Будущие, или У мечты нет преград

Чужое тело — горячее, липкое от пота… тяжесть и шершавые руки на моих бедрах.

Страх, затопивший сознание. Так хотелось закрыться, спрятаться. Ужас, паника, от которой задрожало все тело. Я до сих пор не понимаю, каким чудом мне удалось сдержаться и подавить это, заставить себя лежать на месте и не кричать.

Боль… я даже не думала, что она может быть такой сильной.

Стыд, отчаянье.

Слезы и нестерпимое желание кричать, выть, рыдать.

Толчки… болезненные, неприятные.

Кто сказал, что потом боль уйдет?… ложь. И тут солгали. Хриплое дыхание, неприятный запах и руки, все сильнее сжимающие тело.

Я считала от одного до ста. Про себя. Пытаясь сосредоточиться на счете и ни о чем не думать.

Его глухой стон, совпавший с треском, ударившейся о стену двери.

Валкот.

О, какой у него был взгляд. От ледяной глыбы не осталось и следа, эмоции били через край и тому виной была я и мой ужасный проступок.

А я не знала, чего хотела больше — умереть от презрения, которым он меня окатил или расхохотаться от гордости. Я ведь смогла! Смогла, хотя сама не верила. Нарушила все традиции, бросила вызов обществу и ему в частности!

Но я выбрала третий вариант. И улыбалась. Просто улыбалась, открыто встречая его взгляд и прижимая простынь к груди.

Очень быстро рядом оказался Дерек, а потом и Селина, каким-то чудом успевшая удержать мужа от расправы над Кассием, но любовник отлично знал, на что идет, и действовал точно по плану.

Холодный тон Валкота, который разрывал помолвку и отменял свадьбу, окатил словно ушат ледяной воды.

Мечта сбылась. Но почему-то в ответ ничего не чувствовала, разве что боль во всем теле и нестерпимое желание искупаться, отмыться и стереть с себя чужой запах, от которого так сильно мутило.

Жалость и вина во взгляде невестки, которым она меня наградила, проводив в спальню.

— Глупенькая, что же ты наделала?

Я ведь правильно все рассчитала тогда. Скандал решили не афишировать. Кассий уехал из Сангориа, скрепленный клятвой. Валкот ушел прочь, оставив Дереку самому разбираться с гостями, которым предстояло сообщить о том, что завтра свадьбы не будет.

Ничего, ему полезно, когда-то по его вине в такой же ситуации оказалась Селина, у которой расстроилась свадьба с виконтом из Ванагории.

… А утром «Сплетник» опубликовал статью, в которой раскрывалась вся правда. Мало того, она сопровождалась еще документальным подтверждением в виде магического снимка с моей растрепанной фигурой, обмотанной простыней.

Отмена свадьбы несомненно вызвала бы диссонанс в обществе, но не удивило. Многие жалели Валкота и не понимали его стремления жениться на столь невыносимой девице и обрадовались бы, если бы он вдруг одумался. Но измена невесты накануне свадебного обряда, да еще пойманная с поличным. И не просто женихом, а самим лордом Валкотом!

Мне такого не простили.

И не забыли.

— Как же так… что же теперь будет, — всхлипывала мама, когда мы остались наедине. Они теперь дежурили рядом со мной посменно. Я, честно говоря, не понимала этого. Прыгать из окна я точно не собиралась. — Ты же не знаешь…

— Я же предупреждала, что сделаю все, чтобы расстроить эту свадьбу, — огрызнулась в ответ, продолжая хорохориться и держаться за это, как за последнюю соломинку утопающий.

Подумаешь, скандал! Ничего, зато я теперь свободна. Вот только кто мог это сделать? Кто мог выдать меня, да еще так подло? В предательство Сильвии верить не хотелось. Она не знала подробности, но могла догадаться.

— Это я виновата… во всем виновата только я.

— Мама, хватит, пожалуйста, — с досадой ответила ей, падая на кровать.

— Надо давно было все тебе рассказать, но я боялась… не могла. И с Дерека взяла слово, что он будет молчать и ничего тебе не расскажет… Не знаю, простишь ли ты меня.

Я приподнялась на локтях и с недоумением на нее взглянула.

— Не понимаю.

— Я поступила плохо, Одетт. Очень плохо… — произнесла она, заламывая руки. — Я любила твоего отца, очень сильно любила и понимала, что он уходит, что удержать его не смогу, но отказывалась смиряться… глупая, решила, что еще один ребенок его удержит.

Что-то мне это совсем не нравилось.

— Мама…

— У меня было немного сбережений обручальное колечко с крупными бриллиантами, и гарнитур с рубинами, подаренный в первые годы нашей свадьбы. Когда мы еще были счастливы и мое происхождение не играло никакой роли. Я берегла все это как память, даже в самые голодные годы. А тут решилась заложить… и купила одно зелье. Меня предупреждали об опасности, но я отказывалась верить, одержимая желанием. Я напоила им твоего отца и забеременела. Вот только удержать его не смогла. Он так и не пришел на тебя взглянуть… даже когда ты умирала.

А вот это было интересно.

— Что значит, умирала?

Я знала, что болела после рождения, сильно болела, но не думала, что все было настолько серьезно.

— Твой дед, да простят его Боги, пришел ко мне с предложением. Я отказывалась от твоего отца, давала развод, не устраивая скандала и не требуя компенсаций, а он спасал тебя. Старый Архольд же тоже был искрящим и довольно сильным. Я согласилась. Ты была такая крохотная, маленькая и умирала на моих руках. Я была готова на все, даже отдать свою жизнь.

— Мама…

— Он спас тебя, помог выходить, но предупредил, что опасность никуда не делась, что своим поступком, я нарушила равновесие и отыгрываться придется тебе, — дрожащим голосом произнесла она. — Что ты сама себя погубишь, сама себя уничтожишь, сгоришь в день своего совершеннолетия, если тебя не остановить.

— Ч-что?

— Именно поэтому Дерек так настаивал на твоей помолвке с Валкотом и не отступал. Валкот хоть и не искрящий, но смог бы все исправить.

— Что за ерунда? Что за глупость! Что исправить? Как?

Она тяжело опустилась на пуфик у зеркала, не видящим взглядом смотря перед собой:

— Я отказывалась верить в это, до последнего надеялась, что Архольд ошибся.

— Мама! — Я вскочила с постели и подбежала к ней, падая на колени и тряся за плечи. — Да объясни же, в конце концов, что происходит? Почему я должна сгореть? Отчего? И как Валкот мог меня спасти?

— Я не могу сказать тебе… Не могу… И так слишком много.

— Что? Да как ты можешь?! Почему молчишь? Что за тайна? Почему мне ничего не сказали…