Будь моим первым

Заглядываю в сумочку, перетряхиваю ее десять раз и, к своему отчаянию, понимаю, что телефон, кажется, остался валяться на полу. Я не успела его поднять.

Прошу у одной из девушек, что моет руки перед зеркалом, позвонить. Хорошо, что номер Ильи знаю наизусть, но он не берет трубку. Не слышит. Наверное, играет.

Нужно просто подождать следующую посетительницу дамской комнаты и снова позвонить Илье. Или набраться смелости и выйти в коридор. Не поджидает же меня охранник у двери, право слово! Может, мне показалось, что он преследовал меня?

В какой-то момент дверь открывается, я с надеждой смотрю на дверной проем, но, к своему ужасу, вижу перед собой медведя.

Глава 60

— Это женский туалет, — гляжу исподлобья.

— Ну привет, олененок. Мир-то тесен, — улыбается он. В крошечный тамбур заходит еще один охранник, мне незнакомый, но от этого не менее страшный. Их двое, а я одна. — Ты просто подарок небес.

Они переглядываются и ухмыляются. У меня волосы на голове шевелятся.

— Телефон отдайте.

Один из медведей плотно закрывает за собой дверь. Они загораживают своими массивными фигурами проход к единственному выходу.

— Какой телефон? Этот? — медведь подкидывает и ловит мой сотовый в малиновом чехле. Смотрит на экран. — Кто-то звонит. «Илья». Твой мальчик, что ли? — Он сбрасывает вызов.

Я просто в ужасе, потому что никогда не сбрасывала входящие от Ветрова.

— Положите мобильник на раковину и немедленно уходите. «Мой мальчик» — военный, он в компании спецназовцев на четвертой дорожке. Если вы прямо сейчас уйдете, я ничего ему не скажу.

В ответ они переглядываются. На мгновение мешкают. Но второй смотрит выразительно, дескать, раз решили, надо действовать.

— Если тебе так нравятся мужики в форме, что ж в прошлый раз сопротивлялась? Или передумала? — говорит медведь.

— Мой парень меня ищет. Просто оставьте меня в покое, пожалуйста. И я, клянусь, ни слова никому не скажу.

— О чем не скажешь? Ты вела себя подозрительно, покинула зону отдыха в сменной обуви. Я пошел следом, подобрал сотовый, который ты обронила, а ты…

Внезапно он размахивается. Интуитивно я сжимаюсь в комочек, думая, что телефон прилетит в меня. Но медведь швыряет сотовый в огромное зеркало, которое разбивается вдребезги!

Я испуганно пячусь назад, пока не упираюсь спиной в холодную стену. Несколько осколков попадают на мою одежду, царапают руки. Остальные осыпаются на пол. Я не понимаю, зачем он это делает. Какой смысл?

Но мне очень страшно. Что бы он ни придумал, в этом нет ничего хорошего.

— Что ж ты себя не бережешь, девочка? — Он достает из кармана блистер. — В прошлый раз пьяная была. В этот… наглоталась таблеток, схватила психоз, расфигачила зеркало, напала на охранника.

— Что? Я не… я не буду!

— Бабло твоего папки давно закончилось. Он только обрадуется заплатить, чтобы замять очередной бардак, что устроила его дочь-наркоманка.

Я быстро моргаю, понимая, что слезами их не разжалобить. Мне нужно оружие. Я должна сражаться. Но у меня ничего нет. В сумке салфетки, помада, ключи… О, ключи! Я быстро нахожу тяжелую связку, сжимаю в руке.

Охранник выдавливает таблетки на ладонь.

— Прости, олененок, иначе нам не поверят.

— Я не буду ничего принимать, мне нельзя!! Пожалуйста, я скажу что угодно, я дам денег! Я прямо сейчас позвоню папе, я…

Они идут в мою сторону. Оба.

— Мне нельзя наркотики! Я даже обезболивающие принимаю лишь в крайнем случае, вы не понимаете! — шепчу я.

Борьба длится недолго. Вдвоем медведи хватают меня. Скручивают, как тряпичную куклу. Закрывают нос, я терплю, сколько могу, изо всех сил терплю! Но в какой-то момент не выдерживаю и жадно хватаю ртом воздух. Чем они пользуются. Мне как-то по-особенному запрокидывают голову, я сама не понимаю, как проглатываю капсулы. Сопротивление длится от силы пару минут.

— Ну прости, прости меня, девочка. Мы в прошлый раз офигели, получив столько денег. Твой отец не оставил мне выбора. Поторчишь немного, еще спасибо скажешь. Сядь в уголок, расслабься. Ничего страшного.

Я отрицательно качаю головой. Мне нельзя наркотики, они забрали у меня маму. Я поклялась, что никогда не буду иметь с ними дело.

— Умничка наша, — говорит второй, ласково поглаживая меня по голове. — Хорошая. Ну вот и все, разве плохо? Зачем сопротивлялась? Сейчас подействуют и звоним папе.

Наконец они оставляют меня в покое, и я оседаю на корточки. Обнимаю себя руками.

Все кончено. Теперь точно. Я быстро наклоняюсь и дотягиваюсь до своего несчастного телефона, экран которого изрезан мелкой паутинкой трещин. Пробую включить его. Особой надежды не питаю, но, к моему удивлению, экран загорается знакомыми красками. Живой.

— Ну вы, девушка, даете! — причитает охранник громко, по-отечески участливо. — Поругалась с парнем, зачем же портить имущество? Придется ментам звонить.

— Может, по-хорошему договоримся? — вопрошает его приятель.

А мне так стыдно! Я совершенно не понимаю почему, но чувство стыда топит с головой. Они начинают меня отчитывать, учить жизни, давать наставления. Я замираю в ступоре. Дежавю. Все именно так, как было в тот раз в полиции. Ленёв пришел утром и наорал на нас с Олеськой.

Телефон в моих руках вибрирует, сообщения о пропущенных от Ильи сыплются градом. А потом туалет заполняет оглушающая трель звонка. Илья потерял меня. А я сижу тут с таблетками внутри. На полу в туалете, посреди груды осколков. Судьба опять догнала меня. Что бы я ни делала, она снова и снова настигает. Но я не хочу так!

Перечитываю любимое имя на поломанном экране. И в какой-то момент это придает мне сил. Я оживаю, вскакиваю на ноги и бросаюсь к выходу. Медведи спокойно пропускают меня, потому что дело сделано.

Вижу Илью в двадцати метрах, он стоит с телефоном, озирается по сторонам. Завидев меня, хмурится. Злится, что я не отвечаю на звонки. Я делаю рывок, но один из охранников хватает меня за запястье.

— Стоять, леди. Еще не расплатилась.

На лице Ветрова проявляется непонимание и раздражение. Ему не нравится, что кто-то меня касается.