцем, пробасил лэр. – Девка тоже согласна, что нервная ты стала! А ведь была такая милая лет так тридцать назад… Загляденьице просто! А сейчас что? Тьфу! – затем, получив по лысой макушке полотенцем, глубокомысленно покивал головой. – Вот о чем я и говорю.. нервный, как есть, синдром…

Тут в таверну зашла компания мужчин, явно до этого трудившаяся где-то в полях. На их одежде до сих пор висели остатки сухой травы, а штаны были основательно забрызганы свежей землей.

– Хозяйка! Неси скорее кашу свою! – прямо с порога потребовали рабочие, громко стуча по полу тяжёлыми сапогами и добродушно переругиваясь между собой, пока занимали один из самых длинных столов.

Хозяин шустро засеменил к новым клиентам, а Дора поспешила на кухню, на ходу кивнув на тарелку каши на моем столе:

– Ешь быстрее, раз я уже наложила, девка. А то тощая ужас! И голодная небось. Потом обсудим твои обязанности.

И быстро скрылась за дверью подсобки. А я так и осталась сидеть с открытым ртом. Это что же, меня взяли?

Глава 6 Немного о том, как некоторые люди работают

Ну, раз взяли, то надо отрабатывать.

Как только я опустошила содержимое подноса, то сразу встала, подхватила грязную посуду и поспешила в ту самую подсобку. Раз сегодня первый выходной за неделю, то я смогу быть в таверне до вечера и может быть успею даже подзаработать. А раз этап собеседования (для меня самое сложное) позади, то во мне начала кипеть жажда деятельности.

За дверью оказалась вовсе не маленькая каморка или подсобка, как я думала, а полноценная кухня. Массивные деревянные столы, начищенная до блеска металлическая, чугунная и медная утварь, огромная печь посредине и несколько варочных поверхностей, где огонь обеспечивался специальным амулетом. Хорошо живут столичные таверны! Это вам не дровами и углем печь разжигать!

Хозяйка нашлась у одного из столов. Она так старательно месила тесто на пироги, что при каждом движении сильных рук мука со стола летела во все стороны. Услышав звук открывшейся двери и кинув взгляд через плечо, она заметила меня и, совершенно не удивившись, скомандовала:

– Чего стоишь? Посуду свою грязную в раковину ставь!

Я кивнула, нашла глазами ту самую раковину, на данный момент полную посуды, и решительно поспешила туда. Поставила свой поднос рядышком, засучила рукава, активировала амулет подачи теплой воды и открыла кран. Других помощников по кухне я тут не нашла, так что, видимо мне посуду и мыть.

Руки споро заработали, совершая достаточно привычные движения, а сбоку послышался одобрительный хмык от женщины. Неужели она думала, что все адепты академии белоручки? Хотя… О чем это я? В нашей академии – все! Ну… Кроме меня, конечно.

Кастрюли, сковородки, ложки, лопатки, тарелки – всё это довольно быстро избавилось от грязи, засияло чистотой, и когда я взяла в руки полотенце и принялась вытирать лишнюю влагу, ко мне подошла хозяйка, уже успевшая налепить пирогов и оставить их подниматься под полотенцем. Она ополоснула руки в соседней раковине и внимательно осмотрела вымытую посуду. Разве что ногтем её не поскребла. А потом, одобрительно улыбнувшись, посоветовала:

– Необязательно так рьяно её натирать, у меня есть сушильный артефакт, – она кивнула на амулет с магией воздуха. – Поберегла бы ручки, девка, тебе еще замуж выходить, женихов привечать. Чай, не грубыми же руками… Это я и сама могу сделать. Вдобавок, по вечерам, когда наплыв народу, мне племянница с посудой помогает. А ты лучше по залу разноси подносы – личико миленькое аккурат к месту будет.

Я изобразила улыбку, подавив унылый вздох. Ну а что ты хотела, Коргут? Отсидеться в углу кухни, чтобы не мелькать в одежде подавальщицы по залу перед знакомыми лицами? Знала же, на что шла.

– Зови меня тетушка Бора, – забирая у меня из рук сверкающих чистотой стакан, велела хозяйка. – А мужа моего – дядька Вортон. Мы в "Румяном Окороке" не шибко ученые, так что привыкли по-простому. Звать-то тебя как?

– Лия, тетушка, – послушно повторила я обращение, всячески демонстрируя собственную понятливость.

– Лия, значит. Благородное имечко-то, как цветок невиданный какой… Ты же из аристократных небось, точно думаешь подавалкой работать?

Я уверенно кивнула.

Тетушка осмотрела меня с головы до ног, задумчиво пожевывая губу.

– Будешь получать десять локров за день и только три за вечернее время. Ну, и может, кто пару экров на чай подкинет… Плюс завтраки-обеды-ужины. А то стыдобища жуткая, что подавальщица в хорошей таверне такая тощая! Подойдет тебе, девка?

Я только радостно кивнула.

Десять локров за день – это восемь токров (восемьдесят локров) за месяц только за выходные! Плюс вечерние подработки, и на обеды в академии десять токров в месяц (да, питание там, даже скудное, ой какое не дешевое!) я всяко накоплю. А если довольствоваться только едой на работе, то и на новое платье хватит! Не помру же я только от того, что буду есть лишь вечером и в выходные?

Вот так я, будущий ученый, во всех смыслах серьезная лэри, весь день бегала по залу, поднося к столам то жаренных карпиков, то бокалы медовухи, то изысканные салаты для эльфиек. Нет, это конечно, не столичный ресторан, но и в этой таверне знали вкусы избалованных адептов.