Будущие миры. Академия "Космос"

– Да... это я, - наконец согласился Алас.
– Изгой - это моя кличка и появление ее на вашем мониторе, не больше, чем неудавшаяся шутка моих... знакомых.

Девушка долгим взглядом вгляделась в лицо Аласа (он готов был провалиться под землю в этот момент), а затем нейтрально произнесла:

– Хорошо. Ваше время - девять часов. Аудитория - пять. Удачного дня.

– Спасибо, - поблагодарил чуть покрасневший Кенокет.
– И вам тоже.

Отойдя от стойки, Алас пробился к дивану и сел на него в ожидании назначенного времени.

"Изгой", хм, а ведь в принципе все верно. Последнее время Алас мало общается со своими сверстниками, да и раньше болтуном его было не назвать. Видимо поэтому кличка так крепко прикрепилась к нему. И что винить товарищей, если все больше знают его как Изгоя, а не по имени. Впрочем, и он сам бы сильно удивился, если его на улице окликнули: "Алас" или "Кенокет", а не: "Изгой".

Так откуда взялась эта нелюдимость? Связана ли она со... странной внешностью?

Детство Изгой помнил плохо. Воспитатели детдома рассказали, что Аласа нашли одного в пустыне у разбитого аэрокара. Ему было пять недель от роду, и на палящем солнце он провел не менее трех дней. Удивительно, как он вообще смог выжить. Когда Аласа доставили в больницу, от недостатка влаги в организме кожа потрескалась, образовались многочисленные, покрывающие кожу ранки. Две недели младенец провел в коме, но затем, на удивление врачей, пошел на поправку. Однако с тех пор затеряться в толпе Изгою не светило - странный рисунок из шрамов, вечно седые волосы и поменявшийся цвет глаз, делали его белой вороной. Быть может потому Алас, как личность, был замкнут, почти всегда погружен в собственные мысли, малословен и нелюдим.

После курса лечения, Кенокета направили в третий детдом города Рил, столицы планеты Риллак. Там ему дали имя, оформили новые документы и... что греха таить, оградили заботой и уходом. Вот только настоящей любви Аласу и не хватало, любви матери и отца, чувства, которое даже самые хорошие воспитатели детдома дать не могли. Так эта маленькая душевная пустота и поселилась в сердце ребенка, росшего не злобным, но угрюмым.

Сезон сменялся сезоном, год - новым годом. Алас рос, поступил в школу и окончил ее. И пусть большинство оценок были: "Хорошо", но затесались в табель и несколько "Отлично". Изгой всегда любил гуманитарные науки, и именно потому дисциплины: "Естествознание", "Природа вещей", "Астрономия" и "Космическая физика" давались ему особенно легко. К тому же, Кенокет бредил космосом. В его черных, спокойных глубинах, Алас видел самого себя, одинокого и умиротворенного. Именно из-за этой любви к космическому пространству, Изгой и намеревался поступить на факультет боевых пилотов.

После окончания школы, Кенокет два года (это обязательное условие для поступления в академию) проработал на общественно значимых работах: помогал и ухаживал за пожилыми людьми в доме престарелых, трудился дворником и даже два дня убирался в вольерах зоопарка Земных животных. Это, наравне с небольшим пособием, выделяемым от детдома, позволило Аласу накопить на приличную одежду и оплатить съемную квартиру. Теперь же, Изгою кровь из носу было необходимо поступить в желаемое училище на бесплатное место с выплатой стипендии и проживанием в специально выделенных для студентов казармах. Да, эта задача была не из легких хотя бы потому, что на подобные вакансии претендуют шесть человек на место и для того чтобы опередить их всех, необходимо набрать как минимум девяносто баллов из ста в будущих тестах. И Кенокет, во что бы то ни стало, добьется этого. Ведь не зря он заплатил сто ренов (местная валюта) за дубликат действующих экзаменационных билетов и выучил их наизусть. Да, быть может это слегка нечестно, но когда на кону стоит твоя карьера и жизнь, можно пойти и на маленькие хитрости.

За раздумьями и воспоминаниями, Алас не заметил, как пролетело время. Пора было подтягиваться к пятой аудитории. Одного его ждать не будут.

Обойдя стороной основной массив бывших и будущих курсантов, Изгой вошел в шахту гравитационного лифта и, ознакомившись с наклейным на стенке кабины общим планом здания, поднялся на пятый этаж.

Уровень представлял собой длинный коридор с выходом к лифтам с одной стороны и обычными лестницами с другой. Слева по этому туннелю шли квадратные, закрытые стеклом и силовым полем окна, а справа - гидравлические двери, ведущие в аудитории. Над каждой из створок проемов висел светящийся номер экзаменационной и небольшой плоский аппарат системы оповещения. Стены были оформлены вырезками цитат из речей ученых Риллака и просто умными мыслями, что, по уверению психологов планеты, должно было настроить претендентов в студенты на нужный лад.

На этаже было, казалось, еще больше народу, чем внизу, в фойе. Вот только шума было много меньше - все с напряжением ожидали своей очереди и каждый мечтал о победе. В воздухе витал аромат страха - не передаваемый запах, сопутствующий такому роду помещений.

Сверившись со временем, Алас занял свое место напротив аудитории и будто снова выключился, уйдя в мысли и внутреннее повторение сто раз заученных билетов.

– Привет, волнуешься?
– Алас даже вздрогнул от неожиданности. Судя по всему, слова относились именно к нему, и это было странно.

Подняв глаза, Изгой узрел прямо перед собой бедно одетого паренька, примерно одного с ним возраста. Тот широко улыбался, будто сегодня лучший день в его жизни.

– Меня Верт зовут! Ты в пятую?

Кенокет не сразу сообразил, о чем речь. Однако вскоре мозги таки правильно обработали вводную информацию.

– Да, - медленно, но по возможности вежливо произнес он.
– Я в пятую аудиторию.

– О! Отлично!!!
– воскликнул парень, лыбясь еще шире.
– Ты, значит, тоже на пилота поступаешь. Круть!!! Я просто жду не дождусь когда сяду за штурвал... О! Кажется моя очередь.

И действительно, оповещатель над дверью медленно, механическим голосом произнес:

– Номер сто двадцать. Верт Имагер.

Парень приветливо помахал Изгою и направился к двери. Остановился. Перекрестился. Тяжело вздохнул.

– Ну, с богом!
– прошептал он и проскользнул в раздвинувшиеся, как врата рая, двери.

Алас не верил в единого бога, хоть и считал, что что-то высшее существует, но, тем не менее, мысленно пожелал новому знакомому удачи, пусть тот даже и не узнал его имени.

Прошло десять минут, Кенокет уже почти забыл о существовании Верта, как тот появился из аудитории счастливый и светящийся, казалось, не сходившей с его лица улыбки.

– Сдал!
– чуть слышно прошептал Верт и затем громче: - Я сдал!!! Ура! Девяносто три балла!!!

Алас всеми силами пытался внутренне порадоваться за позитивного паренька, однако успех в экзаменах Имагера, автоматически уменьшал доступные в академии места на одно. А это тревожно.

– Так!
– тем временем говорил Верт.
– В честь такого праздника можно себе и один коктейль позволить! Когда еще потом удастся - присяга, устав, казарма и правила, вот наше будущее. Их-ха!!!
– Весело отщелкивая пальцами какой-то ритм, парень прошел к лифтам и занял свободную кабину. Уже собираясь нажать кнопку нижнего этажа, он вдруг спросил:

– Эй, друг. Как твое имя?

Изгой опешил, но на автомате произнес:

– Алас.