Будет вам и белка, будет и сурок
Шрифт:
В этот день я так и не вышел из дома. Защиту по привычке на окно кивнул и продолжил делать записи. Обдумывать их будем позже. Кирилл бурчал, что толку от этого всего мало. Наша основная цель по-прежнему далека. Зацепок, как изменить цикличность времени, нет. Даже у него самого закончились идеи. Мы перебрали все варианты, какие только придумали. Никто не сомневался, что проводимый ритуал был искажён. Кто или что повлияло — загадка.
За неделю я разобрался с привычной «текучкой». Обеспечил себя деньгами, станичников — работой и фургоном. Сходил прогуляться на гору к тем самым зарослям кизила, которые бдят мои подопечные. Растения среагировали
С самими язычниками общаться желания не было. Станичники наверняка похоронили Матвея. Идол пока стоит на капище. Он меня не трогает — я его тоже. Уничтожать его — тупиковый путь. Или, как вариант, мы просто не нашли нужного метода воздействия на этого Перуна. Из ценного, что я взял у язычников, это принцип их магии. По структуре она напоминала обычную. Можно использовать плетения или сырую силу.
Вместо плетений у язычников были руны. Времени, чтобы прочитать что-то более «продвинутое» в том хранилище, было слишком мало. К тому же Фалулей заверял, что всё секретное и ценное никогда не записывают на таком хрупком носителе, как бумага. Из того, что удалось раздобыть, не получится собрать полноценное заклинание. Зато мы прочитаем или узнаем руны.
Единственное, что представляло ценность — это защитные символы. Обычными магическими щитами от язычников не спастись. Второе преимущество этой защиты в том, что она постоянно на теле. Спишь или бодрствуешь — неважно, защита всегда на теле. Повозиться с ней, конечно, пришлось. Почти неделю мы потратили, чтобы придумать способ применения. Вначале Фалулей запланировал создать похожий амулет, что был у Харченко.
Составляющих там было больше двух. Одна переносила «заветное слово» на кожу, а вторая удерживала магию внутри амулета. Поскольку почти вся магия язычников основана на крови, то в амулете кровь должна присутствовать. Фалулей под это дело прочитал мне обзорную лекцию на тему того, как рискованно применять свою кровь при любых ритуалах и в магии.
«А я что говорил», — встрял Кир.
«Ты ныть начитал только по той причине, что язычников преследует церковь, а я рассказываю о дырах в ауре, — поправил Фалулей. — Те, кто применяют сильную магию на крови, долго не живут».
«У язычников для этого имеется необычный артефакт — идол Перуна», — предположил я.
С этим Фалулей согласился и рекомендовал использовать «силу мысли», то есть сырую магию, нежели кровную.
И только-только мы с Кириллом успокоились, как наш учитель заявил, что сейчас будем вырезать на теле ту защитную магию. Логика в этом какая-то была. Фалулей предположил, что раньше это всё выполнялось без амулетов. Не зря же меня разрисовывали кровью. Узоры, понятное дело, ничего общего не имели с нужными рунами, но сама задумка наводила на определённые мысли.
Резать себя мне несильно хотелось, но сказался азарт исследователя. Первое «неприличное слово» я решил вырезать на левом бедре. Хотел взять нож, но тут Кирилл посоветовал для чистоты эксперимента взять то языческое лезвие, которым чикал головы петухам.
Короткую абракадабру из двух слов я изобразил быстро. Не то чтобы было больно, как-то неприятно. Дальше попробовал применить какую-нибудь магию, чтобы рунные слова стали защитой. Традиционную я сразу отверг. В моём арсенале была только та, которой выращивал
цветы. По сути кожу я свою разрезал и её тоже нужно срастить.Получилось! Даже шрама не осталось. Были, конечно, сомнения, что магия сработала. Мне же защита нужна, а не целая кожа. Полдня тестировал ногу. Даже на кухню сходил и типа неловко плеснул на себя кипяток. Языческая защита работала от любых более или менее сильных повреждений. На следующий день я повторил надписи на другой ноге, на левой руке, груди. И всё. Ни на спине, ни на правой руке поставить защиту сам не смог.
«Нужно разделяться и проводить эксперименты дальше», — предложил Фалулей.
«Зачем? Понятно, что защита работает, — не поддержал его предложение Кирилл. — Это знание совсем не влияет на нашу ситуацию».
«Помню, как кто-то скулил, что хочет собственное тело», — съязвил Фалулей.
«Это было раньше, когда у меня не было надежды. А потом надзиратели Высоцких замучили».
«В одном теле мы получим знаний больше», — согласился и я с мнением Кирилла.
«Ну так получайте, — хмыкнул Фалулей. — Куда идём, что делаем?»
«Поехали в Москву, — предложил я. — У нас есть одна ниточка. Мартын зачем-то туда ездил. Неплохо бы проследить».
«Ездил он наверняка по делам язычников. И событие это происходит в конце цикла», — поправил меня Кирилл.
«Тогда не знаю. В театральных постановках есть такое неписаное правило, что висящее в первом акте ружьё обязательно должно выстрелить в последнем. Наши ружья все выстрелили».
«Начни как мелкий стенать — надоело-о-о, не хочу-у-у, — передразнил Кирилла Фалулей. — Сам же убеждал, что вы сейчас учитесь».
«Учиться мы у тебя и вне временного цикла можем, — заметил я. — Или ты, вырвавшись «на свободу», уедешь подальше?»
«Куда я от вас денусь, мальчишки? Как бы это ни звучало странно, но вы моя семья».
«Ружья закончились, идей нет», — грустно добавил Кир.
«Документы от мачехи я не получал. Даже в Центр наследников сходить не могу».
«Зачем тебе в Центр?» — не понял Фалулей.
«С Журавлёвой познакомился бы. Всё какое-никакое, а развлечение».
«Ты к ней домой и без этого можешь прийти. Версия у нас отработанная. Некие злодеи хотят похитить Татьяну Фёдоровну».
«Давайте действительно пойдем к Журавлёвой, — обрадовался Кирилл. — Там так вкусно кормят!»
«Тело одно, — напомнил я ему. — Буду только я вкушать».
«Ничего, мы посмотрим на те явства».
О том, что я отправился к Журавлёвым, не пожалел. Вот уж хлебосольное семейство! Вначале состоялся разговор с главой рода. Повторили опыт с амулетом. Меня облило водой, Журавлёв предложил не только переодеться, но и остаться на ужин.
— Да что ж вы, Кирилл Ростиславович, совсем не кушаете! — причитала супруга главы. — Сонька, положи господину расстегай, а то он супчик без хлеба ест.
— Скоблянку обязательно попробуйте, — вторила матери Татьяна.
Глава мне для аппетита медовуху сватал. Ближники, ужинавшие с нами, только поддакивали. Медовуху я пил осторожно, не хотелось опьянеть. Но всё равно накушался за столом во всех смыслах. Прислуга меня пьяненького «под белы рученьки» увела в выделенные покои.
С утра сразу никто не отпустил. Завтрак проходил в узком кругу семьи. Познакомился я с сёстрами Татьяны — Людмилой и Светланой, а также с мелким братишкой — Ильёй. Снова продолжились расспросы о моём житье-бытье. Собираюсь ли я подтверждать статус наследника? Как работаю на руднике и прочее.