Будем жестокими

– А вот хамить бы не надо.

– Ладно... Слушай дальше...

– Иисус Христос, оказывается, писатель. Не знаю, прилетел ли он к нам на тарелке и, увидев всеобщий развал, принялся собирать материал о самом бестолковом мире во Вселенной, может быть, мы куклы, с помощью которых он моделирует интересующие его эпизоды, а может быть, то, что мы называем жизнью, всего лишь более или менее удачные страницы многотомной эпопеи убогого калеки и наркомана, реализованные в каком-нибудь пространстве литературного бытия.

– Не получается у тебя сегодня, - перебил его Федор.
– Скучно.

– Правильно. Истина всегда скучна. Нет тайны, нет и привлекательности. Аксиома.

– Так уж сразу и истина! Почему?

Поль на минуту задумался.

– Во-первых, мне это нравится. Во-вторых, разве это не разрешает самый мучительный в истории человечества вопрос - почему Богу так откровенно наплевать на людей? Подумай сам, что делать писателю, если все его герои честны, добры, счастливы, обеспечены? В этом все дело.

– Обидно как-то, ты не находишь?

– Почитай библию, славно написано, надо сказать. Там доказательств навалом. Разве не сказал Иисус: "Не хлебом единым будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст моих"?

– Но почему писатель?
– упорствовал Федор.
– Человек пришел, устроил цирк, костюмированный утренник, как ты любишь говорить, и при этом, кстати, не написал ни единой строчки. С тем же основанием его можно считать рок-певцом!

– "Потому говорю людям притчами, что они видя не видят, и слыша не слышат, и не разумеют..." Балда, разве не ему мы обязаны появлению библии, величайшей в истории человечества книги!

– Но не он же ее написал!

– Идиот, что же по-твоему, если я напечатаю на машинке что-нибудь антиконституционное - ее поволокут в каталажку?

Поль раскраснелся, его голос, обычно тихий, набрал силу и гремел теперь на весь зал:

– "За всякое слово, которое скажут люди, дадут они ответ в день суда: ибо от слов своих оправдаешься, и от слов своих осудишься.."

Федор засмеялся:

– Это уже не писатель. Критик.

– Не перебивай. "Если кто скажет слово на Сына Человеческого (то есть, писателя), простится ему, если же кто скажет на Духа Святого (понимай, как творчество, вдохновение), не простится ему ни в семь веков, ни в будущем.

– Ты что это - всерьез?

– Простите, пожалуйста, - к столику подошел высокий парень в джинсах и грязном мятом свитере.
– Я совершенно случайно оказался свидетелем вашего разговора...

– И что тебе надо?
– резко спросил Федор.

– Хотелось бы спросить у вас...

– Кто ты такой?

– Меня зовут Володя.

– Что же вы хотели спросить?
– поспешил вмешаться Поль, которому совсем не понравилось поведение Федора, было в нем что-то от городового. Представьте себе - вы знакомы с человеком лет пятнадцать, считаете его своим близким другом, и вдруг замечаете в нем что-то от городового. Неприятно.

– Интересно вы придумали, - сказал Володя, обращаясь уже только к Полю.
– Иисус Христос писатель, это мне понравилось. Очень многое стало понятнее.
– Володя засмеялся.
– Я себе чуть голову не сломал над сходной проблемой. И вдруг оказывается, что все так просто и изящно. Вы и представить себе не можете, как я вам благодарен!

Поль обиделся. Я не способен даже на безответственный треп, подумал он с огорчением. Какую бы ахинею я не нес, всегда найдется идиот, который поверит каждому слову. Впрочем, идиоты всегда были и всегда будут, к этому следует просто привыкнуть.

– Знаете, Володя. Никогда и никому не верьте на слово. Советую. Очень помогает в жизни.

– Согласен и с этим. Конечно, вера и неверие - вещи одного порядка, но лично мне больше нравится верить, по-моему, это как-то человечнее.

Володя огляделся по по сторонам и добавил шепотом:

– Я провел ряд экспериментов. Получается, что Он есть с вероятностью 73 процента.

Поль не нашел, что сказать на такое заявление, только подумал: "Точно... псих!". Нужно было найти добрые и теплые слова, но ничего путного в голову не приходило. Помог Федор, притащивший откуда-то чистую рюмку.

– Давай выпьем, раз пришел, - сказал он, разливая.

И в этот момент где-то совсем рядом раздалась автоматная очередь. Вот и все, подумал Поль. Многоточие...

– Стреляют, - сказал он.
– Пойдем посмотрим?

– Зачем это?
– спросил Федор.

– Просто так.

– Без нас разберутся. Поль все-таки поднялся, его отшатнуло, но он собрался и, довольно твердо ступая, пошел к выходу.

– Постой, - крикнул ему вслед Федор.
– Не ходи!

Конечно.. Стану я тебя слушать, подумал Поль. Он предчувствовал веселое приключение и теперь не смог бы повернуть назад, даже если бы захотел. Ноги сами собой несли его вперед.

– Сказано тебе - не ходи, значит - не ходи!

– Почему?
– поинтересовался Поль.

– Почему-почему, сядь на место и не встревай.

– Стану я тебя слушать, дожидайся!

Вот паразит!
– неприязненно подумал Поль. Ведет себя как городовой. И где только обучился этой премудрости, всегда такой обходительный был, вежливый. И вдруг - выпытывает, одергивает. Надо бы ему объяснить, что это нехорошо, если сам не понимает, да только неохота связываться. Этого еще мне не хватало - жандармов манерам обучать! Обойдется, паразит!

Впрочем, разбираться в психологической мотивировке поступков Полю не хотелось. Где-то рядом бродили настоящие живые террористы. И это действовало на него, как валерьяновые капли на мартовского кота.

Хорошо бы сейчас поговорить с Николенькой, подумал он, удивив этим самого себя. Эко хватил. Уж если отдел по борьбе с терроризмом сбился с ног, разыскивая его, то мне и подавно не найти. Но случаются же в жизни нашей неожиданности! Хорошо бы поговорить с ним, не обязательно о подполье. Не в подполье, в принципе, дело. Человек знает, ради чего он живет на свете. Просто дух захватывает! Не хочется думать, что это просто очередной приступ фанатизма. Поговорить бы. Вдруг и я что-нибудь пойму. И Володю надо взять с собой. Вот кому полезно узнать, для чего люди живут на свете. Сразу бы дурь из головы выскочила.

Но Володя куда-то запропастился, струсил, наверное. Поль плюнул и пошел один.

Стреляли, видимо, в небольшом скверике напротив "Андромеды". Там уже собралась толпа. Нехорошая толпа, молчаливая и угрюмая. Поль, которого охватило знакомое чувство нетерпения перед встречей с тайной, врезался в нее, пробился вперед, почти не встречая сопротивления, и тотчас почувствовал, что превращается в кусок льда. В неподвижный кусок льда номер 9, потому что прямо перед ним ничком лежала мертвая девушка.