Будь моей невестой. Временно

– Э, э. Так не пойдет! Ты меня словно убить хочешь, – запротестовал Литвинов.

– Погоди, сейчас попробую еще раз, – я сосредоточилась.

Вспомнила своего любимого героя детства – одноногого Сильвера из «Острова сокровищ». Брутальный мужчина. С характером. Одинокий. Непонятый. Мне он безумно нравился. Жалость к гордому пирату мешалась с интересом. Меня всегда влекли неординарные личности.

– Пойдет. О ком думала? – осведомился Литвинов.

– О Сильвере.

– Джоне? – удивленно вскинул брови Максим Андреевич. – Из «Острова сокровищ» Стивенсона?

– Ага.

– Я что, на него похож?

– Пожалуй. Не внешне. Есть в тебе нечто злодейское. И благородное. Дикая смесь. Решительность. Отвага, граничащая со слабоумием. Ты рискнул меня сделать фальшивой невестой. Смелый шаг. Люблю дерзких мужчин.

– Астахова, ты неподражаема! – расхохотался Литвинов. – Ладно, пусть будет одноногий Сильвер. Не худший из литературных героев. Лучше чем граф Дракула или какой-нибудь капитан Грей.

– Грей-то тебе чем не угодил? Плавал под алыми парусами, любил Ассоль. Возвышенно, чисто, романтично.

– Надо же, не спутала, – удивился Литвинов. – Мало кто помнит Артура Грея. Сейчас в моде извращенец-Кристиан.

– Проверяешь мою эрудицию? Ну, ну. «Пятьдесят оттенков» не читала. Не мое. Открыла и закрыла. Смешно и глупо.

– А ты категорична. Но возразить не могу. Не читаю женские любовные романы.

– Так чем тебе капитан Грей не нравится?

– Дурак он был. Увидел спящую девушку. Ничего о ней не знал, приплыл, забрал, женился. Может, она слабоумная? Мне Ассоль никогда не нравилась. Витала в облаках, ждала принца. Дождалась. Но не факт, что они жили долго и счастливо. Вообще Грина не люблю, прости.

– Я тоже от его мистерий не в восторге.

– Как у нас много общего!

– Ты это уже говорил. Итак, продолжим. Смотреть друг на друга у нас получается. Лапать я себя не дам. Даже ради тройки.

– Что значит лапать? Обнимать я тебя просто обязан.

– Обнимать можешь, но целомудренно и невинно. И без поцелуев. Мне оно не надо.

– Ты себя слышишь? Как же без поцелуев? Мы – жених и невеста.

– Поэтому невинно и целомудренно. До свадьбы ни-ни. Я девушка правил строгих. Порядочная и честная.

– Помнится, ты была раскрепощенной женщиной эпохи декаданса, – поддел Литвинов.

– Ты хочешь, чтобы твою маму кондрашка хватила? Ты в каком ресторане со мной познакомился? Из какой богемной прокуренной среды вытащил в приличную семью? Нет, женщиной эпохи декаданса я не буду, хотя и очень хочется. Мне твою маму уже жалко. Все должно быть скучно, приторно и безумно прилично.

– Кто сказал?

– Ну, я думаю, именно такой образ будет в тему. И порадует твоих родителей.

– Мне не нужна приторная правильная невеста. Никто не поверит.

– Хочешь раскрепощенную женщину? Не боишься? – я опустила голову, посмотрела на Литвинова томным взглядом исподлобья и прикусила нижнюю губу.

Он замахал на меня руками:

– Сгинь, роковая женщина! Ты меня заикой сделаешь! Пусть будет нечто среднее. Золотая середина – это всегда верное решение. Затюканная невеста мне не нужна. Напористая тоже. Будь естественной. Непосредственной. Сама собой. И изволь выражать обожание мне публично.

– Ты меня тоже обожаешь, – напомнила ему.

– Поэтому буду тебя обнимать и тискать по углам, но так, чтобы люди видели.

– Еще чего! Обожать можно, трогать нельзя.

– Мы обговорим этот пункт отдельно. Будет странно выглядеть, если мы станем держаться за ручки как подростки.

– Пункт? – не поняла я.

– Я составил договор, – Литвинов поднялся, подошел к столу, взял бумагу и протянул мне. – Ознакомься. Можем внести некоторые изменения, если тебя что-то не устраивает.

Я пробежала бумагу глазами.

«Данный договор заключается между Литвиновым Максимом Андреевичем и Астаховой Еленой Владимировной… Такого-то числа, такого-то года… Вступает в действие… Стороны обязуются…» Интересно, что же стороны обязуются?

Господин Литвинов обязуется вернуть госпоже Астаховой некий документ, который она ему одолжила, будучи в здравом уме и твердой памяти.

– Почему так заковыристо обозвал зачетку? – поинтересовалась у Литвинова.

– Потому что ты практически собиралась дать мне взятку. Я тебе проставляю экзамен, а уж что ты мне собиралась предложить за подобную услугу, я даже подумать боюсь.

– Ничего я тебе предлагать не собиралась. Просто просила поставить троечку.

– За это можно получить реальный срок и тебе и мне.

– За то, что ты мне просто поставишь несчастную тройку? И по поводу твердой памяти я бы поспорила, – заметила я.

– Предлагаешь написать, что ты совала мне некий документ в штаны, будучи пьяной в стельку?

– Да, звучит по-идиотски, – согласилась я.

Продолжила чтение. Я обязуюсь из благодарности за возврат некоего документа с подписью Литвинова изобразить его временную невесту. Полная чушь.

– Этот договор будет действителен в суде, например?

– Нет. Кто же примет такой бред к рассмотрению?

– Тогда на фига его заключать?

– Я юрист. Мы и не такие договора в фирме заключаем. Они вселяют некую уверенность.

– Вселяют иллюзию уверенности, – я смяла договор и кинула его через плечо в корзину для бумаг, стоящую у письменного стола. – Не люблю пустые обещания, договора, формальности. Мне достаточно твоего слова. Русские купцы раньше миллионные сделки скрепляли не договорами, а рукопожатием.

– Ага, значит, все-таки историю права читала, – оживился Максим Андреевич.

– Читала, – призналась я. – Но запомнила мало. Про купцов было интересно.

– Тогда пожмем друг другу руки и этим заключим сделку, – Литвинов протянул мне руку. Я пожала ее.

Он не спешил выпускать мою ладонь:

– Веришь мне?

– Верю.

– Я тебе тоже.

Максим Андреевич смотрел на меня и улыбался. Очень по-доброму. Потом наклонился и поцеловал мне руку. Мягкие губы коснулись кожи и словно обожгли горячим дыханием. Я невольно вздрогнула.

– Испугалась? – вкрадчиво спросил Литвинов.