Будет все, как ты захочешь!
Шрифт:
– Это точно, – сказала я, – насчет того, что много знаю. Даже больше, чем вы думаете.
– Сядь, – приказал мне Борис и указал на стул, – и заткнись. Сейчас я решу, что с тобой делать. Допрыгалась ты, коза. Отсюда тебе не выйти.
– Боря, умоляю, это же мокрое дело! Боря, давай отпустим ее…
– Заткнись, тетя! Куда ты ее отпустишь? В ментуру? Она ведь сразу туда побежит…
– Нет, Борис, вы ошибаетесь. Я сначала сбегала в ментуру, а уж потом прибежала сюда. Вернее, допрыгала.
– Заткнись, я тебе сказал!..
– Боря, это вы тете своей велели заткнуться…
– Борис,
– Вас и так посадят, – заверила я.
– Я знала, знала, что этим кончится… – плакала Вера Николаевна, заламывая руки.
– Заткнись, я сказал…
– Борис, какой вы нудный: пятый раз одно и то же!
– Боря, я же тебе говорила: надо идти в милицию и все рассказать, они бы арестовали эту администраторшу и дальше не копали…
– Вот, Борис, надо было тетю слушать, она правильно говорила.
– Тетя, я и тебя пристрелю вместе с ней, если не заткнешься! Старая корова!
– Борис, а вы хам! У вас все женщины овцы, козы, коровы… Ну вы и козел! – сказала я.
– Я же говорила, я знала, что все плохо кончится…
– Я вас обеих пристрелю…
– Не пристрелите. У вас курок не взведен.
– Что? – Борис посмотрел на свой пистолет, а я, пользуясь тем, что его внимание отвлечено, подскочила к нему и выбила ногой оружие у него из рук. Пистолет, описав в воздухе дугу, упал в угол комнаты. Я приемом скрутила Бориса, хотя он пытался оказывать сопротивление и я даже получила все-таки один удар кулаком в челюсть. Во время нашей непродолжительной борьбы Вера Николаевна бегала вокруг нас и причитала. Но когда увидела своего родственничка с заломленными назад руками, рухнула на стул, закрыла лицо ладонями и беззвучно зарыдала. В это время мы услышали, как продавщицы стучат в дверь:
– Вера Николаевна, вы в порядке? Что там у вас происходит? Может, милицию вызвать?
– Так, граждане уголовнички, сопротивляться бесполезно. Вера Николаевна, вы слышите? Дайте мне пояс от вашего платья. Да не от пальто, он слишком толстый, от платья. Что вы так расстроились, мадам? В тюрьме люди тоже живут…
Я связала Борису руки за спиной, причем он пытался брыкаться, но я дала ему один раз по такому болезненному месту, что он не решился больше рыпаться. В это время раздался стук в дверь:
– Татьяна, ты там? – услышала я родной голос моего старого друга Андрея.
– Там! – крикнула я, но открыть дверь не успела: кто-то из ребят выбил ее одним ударом. В комнату ворвались бойцы в пятнистой форме и положили всех нас на пол. Ко мне подскочил Андрей:
– Мать, ты жива? Цела? Ты не ранена?
– Ну зачем вы дверь-то выбили? – сказала я. – Я бы и так открыла.
– Я думал, они тебя в заложники взяли. Продавщицы сказали, что слышали крик и шум…
– Это я их в заложники взяла.
В это время тетю с племянником обыскали, надели на них наручники, усадили на стулья, которые поставили у стены. Я показала, где лежит выбитый мною пистолет. Эксперт осторожно подцепил его, положил в целлофановый пакет. Я пошла в кабинет Веры Николаевны. Там за дверью в уголке скромненько стояли четыре коробки. Андрей принес эти коробки в комнату, где
мы все находились, и подозвал к ним какого-то своего сотрудника:– Ну-ка, Леха, взгляни. Это по твоей части. Что скажешь, эксперт?
Леха открыл одну коробку и заглянул внутрь, потом достал упаковку каких-то таблеток, прочитал:
– Клорефакс. Так, это сильный сердечный стимулятор, в сочетании с алкоголем вызывает сердечный приступ, человек умирает. А здесь у нас что? Похоже на кокаин. Андрей, взгляни. А это… О! Клофелин. Да тут целая фабрика смерти!
– Кстати, Семенков был накачан именно клорефаксом, – сказал Андрей, – только что заключение получили. Да, хороший у вас семейный бизнес, ребята. Ну а вы-то, Вера Николаевна, как в такое дело ввязались? Я еще понимаю, эти отморозки и раньше наркотой занимались, но вы-то женщина в… солидном возрасте, вы что, не понимали, на что идете?
– Пять лет назад Бориса посадили, – сказала она охрипшим голосом, – а буквально за два дня до ареста он принес мне «дипломат», просил на время спрятать. Как чувствовал, что его возьмут… Ну вот, его посадили, а я решила посмотреть, что там, в «дипломате». Он, конечно, закрыт был, но я замки сломала. Смотрю – там деньги, много, пачки денег… Ну, я и решила: что ж они будут просто так лежать, им можно хорошее применение найти. Вот и купила магазинчик, машину, квартирку себе… Я до этого в хрущевке жила… А когда Борис вышел…
– Заткнись ты, старая дура! Что ты им все выкладываешь, как на исповеди? – закричал на тетю Борис.
– Так, ну здесь все понятно, пакуйте их, – сказал Андрей.
Тетю с племянничком увели. Уходя, Вера Николаевна бросила на меня жалобный взгляд.
– Сэ ля ви, мадам! – сказала я. – Если бы вы сразу рассказали все, у вас бы не было таких проблем.
Ребята Андрея стали описывать содержимое коробок, продавщиц пригласили понятыми. Потом открыли сейф. В нем оказались героин и пачки денег. Продавщицы ахали и хватались за сердце. Они и не подозревали, что в их магазине творится такое… Мы с Андреем вышли в торговый зал. Магазин закрыли, у входа стоял боец ОМОНа.
– Ну, что скажешь, мать? – спросил Андрей, глядя на меня с укоризной.
– А чем ты недоволен? – изумилась я. – Я же тебе двух преступников подкинула, как и обещала.
– Нет, тебе что, нравится в такие игры играть, да? Ты думаешь, мне делать больше нечего, как по первому твоему требованию брать отряд ОМОНа и бежать к тебе на подмогу? А если бы он в тебя из пистолета пальнул? Ствол, между прочим, настоящий.
– Дяденька милиционер, не ругай меня, – шутливо попросила я детским голоском.
– Не ругай?! Да я тебя выпорю сейчас…
– А это уже превышение полномочий. Не имеешь права.
– Ну, о моих правах мы потом поговорим. А сейчас дай мне обещание, что не будешь больше выкидывать такие номера.
– Ну… не буду…
– Ладно, иди.
Я пошла к выходу, но у самой двери услышала, как Андрей окликнул меня:
– Татьяна!
Я обернулась и посмотрела на него.
– А вообще-то я знаешь что хотел сказать? Спасибо.
Я пожала плечами:
– Пожалуйста, обращайся, если что…