Будущего.net

Володя поднял голову и утер снег с лица. Изнутри барака послышались громкий топот и возбужденные голоса. Наконец дверь распахнулась, и на крыльцо выскочил Ефимыч, а с ним дежурный и оба дневальных.

— Вован, живой?! — Бородач спрыгнул в снег и помог Волку подняться.

— Все нормально…

— Куда они побежали? — Дежурный офицер дернул затвор автомата.

— Я не заметил. — Волк взобрался на крыльцо и начал сосредоточенно отряхиваться.

Дежурный что-то сказал в приемопередатчик, получил ответ и, кивнув обоим бойцам, устремился влево по улице.

— Ефимыч, останься за меня!

— Ладно. — Ефимыч махнул воинам вслед и пристально взглянул на Волка. — А с чего началось-то? Ты их узнал?

— Они меня из трубы доставали. А когда пошел последний отсчет, быстренько смылись.

— Федералы? Значит, не нравится кому-то наша эвакуация. Как думаешь, почему?

— А тебе самому она нравится? Неизвестно кто перебрасывает народ по этапам неизвестно куда и зачем.

— Это понятно, неизвестность пугает. Но их-то какое собачье дело? У них своя система спасения, у нас своя. Завидуют?

— Ты сам говорил, военное положение. Хорошая разведка на войне — залог победы. А кто стрелял? Ты?

— Ну, вышел покурить, а тут тебя убивают… Вот я и шмальнул.

— Вышел покурить? И поднялся на второй этаж к торцовому окошку? Верю. Особенно если учесть, что ты не куришь.

— Ну… — Ефимыч усмехнулся.

Он спустился с крыльца и присел над утоптанным ногами шпионов снегом. На нем темнели капли крови и валялся пистолет Георгия.

— «ПСС», — Бородач поднял оружие, подцепив на один палец за спусковую скобу. — Бесшумные патроны. Семь — шестьдесят две. Держи.

— Зачем он мне? — Володя поймал брошенный пистолет.

— Носи его всегда в кармане, раз к ремню с кобурой привыкнуть не можешь. Чтоб не было больше таких конфузов. Пять патронов в нем осталось.

— Думаешь, не отстанут?

— Отстанут эти, другие найдутся. Теперь кругом сплошные конкистадоры. Всем новые территории требуются, новые ресурсы, чистый воздух… Кто знает, куда нас занесет, в чью зону? А занесет обязательно, и, подозреваю, прям завтра.

— Из-за этой стрельбы?

— Ага… Иди спать. Завтра будет еще тот денек…

…Началось все гораздо раньше, еще до рассвета. Волк проснулся от грохота взрывов и беспорядочной стрельбы, доносившихся со стороны моря.

— Надо уходить! — Рядом с кроватью уже стоял Игорь с двумя вещмешками в руках. — Анна ждет на втором причале.

— А Ефимыч? — Волк быстро оделся и взял свою поклажу.

— Он где-то снаружи. Сказал, что прикроет.

— Кто атакует, не знаешь?

— Какой-то десант. Вооружены, как наши. Помощник коменданта назвал их морской пехотой. Только высадились они не на берегу, пришли с востока.

— Через скалы перемахнули? Тогда точно «наши».

Ефимыча на улице не оказалось. Он объявился, лишь когда беглецы забросили вещмешки в гидросамолет, покачивающийся на холодных волнах у второго причала. Машина была просторной, но, кроме «игроков», на ней никто лететь не собирался. Волка это сначала насторожило, но вместе с бородачом прибежали трое летчиков и еще десяток пассажиров.

— Больше никого ждать не будем. — Ефимыч закрыл люк. — Командир, поехали!

Гидросамолет взял разбег и тяжело поднялся в хмурое небо.

— Куда летим? — Володя сел рядом с бородачом.

— Курс на Ньюфаундленд, — сообщил тот. — Там дозаправка и дальше, на Багамы. Оттуда через Коста-Рику и Галапагос до острова Пасхи. А там пересядем на другой транспорт и прямиком в Сидней.

— Разве здесь есть Сидней?

— Конечно. Здесь его давным-давно основали. Без нашего Кука обошлись.

— Странный полигон.

— Нормальный. Был.

— Вот именно… — Володя взглянул в круглое забрызганное водой окошечко.

За иллюминатором были только свинцовые волны холодного моря и низкое северное небо. Когда же самолет поднялся на высоту облачного слоя, исчезло даже это. Остались только безжизненные клочья облаков. Символы хаоса и неопределенности…

* * *

Варвара — Центру:

Аварийная сеть. Поиск сервера. Тестовый сигнал.

«Вы что там, вымерли все?! Что за игры?!»

Центр — Варваре:

Сервер не найден.

* * *

Из дневника И. Самохвалова:

«…Все пошло на перекос, когда мы вылетели с увядших и пожелтевших под слоем пепла Багамских островов. Посадки у берегов Ньюфаундленда и в Нассау не были особо приятными, но там нас хотя бы не обстреливали. А стоило миновать Кубу, в небе появились палубные истребители, а на море целых три авианосца и множество кораблей помельче. Это были определенно корабли американцев. Какой из флотов, сказать трудно, но шли они примерно со стороны Юкатанского пролива. Далеко улететь нам не удалось, и мы совершили вынужденную посадку где-то между Ямайкой и Гаити. Это было ужасно. Пробитые осколками правый поплавок и корпус дали течь, и самолет начал тонуть. А истребители все равно продолжали летать над нами и стрелять из пулеметов. И делали это ничуть не хуже штурмовиков… Один из пилотов и двое пассажиров погибли сразу…

В самолете обнаружились плоты. Мы погрузились в них, но очень долго не могли сориентироваться, куда нам плыть. Сплошная серая облачность над Карибским морем, волна примерно в три балла и обстрел не давали нам сосредоточиться…

Наконец самолеты оставили нас в покое. Из трех плотов на плаву остался только наш. Но и на нем каждый второй был ранен. Уцелели только мы вчетвером. На перевязку ушли все запасы бинтов и пластырей и даже часть одежды, но хуже всего было то, что почти сразу кончилась вода. А сколько нам придется болтаться в море, было неизвестно. Лейтенант Волков нашел в аварийном комплекте компас, но определить по нему, куда следует двигаться, мог только второй пилот, а он получил тяжелое ранение и лежал без сознания. Ни мой шеф, ни Ефимыч в географии почему-то не разбираются. Во всяком случае, в географии северного полушария. Так они сказали сами. Анна тоже не смогла определить, где ближайший берег. Тогда мы, вернее, они решили плыть на запад. Потому что там рано или поздно должна обнаружиться земля. Предположительно Ямайка или, если промажем, континент. Хотя до него добраться сил нам наверняка не хватит.

Первыми на весла сели мы с Ефимычем. Гребли часов шесть. Под конец я уже ничего не соображал и хотел одного — пить. Володя пытался процедить морскую воду через фильтр противогаза, но получалось мало; с допотопным угольным фильтром у нас была всего одна маска, остальные с новыми, в которых используются ионообменные смолы. А еще эта вода была все равно соленой. Не такой, как за бортом, но и не пресной. Но тут уж ничего не поделаешь, и мы пили.

Когда начало смеркаться, море успокоилось, но легче нам не стало. По крайней мере морально, потому что умер пилот. Он захрипел, выгнулся, как борец, потом у него изо рта пошла кровь, и он обмяк. Володя закрыл ему глаза и сразу же сбросил в море.

Я долго смотрел на то место и все ждал, что появятся акулы, но ничего не увидел. Просто море. Серо-зеленое, почти без волн. Тут меня сменил Волков, а Ефимыча — Анна. Но отдохнуть или поспать нам не удалось. Трое оставшихся раненых, увидев, что случилось с пилотом, закатили истерику. Один не мог шевелиться и потому просто орал, пока не охрип, а двое других — молодая женщина с простреленной ногой и мужчина с осколочными в плечо и в голову — они едва не перевернули плот. Хорошо что он устойчивый, восьмиугольный, и все восемь его сторон — это отдельные баллоны. Надуваются они из одного источника, но потом срабатывают клапаны, и спустить их можно лишь по отдельности. Это хорошо потому, что пока мы вязали мужчину — его зовут Алик — и пока Ефимыч вводил ему в вену последний запас промедола, девушка ухитрилась подползти к Волкову и ударить его складным ножом. Как мы позже выяснили, она не поняла, что пилот умер, и решила, что Володя начал избавляться от раненых, как от балласта. В лейтенанта она не попала, потому что в последний момент Анна заметила нож и успела пнуть диверсантку в бок. Но баллон девица все-таки проткнула. Тут Володя разобрался, что к чему, и выбил у нее ножик, затем бросил ее животом на дырявый борт и связал руки за спиной. Пока он обматывал ей запястья и щиколотки ее же шнурками, баллон прилично спустил, и примерно минуту злодейка была вынуждена лежать лицом в воде. Потом она долго кашляла и страшно ругалась, но в конце концов поверила, что пилот скончался, и угомонилась. Пока мы успокаивали этих психов, прошло часа два. А потом еще два часа мы с Ефимычем заклеивали дырку и накачивали баллон. Получилось не очень, приходилось каждый час его подкачивать, но если учесть, что заклеивали мы подручными средствами, лучшего желать не приходилось.