Будущая вдова генерала?

Голос все так же срывается на излишне высокие ноты, яд ещё не покинул моего горла, тело знобит, а на лбу явственно выступил пот. "Я разберусь" - шепнул третий генерал, кивнув на тарелку. Приятно уметь читать по губам. Мой бывший друг проводит нас взглядом, полным смятения и тоски. Будто я увожу его трофей за собой, его добычу. Ну, уж нет, кто бы ни был рядом, а она только моя до самой черты. Только теперь я не уверен, кто умрет первым из нашей с ней пары.

Глава 18

Генерал

Лестница чудится неприступным препятствием, громко цокают каблучки бегущей зазывно вперёд любимой. Тонкая щиколотка, обнажившаяся из-под платья, зовёт поцелуй моих губ. А в оранжерее темно и пахнет дурманными пряными травами, где-то в саду поет одинокая птаха, порождение ночи и тьмы, славит луну, единственный свет, что ей доступен. Эйтэм бледна и немного дрожит, взгляд светлых глаз пугает, вынуждает тронуть холодные пальцы. Моя и только моя. Должно быть, я все просто придумал, чтобы унять грядущую тоску, смирить душу и сердце.

Такой поцелуй бывает, должно быть, один только раз, трепетный, страстный, пронзающий сердце насквозь. А может, это все ещё действие яда? Оттого мурашки бегут по спине?

Смятый подол, шорох дорогих тканей, цветок, составленный на пол со своего пьедестала. Манящее декольте и поцелуи выбивают из меня разум, поднимают над полом. Супруга раскрылась навстречу, дурманя запахом страсти, желания, опаляющим, взывающим к самым простым, неотвратимым звериным инстинктам. Цветочная подставка пала, держу любимую на руках, с каждым движением утоляя невыносимую жажду, позабыв обо всем, обо всех. Если кто-то войдёт, если услышат, заметят - все пустое. Лишь только наша страсть и любовь неотвратимы и имеют значение. Оправлен подол, душа моя собралась ускользнуть, скрыться за зеленеющей кадкой. Поймал, сжал в ладонях трепещущее тело, повалил прямо здесь. И снова умопомрачительный танец, высшая хвала жизни, древний танец любви. Форма порвана, смят убогий куст первоцвета, эйтэм воет раненым зверем, и каждый звук ее голоса – хвала мне, ее мужчине. Невозможно играет ее наслаждение в теле, сжимает меня, выталкивает капля за каплей последние силы. Больше любить я ее не могу, сердце вот-вот разорвется от нахлынувшего на меня счастья.

Затаенная улыбка в уголках глаз, отсвет счастья в уголках истерзанных поцелуями губ.

– Я пойду спать. Отнесешь меня?

– Да, конечно.

– Устал? Тогда я сама дойду.

– Счастье служить эйтэм. Твои желания – закон для меня.

– Ещё уронишь. Нет, на самом деле я очень хочу попасть в Швейцарию. И чем скорее, тем лучше.

– Утром я отвезу тебя.

– На чем?

– По воздуху, - я осекся. В ее мире уже изобрели летательные аппараты? Наверное, должны были. Но кто знает толком?

– Чартер закажешь?

– Да, любимая. Пусть будет чартер.

– Или на рейсовом полетим?

– На рейсовом.

– А если не будет билетов?

– Наколдую.

– Хочу на чартере прямо с утра!

– Воля эйтэм – закон.

Отнести не смог. Эйтэм упорхнула, а я остался сидеть в кучке травы под зеленеющей кадкой. На голову упало пустое кашпо. Сколько же магии придется влить, чтоб оживить все цветы? Как я мог так все разгромить? Что это было? Я ведь эльф, генерал, умею себя держать в руках. Не мальчик.

Наспех оправил форму, не глядя, разлил живительную силу по полу. Цветы все впитают, а порядок наведут слуги, и поспешил вниз. Яд на столе не к добру, и случайным он быть не мог. Землянка может не знать, что так просто эльфа не отравить.

Спустился в свой кабинет. Меня уже ждут два генерала, наш дворецкий, кто-то из слуг. Посреди каменного стола, взывая к отмщению, ярким пятном стоит отравленная тарелка.

– Как она?
– встревоженно задал вопрос добрый старик.

– С ней все хорошо, сказала, что немного устала и ушла спать.

– Из оранжереи доносились грохот и стоны. Ей стало хуже так резко? Я сам не понял, как она вобрала в себя и мою тьму просто через беседу. Прости.

– Мы уронили горшки, эйтэм испугалась и только. С ней все действительно хорошо.

– Так не бывает. Ты просто не жалеешь ее. Имей совесть признаться, - зло высказал Далько, - отправьте к ней горничную, пусть хотя бы поможет раздеться.

– Это не твое дело.

– Она теперь эйтэм нас обоих. И дело общее.

– Тише, мальчики, - дворецкий кивнул слугам, и те удались, должно быть, к супруге, - Яд установлен. Все просто, как и всегда, банальная женская ревность. Эйтэм повезло, хвала традициям ее мира. Ей бы хватило крошечного кусочка, чтоб умереть. Мы могли не заметить.

– Назирэ задержали?

– Сбежала. Ищут. Думаю, что она уже далеко. В их доме держат несколько кораблей для межпланетных полетов. Зачем ждать собственной казни, когда можно элегантно уйти на другую планету, залечивать сердечные раны.

– Ты прав. Эйтэм просила отвезти ее на землю, в Швейцарию.

– Меня она тоже об этом просила. Только... Только я не совсем понимаю, как поступить. Для нее эта планета - Земля. Просто страна отлична от той, из которой ты забрал ее.

– Чартер. Ищите, что это такое. На чартере она готова перелететь, я спросил. Ни к чему ее волновать. И так девице досталось отнюдь не нектара, ни к чему ей новые потрясения.

Долгие разговоры, поиски модели в галактическом справочнике редких цивилизаций, расчеты, прикидки. На столе собрана первая модель из горючего пластика. Завтра сделаем соразмерную, посадим эйтем, и магией ее занесет в особняк-космолёт.

Грохот домашних тяжёлых туфель, горничная вернулась обратно без стука.

– Вашей супруги нет в спальне. Следы ее ног ведут в сад.

Не успели мы встать, грохнуло небо. Драконы впервые пожаловали к нам ночью.

Глава 19

Элли

Отравить меня вздумали, а муж, похоже, не знал. Вряд ли он сам добровольно стал бы поглощать яд. Хотя его действие вроде бы не смертельно. Но и муж мало его съел, а поплохело ему знатно, даже вдохнуть не мог. И это при его росте и габаритах. Что бы было со мной, и представить страшно. Неужели он, действительно, ни при чем? А впрочем, что это меняет? Я у себя совершенно точно одна. И рисковать головой нет ни малейшего желания. Любовник он чудесный, заботливый и в постели, и в жизни, нежный словно котенок, богат, танцует волшебно. Долго я буду вспоминать этот вальс, если выживу. А сейчас нужно бежать и чем скорее, тем лучше, пока не хватились. Побросала все вещи в рюкзак, подумала, вытряхнула в наволочку, изящно завязав шелковую вещицу на манер безразмерной сумки. Мало ли... Вдруг в одежде жучок или ещё какое-нибудь техническое устройство для слежения. Платье тоже к черту вместе с бельем. Комнаты роскошные, а мебели почти нет. Распахнула резную дверцу узкого шкафа и чудом нашла форму мужа. Пиджак, элегантные брюки, немыслимой длины боксеры и, о чудо!
– майка с крошечными рукавами. Ещё не футболка, лишь только намек на укрытие для плеча. Будет мини платьем с вырезом макси. Шнур от шторы обернула вокруг талии и стянула на узел – получился пояс с кистями. Даже красиво, наверное. Один взгляд в зеркало меня не задержит особенно сильно. Отражение меня удивило. Белая кожа, вечное проклятие рыжих, светлые локоны, глазищи на пол-лица, пухлые после такой-то страсти губы. На паспортное фото я похожу с трудом. Хоть бы паспортный контроль удалось пройти. И талия вроде как стала уже. Поправила прядку и углядела кольцо. Как бы хотелось его оставить и как опасно так поступать. Вдруг маячок притаился именно в этой красивой вещице? Как-то же он нашел меня на автобусной остановке? Колечко поддалось только с третьей попытки. Сидело плотно, будто вросло. Опустила его на тумбочку. По-хорошему бы записку оставить, но ни к чему, наверное. Я для него лишь игрушка, инструмент в сложной многоходовке. Нет уж, свои чувства буду держать при себе. Влюбилась? Очень похоже, но сердце забудет, поймет и смирится со временем. Да, этот день и прошлую ночь я буду прокручивать ещё долго в своей голове. Но сначала нужно сбежать и выжить. Туфли повторили судьбу платья и улетели на пол, с ними было особенно жаль расставаться. Удобные, идеально сидят по ноге. Опять бежать мне босой, колоть ноги мелкими камушками. Телефон выбросила в окно, давно стоило это сделать, по нему меня тоже легко отследить. Сама себе напомнила призрак почившей от неразделённой любви юной графини - бледная, простоволосая, из одежды только белая майка да выразительный шнур. Но красиво, не спорю. Самое сейчас главное, я бодра и не хочу спать, даром, что позади две почти бессонные ночи. Чудеса! Вот на что способен, оказывается, адреналин! В душ бы зайти, да жаль времени. Нельзя отбирать у судьбы шансы на мое спасение, и так потеряла его слишком много. Через дверь идти страшно, гостиница полна слуг. Значит, окно. Деревянная рама, ручка в форме сидящего на суку доброго филина, глаза и те светятся. Кручу, верчу, открыть никак не выходит, только возникает мерзкое ощущение, что блестящая птичка в моей руке ещё и шевелится. Сжала сильней, крутанула, как следует, оконная рама поддалась со скрипом. А внизу дивный сад. Темный, ни черта отсюда не видно. Грохнусь – костей точно не соберу. Значит всё-таки через дверь. Падать со второго этажа как-то не хочется, мало ли, вдруг обрадую своих несостоявшихся убийц?

Коридор, тонущий во мраке, голоса откуда-то с первого этажа, узкий отвилок, для прислуги, наверное, мелькнувшая под ногами крылатая тушка кота, и этому крылья надели. Широкие ступени, ведущие вниз, тьма кругом почти непроглядная, повезло, что сюда каким-то чудом заползли светлячки и расселись по стенам, хотя бы вижу, куда не стоит шагать. Низкая дверца в половину моего роста, словно специально сделанная для того обувщика, крылатого полурослика. Запах летнего сада, уснувших на ночь цветов, луны почти и не видно. Спасает только подсветка, молодец дизайнер, не знаю, как он это провернул, но некоторые цветы на клумбах светятся и мерцают. Голубой, синий, красный. Газон тоже даёт слабый матовый цвет, но уже зелёного спектра. В отдалении пасутся единорожки. Табун крохотных лошадок с прицепленными на лоб рогами. Все это свечение, табун пони, запах цветов, сияющий окнами позади меня особняк, я будто бы, действительно, очутилась в сказке. Страшной сказке, похожей на средневековую, без художественной огранки. Принцесса, которую слуга готовится заколоть проклятым веретеном.