Будни разрульщицы

А пушистики бойко рябили желтизной и скользили по моему кожаному фартуку, норовя вскарабкаться на плечи. Вот бы забрать парочку домой – то-то девчонки бы умилились! Но это я так, в шутку… Правила непререкаемы и мудры.

Канареечное море напирало, толкая под коленки, словно стремясь поглотить своей вездесущей радостью, и с каждым мгновением становилось всё сложнее не поддаться очарованию мягкой беззаботности. Ещё пару минут напора этого всепоглощающего счастья – и они сомнут самого Садовника – не по злобе, а от безбрежного восторга. Стряхивая щебечущих пушистиков, я с трудом выпростала руку с зажатой в ней тяпкой и зашептала чудные созвучия с ломающейся интонацией и нелогичными паузами – сперва тихо, потом громче, а затем во всю мощь своей грудной клетки, добиваясь дробного эха, запоздало вторящего моему заклинанию. Металл тяпки посверкивал и брызгал искрами, которые, попав на пушистиков, схлопывали маленьких существ, словно мыльные пузыри. Наконец, от моря пушистиков осталась лишь треть, да и те сиротливо жались по углам долины, жалостливо скуля.

Я убрала тяпку в большой карман кожаного фартука и огляделась – восстановленная гармония сияла мирным благополучием: все растущие, ползающие и летающие обитатели долины красовались на своём месте и в нужном количестве. Но всё-таки, невзирая на возвращённую идеальность, вид унылых пушистиков вносил явный диссонанс в моё самообладание, и мне даже пришлось напомнить себе, что истребление сорняков – благое дело, что это не убийство, а поддержание порядка. Сердце ретиво дёрнулось под гнётом здравомыслия и тут же успокоилось, вновь стуча ровно и беспристрастно.

В Портал я вошла умиротворённой.

Суббота

– Ма-ма-ма-ма-ма-ма!!!

И так без перерыва и на одной волне. Впечатление, что стадо слонов резвится на моей голове.

– Девочки, – одёргиваю я дочерей из-под одеяла, – дайте поспать!

И они искренне пытаются не шуметь, но у них не выходит – дети не умеют быть тихими по заказу.

– А почему она на ветвях? – раздаётся над ухом.

– Что? – я выглядываю из-под укрытия и упираюсь в улыбчивую мордашку младшенькой.

– Почему русалка на ветвях? – дочка тычет пальчиком в экран телевизора, где толстобокая мультяшная русалка с мерзким зелёным хвостом пытается удержаться на ветвях дуба.

– Она так развлекается… – отмахиваюсь я, ещё не вполне осознавая весь бред нарисованного мира.

– Как развлекается? Соскальзывает? – допытывается дочь.

– О, Господи! Почему она должна соскальзывать? – я путаюсь в собственном одеяле, равно как и в расспросах своего ребёнка.

– Ну, а чем она цепляется – хвостом, что ли? – авторитетно встревает старшая, возникая в амбразуре моего одеяла.

Я, окончательно проснувшись, но не покидая своего убежища, начинаю объяснять дочерям:

– Наши – славянские – русалки выглядят как обычные девушки, с ногами, в исподних рубахах, с распущенными патлами… Они любят сидеть на нависающих над водой ветвях деревьев и зазывать проходящих мимо мужчин.

– Зачем? – пучит глаза младшая.

– Ну, – на секунду заминаюсь я, – они утягивают их в воду… Забавы у них такие странные…

– Как сирены, да? – деловито уточняет старшая, уже знакомая с древнегреческой мифологией.

– Ну да, похоже.

– А хвост? – не унимается младшая.

– Что хвост?

– Ариэль же с хвостом! – припечатывает малышка.

Я обречённо вздыхаю: лекция по нежити с утра да на голодный желудок – не самоё приятное времяпрепровождение. Но что делать? Мать – должность круглосуточная.

– На Руси верили, что русалки – души утопленниц, они хвостов не имеют, живут в реках и омутах. А в Европе русалки – морские девы без души, они-то как раз с хвостами. Ни на каких ветвях они не висят, в отличие от наших. И нечего путать кислое с пресным! Всё! Отстаньте от меня в мой законный выходной! Гриша, скажи им, – я обращаюсь к последнему спасительному средству – к мужу.

Но его половина пуста.

– А где папа?

– Ушёл! – хором рапортуют дочери.

– Куда?

Девочки пожимают плечами. Ни за что не поверю, что они отпустили его без допроса в субботнее утро. Я грозно перевожу взгляд с одного веснушчатого личика на другое. Но мои «партизанки» молчат. И мой «дознавательный» взгляд, от которого усмиряется нежить, урезониваются гномы и конфузятся драконы, на родных дочерях не работает.

– Кто что хочет на завтрак? – радостно спрашиваю я, заходя с другой стороны и подкупая детей редким случаем выбора.

Моя интрига безупречна, потому что небанальна. Я усыпляю детскую бдительность, готовя яйца по-венски для одной, ленивые вареники для другой, а себя балую французским омлетом и лишь потом начинаю игру.

– А что же, папа голодным ушёл? – ужасаюсь я, глядя на наше утреннее изобилие.

– Он бутерброд ел. С чаем, – сдаёт позиции старшая, уже разделяя исконно женскую тревогу.

– Бутерброд! – всплёскиваю я руками. – Бедный! Оголодает, небось. Ну да, наверное, он скоро придёт.

– Не, не скоро… – я набитым ртом опровергает младшая. – Он пошёл быть героем.

Запечатав на своём лице невозмутимую улыбку, я осторожно, бочком, начинаю пробираться из кухни, чтоб не пугать детей. Для них «быть героем» – оборот речи, они – продукт современной реальности, для которых волшебство живо лишь в сказках, а сказки запечатаны на страницах книг и в рамке телевизора.

Продираясь среди хлама в кладовке, я молюсь, чтобы меч был на месте. Но его там нет.

– Твою же … ! Герой хренов! Зря я ему на Лорда жаловалась.

Я нашариваю в кармане телефон и тыкаю в мамин номер на сенсоре.

– Мамуль, не посидишь с девчонками? Прямо сейчас. Да нет, это Гришка… вспомнил рыцарское прошлое. Я в курсе, что он в отставке! О чём ты, какая логика? Это ж мужчины, мама. Да мне без разницы – какой у него кризис! Наколдую ему копыта и рога – будет знать! Ну, конечно, шучу. Ох, мама, не начинай! Я помню правила – ты сама меня учила. Ты, между прочим, уже пятнадцать лет как на пенсии, и за это время на Хранительницу никто не жаловался. Теряем время! Давай приезжай скорее. Вот вернусь с мужем, тогда и про кодекс поговорим.

Я даю отбой.

Интересно, почему нас называют Хранительницами, именно так – в женском варианте, если мужской должности Хранителя нет вообще? Я, конечно, не ярая феминистка, но должна же быть логика! Да и само имечко это… Хранительница… Зачем оно? В каждом мире нас величают по-разному. Что-то неправильное, неточное есть в этом имени. Я же ничего не храню – я оберегаю. И даже нет – я прихожу, когда проблемы… Я разруливаю. О, Разрульщица! Вот так честнее.

Я ядовито усмехаюсь попыткам разума отвлечься от мальчишеской выходки мужа. И ведь он знает, насколько это опасно, и понимает, что при любом исходе у меня будут проблемы, но нет! – ничто не в силах остановить настоящего рыцаря в азарте праведного гнева, даже если он давно оставил это поприще и сделал это по собственному почину. Впрочем, сейчас гневаться бесполезно. Маме понадобится полчаса, чтобы добраться до нас. Что ж, пойду дозавтракаю с дочерями.