Будем жить!
Шрифт:
– Кажется… помирились!
Народ ошарашенно переглядывался, самый быстросоображающий, Марат, первым сложил два и два:
– Следопыт, так это, получается… Когда мы за Гавряева ответку бежали устроить, ты как по ниточке шёл… Это ты его на след поставил?!
– Не поставил я никого, и не приказывал – не тупи, соображать начинай... Попросил, найти тех уродов – это да, было; объяснил, что нашего убили, и попросил выследить скотов, показал, откуда начинать, а дальше главное было не отстать и правильно понимать, что именно кот сообщает… Оттого и шёл я, как ты помнишь, слегонца пришибленным, слишком сложно чужой тип мышления принять и… интрепретировать в человеческий, так правильнее всего. Так что на котят губы позакатывайте – разве что если сами захотят, вот тогда силой удерживать не буду. Но – если, не дай бог, решите подзаработать… – дальше договорить не дал обще-возмущённый галдёж, клятвенные уверения
– Командир, может?.. – День протягивает мне вскрытую бутылку киршвассера – немцы наладили производство, из местной «вишни». Чего только в Новой Одессе не встречается – портовый город, как ни крути… Тяпнуть? Заманчиво… нервы что-то как струны звенят. Хороший глоток-два спиртного под полтинник градусов точно попустит… Нельзя! Если бойцы мои увидят, что я в бутылке проблемы гашу, то, может, и поймут… но доверять перестанут. Я же сам их учил – в рейде ни капли! И самому же нарушать правила… Сейчас, может быть, и не осознают или внимания не обратят, но ведь запомнят. Своими руками подрывать доверие подчинённых – один из самых глупых способов уграть коллектив.
– Нет, День, я же говорил – на выходе «в поле» голова должна быть свежей и способной на трезвый… хм-м-м… анализ. А наливаться спиртным – расслабляет, конечно, но чересчур слишком. Сейчас, пару минут ещё посижу, и в норму приду. Сам не ожидал, что так вот накроет.
– Да мы чего, ты не переживай, командир… ясное дело, видно, что ты не в себе… и так здорово держишься.. – забубнели в два голоса бойцы; при открытом переходе звук из кабины прекрасно слышен и в жилом блоке. Поскольку большую часть проёма занимала тушка Дениса, голос Коляна доносился как бы через переговорную трубу, искажённо и глухо. Я на миг представил Хромко в виде этой самой трубы – и едва сдержал истерический ржач! До боли в скулах захотелось ляпнуть что-то типа «День, открой рот пошире – а то плохо слышно, чего там Весло кричит!», благо, что вовремя сумел зубы сжать и даже хихиканье удавил в зародыше! От этих ребят моя жизнь, может быть, зависеть будет, а я на ровном месте быдловато юморить начну? Про то, что они за мной в никуда рванули не раздумывая, и упоминать бессмысленно…
– Ф-ф-фуххх… Кажется, прошло! Ну что, друзья-товарищи – двигаемся помаленьку? – я запустил заглушенный движок и, аккуратно удерживая руль, тронул с места грузовичок. Хватит себя жалеть! Я сам выбрал дорогу, в конце-то концов! А то, что она оказалась с камнями… а где без камней бывает?! Вот и хватит скулить!
Через открытое окно (кондиционер я решил пока не включать, почему-то вполне хватало сквознячка из окна – привык, наверное, к минимальным удобствам?) тянуло запахом перегретой пыли, травы и немножко чем-то морским, едва уловимо, но было… или казалось, какая разница? «Дорога» легко вползала под колёса, извиваясь между холмов, рощ и груд валунов, постепенно становясь всё ровнее по мере уменьшения количества и размеров препятствий. Часа через четыре мы выкатились собственно в саванну – какой её принято считать, то есть «бескрайняя», выжженая многомесячным, без единой капли влаги, солнцем равнина, покрытая чахлой растительностью, и на первый взгляд – абсолютно безжизненная… В кемпере отчётливо завозились бойцы, я притормозил машину и крикнул в переход:
– Ау, чего вы там копошитесь? Что-то нужно, или вы так, от скуки?
– Останови на пару минут, командир, выйдем проветриться! – весело проорал в ответ День, я хохотнул (ну да, в саванне «проветриться» означает осторожно, с оглядкой, высунуться из машины на кратчайший срок – а некоторые ухитряются и на ходу… того), и завертел башкой, высматривая удобное место. В итоге, остановившись на пару минут, решили заодно и пообедать, поскольку, хотя никто особо не напрягался, желудки всё равно поквакивали. Арес, довольный тем, что вместо однообразного пребывания на Базе мы, «как в старые добрые времена», снова в пути, наслаждался от души – выскочив из машины, носился кругами вокруг «гелика», иногда подскакивая в воздух и кувыркаясь! Вот уж кто был полностью доволен жизнью! Весло, поглядывая на кота, в темпе нарубил бутербродов, достал из холодильника бутылки с морсом, и мы дружно устроились жевать на складных табуретках прямо у машины, только приподняли край тента для хоть какой-то тени… День, цедя прохладный (на открытом воздухе температура
около тридцати пяти градусов – даже изначально холодная жидкость нагревается достаточно быстро, а учитывая объём кружки, это «достаточно» вообще сокращается до пяти-шести минут) морс, рассуждает:– Хорошо-о… Это не пешочком топать, с рюкзаком на горбу! Интересно, куда нас отправят дальше служить, Следопыт? Вот бы где-нибудь у Демидовска – домой бы в увольнительные ездил…
Редько, перед отъездом сумевший отправить свой «подарочный» байк куда-то к родственникам, тоже мечтательно прищурился, на что я скептически хмыкнул. Пару минут Весло стоически терпел, потом не выдержал:
– А что не так, командир? Здорово же было бы?!
– Было бы… Если бы у бабушки были шарики, она дедушкой была бы. Вот на трёхмесячную зарплату могу спорить – будет через одно место, по тем или иным причинам, но будет. Не с моей удачей в рай попасть! И вас я предупреждал, орёлики: свяжетесь со мной – из неприятностей не вылезете до самого конца службы! Так что – спорить будем?!
Вот кто меня за язык-то тянул, а?!
23-е число восьмого месяца, ППД, отдел кадров, 16 часов дня.
– Очень хорошо, – старый «недобрый знакомый» хохотнул мелким коротким смешком, противненько так – три бойца, да притом целый сержант с двумя ефрейторами! Ты, Фёдор, жаловался, что у тебя с кадрами нехватка катастрофическая – так вот, три человека бесхозные, забирай смело, пока никто другой не пронюхал. А то так и будешь людей у майора клянчить…
– Так вроде их откомандировали к спецам в особый резерв… – капитан сомневается, но, чувствую, осталось недолго, ещё пару минут, и он даст себя уговорить. Сам очень хочет уговориться, так что ломается только для самоуспокоения, типа «…я не упал, меня уронили!..». И, кажется, место, в которое нас запихнут, когда этот уговорится… Причём кажется не только мне – вон и День с Веслом мрачные и настороженные, зыркают то на летёху, то на меня. Я молчу – меня никто спрашивать и не собирается, они между собой беседуют, дело простых солдат – исполнять приказы старших по званию, а не пререкаться. Ну погоди, суслик, я из тех, у кого память очень плохая – отомщу, забуду и снова отомщу! Не последний раз, надеюсь, сталкиваемся! Дай погоны снять, а там найдётся способ…
Лейтенант Ерошин, Анатолий Сергеевич, мой «знакомый» по Верхнему Волоку особист – на которого мне… нам, поскольку бойцы мои, похоже, тоже влипли со мной вместе, не повезло наткнуться прямо в столовой для младшего командного, при штабе ППД, куда мы прибыли за направлением к будущему месту службы – радостно лыбится, но улыбочка довольно фальшивая. Кажется, до этого мстительного козла начало доходить, что если он мне не простил вывернутую конечность, то и я не отличаюсь кротостью, да и всепрощением не грешу. И раз уж он «зло затаил», то и я камень за пазуху спрячу до удобного момента, а уж тогда и достану, и прицелюсь, и метну посильнее, не постесняюсь! Когда он уводит за собой капитана, которого называет Фёдором, в сторону кадрового отдела, Весло уныло интересуется:
– Следопыт, просто для общей информации – у тебя ещё много таких доброжелателей в рядах доблестной Армии Протектората? Не то чтобы мы расстраивались… но, надеюсь, генералам ты ещё не успел мозоли оттоптать?! Если да – хоть предупреди, что ли, чтобы понятно было, за что нас пожизненно в наряды по сортиру упекут…
День, согласно вздохнув, добавляет:
– Умеешь ты себе находить неприятности, командир… «Тихушник» не самый лучший недруг, надо сказать. Хотя хрен с ним – прорвёмся, не страшнее виверна будет, в любом случае! Ты, Весло, сам прикинь – лучше бы было, если бы мы тут служить остались, каждый день от этого мудака шарахаясь? А так засунут нас в какую-нибудь задницу этого мира, понятно, что подальше от цивилизации, поближе к трудностям и опасностям… Так для нас это, в общем-то, норма! Может, вообще как к себе домой попадём, в какую-нибудь дикую саванну, где много вкусных антилоп и газелей, и полно рощиц с мягонькой травкой и холодными прозрачными ручейками?! Ничего страшного, кроме всякой мелочёвки, типа змейссов да яшпериц… а ты как думаешь, Весло?
– Да мечтай больше… запихнут нас куда-нибудь в тошнотную строевуху, где даже пёрнуть нельзя будет без рапорта, а руку можно в гипс заливать – один хрен опускать некогда будет, так и станем ходить по стойке смирно! И постоянные построения, проверки и переклички! И строевая каждую свободную минуту, и чтоб форма прям сверкала. Кантики на одеялах, табуретки по ранжиру, отражение в берцах, и всё такое прочее… – уныло отозвался Коля. Я хотел вставить свои пять копеек – неприятно, но это мои грехи по бойцам рикошетом попали, однако из-за спин (а мы все дружно смотрели вслед удалившимся проблемам) раздался слегка насмешливый голос: