Будешь моей

— Я и правда скучал! — словно гром среди ясного неба, раздался его шепот совсем рядом.

— Что у тебя с лицом? — не удержавшись, спросила.

— Тебя это волнует? — ответил он вопросом на вопрос.

— Естественно меня волнует чем живут мои ученики. Я обязана принять меры, если у кого-то из вас проблемы в семье или что-то вроде того, — ответила то, что должна была.

— Не переживай, я живу один. Вроде я уже говорил. А это всего лишь спорт и неудачный бой. — ответил он тихо, так и продолжая стоять в непозволительной близости от меня.

— Но у тебя прекрасная мама, почему ты живешь один? — не удержавшись, спросила.

Я подняла голову и все же посмотрела на Глеба. На его брови виднелась ссадина и на нижней губе была заметна почти зажившая рана. Но его не портило это, он все равно был невероятно красив. На секунду я забылась и залюбовалась. Но, спохватившись, отвела глаза в сторону.

— Возможно когда-нибудь я тебе расскажу, — вкрадчиво прошептал он.

Я почувствовала, как он склоняется ко мне.

— Стоп! Что ты делаешь? — будто очнувшись от окутавшего меня дурмана, воскликнула я.

— Думаю ты и сама все понимаешь, — тихо ответил он.

Я отпрянула в сторону и вскочила со стула, стараясь держаться от него как можно дальше. Во-первых, нельзя было ему давать хоть малейшую надежду, иначе это грозило нам обоим большими проблемами, а, во-вторых, я боялась, что могу не устоять перед искушением.

— Глеб, сейчас же прекрати! — строго произнесла, стараясь выглядеть убедительной.

— А что, если нет? Что, если я не хочу прекращать? — спросил этот нахал.

— Тогда мне придется рассказать все директору, — ответила, надеясь, что его это остановит.

— Я тебя поцелую сейчас, а потом ты можешь хоть самому президенту идти жаловаться! — тихо, но твердо заявил он, медленно приближаясь.

— Только попробуй! — предупредила я, строго взглянув на парня.

Но в тот же момент он резко отступил к соседней парте.

— Да, Валерия Григорьевна, я понял. Постараюсь сделать. Мне действительно нужна эта оценка. Спасибо! — стал он нести какую-то чушь.

Пока он говорил, в класс начали заходить остальные ученики, я постаралась взять себя в руки и принять соответствующий вид. Я совсем потеряла голову и даже не слышала, как ребята шли по коридору, а вот Глеб был на чеку.

— Да, хорошо. Пожалуйста, но только это нужно будет подготовить к следующему уроку, — подхватила я разговор.

Быстро схватив сумку и книги со стола, я направилась к выходу. Стараясь не оборачиваться, забежала в учительскую и обрадовалась тому факту, что я осталась одна. Села за свой стол и отдышалась, понимая, что чуть не натворила дел. Как и следует поругала себя за слабость и в наказание решила лишить сладкого. Потом подумала и поняла, что наоборот, чтобы восполнить уровень эндорфинов в крови, нужно есть побольше шоколада.

Положила голову на стол и хотела уже постучать по столешнице лбом, но потом передумала. Выудила из сумки цветы и положила их перед собой, оглядываясь вокруг в поисках хоть какой-нибудь вазы.

— О, Лера, привет! Ты как? Слышала, что ты перед майскими в больницу загремела! — сказала, входя в учительскую, Лена.

— Лен, привет! Рада видеть! — сказала в ответ, приветливо улыбаясь. — Нормально все уже.

— О, какие цветочки! — воскликнула она, увидев мой букет. — Откуда такая прелесть?

— Не поверишь, но у меня появился поклонник! — заговорщицким тоном произнесла, улыбаясь. — У тебя, кстати, вазы нет? Я что-то здесь не найду.

— Да, есть конечно. Пойдем, дам. По дороге как раз про поклонника расскажешь! — ответила девушка, направляясь обратно в коридор.

Я взглянула ей в спину, качая головой. «Ну, как же я тебе расскажу, подруга, про моего молодого поклонника, когда об этом говорить никому нельзя? Видимо придется импровизировать.» — подумала, направляясь вслед за Леной.

— Да нечего там рассказывать! Это врач из больницы, где я лежала, — сочиняла на ходу правдоподобную историю.

— Ого, прикольно! Молодой? — спросила девушка, заинтересовавшись.

— Ага, лет тридцать примерно, — описать лечащего врача была не проблема.

— Симпатичный? — все допытывалась Лена.

— Красавчик: высокий, широкоплечий, слегка на Бреда Питта в молодости смахивает, — опережая следующие вопросы, стала описывать Станислава Андреевича.

А что еще мне оставалось. Только фантазировать, уводя все подозрения подальше от школьников. Особенно от одного из них.

— И что у вас? Что-то было уже? — с горящими от любопытства глазами, спросила Лена.

— Ну как тебе сказать! — не хотела я уж слишком много врать.

— Ааа! Значит было! — не слишком громко, но все же взвизгнула подруга.

— Извините, можно пройти! — Меня аж холодный пот прошиб от тона, каким были произнесены эти слова.

Я даже не слышала, когда Глеб подошел к нам и понятия не имела как много он слышал. И что вообще обо мне подумал!

Я хотела схватиться за голову и бежать куда глаза глядят, сгорая от стыда. Если раньше я плевать хотела на него и его ко мне отношение, то теперь все было по-другому. Как-то слишком быстро все переменилось. Я не знала, что именно послужило таким толчком, но понимала, что это путь в пропасть.

С громко стучащим в груди сердцем, я отошла в сторону, пропуская Глеба в кабинет. Он обернулся к озадаченной Лене и недовольно сказал:

— Ирина Леонидовна меня вызывала.

— Ах, точно, я забыла. Иди, иди. — закивала, как болванчик Лена, провожая его взглядом.

— Когда мальчики в одиннадцатом классе стали выглядеть как взрослые парни? Где такие экземпляры выращивают? Подскажите мне адрес этой лаборатории! — шептала она, забираясь на стул, чтобы достать со шкафа вазу. — А ты говоришь молодой Бред Питт. Тут и покруче по школе ходят.

Она еще что-то говорила, но я старалась не слушать, потому что страшно ревновала. И это чувство тоже было новым для меня. Обычно я не испытывала таких чувств к парням, которые мне нравились. И даже, когда Пашу застала за изменой и то так не бесилась. Да, было обидно из-за задетой гордости, да, было больно из-за предательства. Но такой ревности, выворачивающей наизнанку еще никогда не было. Хотелось кричать, рвать и метать. И сообщить всем, что этот парень мой! Вот только сделать я этого не могла…