Будь моим... оборотнем

Я проснулась от того, что Ричард тряс меня за плечи и шептал в самое ухо:

— Поднимайся. У нас проблемы.

Я начала крутить головой в поисках проблем. Дыхание оборвалось на вздохе. Липкий ужас сковал тело. Ричард прислушался к чему-то, выругался и, схватив меня за руку, побежал.

Солнце светило лениво. Небо, окрашенное красно-янтарными цветами, было выписано кистью умелого художника. Рассветная влага напитала воздух. Крепкая рука сжимала мои пальцы, тянула вперед, не давай возможности остановиться. Ричард не оборачивался, но даже я чувствовала, как он напряжен и вслушивается во что-то, что мне казалось обыкновенной утренней тишиной.

Этот корень я заметила слишком поздно. Упала на колени, потянув Ричарда за собой. И только собиралась вскочить, как Ричард сквозь зубы прошипел:

— Выбрались.

Потом безмятежно улегся рядом, примостив голову на тот самый неблагополучный корень, и прикрыл веки.

Я задыхалась. Полусидела, подогнув одну ногу и склонив лицо к земле. Сердцу не хватало места в груди, и оно рвалось прочь.

— Поэтому я и говорю: по отдельности спастись будет легче, — почти неслышно прошептал мой спутник.

Затем добавил с толикой ехидцы:

— Мне.

— Тебе что?

— Мне сбежать от охотников легче, если рядом нет тебя, — жестко подытожил Ричард. Голос налился металлом.

Несомненно, я являюсь неприученной не только к бегу, но и даже к ходьбе, обузой.

— А кто такие охотники?

Ответ показался хорошо заученной фразой:

— Охотники — это специально обученные королевой люди, специализирующиеся на розыске, поимке и ликвидации… — он сбился, на секунду задумываясь над продолжением, — …определенной группы преступников. Хватит прохлаждаться. Осталось буквально несколько миль.

Затем мой спутник поднялся, а я ужаснулась. Старые раны открылись, кровь сочилась из десятков царапин. И ведь не ноет. На секунду я его даже зауважала.

Час или два, или, возможно, целую вечность мы шли и молчали. Потом Ричард остановился.

— Тебе прямо. Увидишь ворота — иди к ним. Не вздумай оставаться в лесу. Спасибо за помощь, надеюсь, больше не встретимся. Удачи.

И я не успела придумать ответа, как Ричард развернулся, вложил мне в ладонь нож с деревянной ручкой и ушел.

Просто великолепно. Приплыли. Пусть мой спутник груб и жесток, но он мог спасти от многих неприятностей. А будет ли так в деревне? Чем мне заниматься? Что ж, стану селянкой, нарожаю детей и… свыкнусь с этим миром. Осталось только придумать красочную историю моего прошлого.

'Ты сама-то в это веришь?'

Нет. Но выбора у меня все равно немного.

И с этими недобрыми мыслями я вышла из леса.

Глава 3. Добро пожаловать в новый мир!

Староста напоминал шар на ножках: круглый, румяный, пузатый до безобразия. Он долго закручивал ус, смотря, как я топчусь на крыльце его дома, и слушал плаксивую историю про девочку-дворняжку, потерявшую и мамку, и папку. Настоящих мамы с папой очень не хватало, но я запретила себе вспоминать о них.

— Так-так-так, — только и сказал староста, дослушав.

Я потупила взор и показательно шмыгнула носом.

— Так откуда ты шла, бедняжечка? — и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Понимаю-понимаю, издалека. Времена нынче опасные, а ты такая…

Какая именно такая я не узнала, староста махнул рукой. Смешной он, голосок тоненький, сам вертлявый. Ну, точно, колобок.

— Бродят здесь всякие, — староста отстранился, пропуская меня внутрь чистеньких сеней, — и не хочу даже говорить, кто. Я тебе помогу, деточку. Жилье подыщу, но, сами понимаете, не задарма. Работать готова?

Кивок.

— Готовить научена?

Второй, менее уверенный.

— Может, прясть умеешь али вышивать тесьмой? Вязать? Нет? Заговоры, может, знаешь какие? Тоже нет? Ну, пока на кухню определю, а там посмотрим. Хорошо?

Конечно, хорошо. Даже великолепно. Всё оказалось настолько простым, что я окончательно расслабилась. Через пару минут на стол, куда меня усадили, принесли ароматные кушанья, и хозяин, извинившись, оставил меня за трапезой.

Столовая выглядела великолепно. Изящные резные столы и стулья, на стенах — связки засушенных цветов. Окна были прикрыты ставнями, и я, на радостях, решила их приоткрыть.

Едва я сунулась к окну, как с улицы донесся громогласный, мало похожий на прежний, голос старосты:

— Отправляйся к охотникам. Скажи, что девчонка найдена. Я её придержу.

Моя рука замерла, и я застыла статуей, только бы не выдать себя. Значит, это был обман. Каким-то образом в селе уже осведомлены о моем спасении преступника, и теперь сельчане захотят сдать меня в заботливые руки жутких карателей.

По темечку билось: «Что же делать?!» Я села обратно за стол, стараясь сохранить лицо, уткнулась в тарелку. Ни соленья, ни молодая картошечка больше не лезли в рот.

Староста вернулся и, как ни в чем не бывало, улыбнулся:

— Наелась? Пойдем, кровать покажу. Работать с завтрашнего дня начнешь, а пока отдыхай.

— А можно я с собой еды возьму?

Староста повел плечами — мол, бери что вздумается. Он выдал мне буханку хлеба и повел наверх.

Моя тюрьма была обычным чердаком, где, кроме грубо сколоченной кровати без матраса, стоял ещё платяной шкаф, порядком поистрепавшаяся метелка, табурет и стол.

— Других, увы, нет, — развел староста руками. — Бельишко женушка моя принесет, как воротится. Выходить на улицу не советую, ибо внешние опасности поджидают повсюду.

И лукаво подмигнул.

Что это за опасности, я уточнять не взялась.

Он запер меня на замок. Дверь не поддалась, я подергала. Черт! Куда я вляпалась?! Вчерашняя студентка без каких-либо достижений, а сегодня — пленница в ином мире.

Уткнулась лбом в дверь. Мне конец.

Нет, рано сдаваться! В шкафу пылилась одежда. Чуть великоватые мне штаны из плотной ткани, длинная — до щиколотки — юбка, поеденный молью платок ало-желтой расцветки и две безразмерные льняные рубашки. Под кровать лежал целехонький котелок без ручки, показавшийся мне полезным. Я переоделась в рубаху и юбку, убрала в холщовый мешок, который тоже валялся на чердаке, хлеб, нож и котелок.