Будут неприятности (сборник)

Без стука, без звонка входит Евгений. Голова у него перевязана. Лицо все в пластырях. Видно, что ему не очень по себе и больно, но он держится, будто ничего не произошло.

ЕВГЕНИЙ. Заседание малого Совнаркома? Вечерние беседы москвичей? Клуб веселых и находчивых? Отвечаю вам с ходу: жить можно всегда.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Женя! Ради Бога. Ты прямо как снег на голову.

БАБУШКА (крестится). Слава тебе, Господи!

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Это хорошо, что уже бодр и на ногах, хорошо… Мы в войну после ранений…

НИНЕЛЬ (все время очень настороженно смотрит на мужа). Папаш, не кощунствуй! Женя не Мересьев.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ (смущенно). Нет, но он молодцом, молодцом…

ЕВГЕНИЙ. Милые родственники! Спасибо за внимание. Я, собственно, пришел, чтобы уйти.

НИНЕЛЬ. То-то я жду, какой фокус ты нам приготовил. Значит, пришел за вещичками? Забавный фарс!

ЕВГЕНИЙ. Естественно, Нинель Ивановна! Что ж еще? На трагедию мы не тянем. Чувства-с не те-с.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Как же так? Мы же просили тебя, чтоб все по-хорошему. Вилька, конечно, виноват.

ЕВГЕНИЙ. Зачем же еще поминать благородного Вильку? Он тут ни при чем…

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. При чем, ни при чем… Мы, Женя, все понимаем… Не чурбаны какие. Тебе, понятно, и идти сюда сейчас не хочется. Но это твой дом (запальчиво), не меньше, чем Вильки. Я так понимаю. И он, подлец, виноват… Это я, его отец, тебе говорю…

ЕВГЕНИЙ (горячо, искренне). Да нет же, родичи, нет! Ну что мы, как в бухгалтерии, стучим костяшками – виноват, не виноват… Я ж вам не про то… Я про другое… Я, темный человек, только сегодня, может быть, понял, что Вилька – не цирк. И не по проволоке он хочет идти, а элементарно своими ногами и по земле…

НИНЕЛЬ. Афоризмы и максимы…

ЕВГЕНИЙ. Нет, дорогая, это ценные наблюдения побитой собаки. Все на самом деле так просто. Человек хочет жить по собственным достоинствам. Не ниже. А для этого ему надо как минимум совершать поступки. Иначе как же узнать, что он вообще живет? Вилька бил меня за слова. А ведь я, в конце концов, тоже могу что-то там… Ну, вот хотя бы взять и уйти… Потому что, Нинель Ивановна, вы же не театр драмы и комедии, не мираж. Вы тоже, увы, на самом деле. Вас даже руками можно потрогать. (Тянется к ней, даже чуть виновато.)

НИНЕЛЬ (брезгливо). Уйди, ради Христа!

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Никуда мы тебя не пустим. Вилька извинится. И дело закроется. Что ж мы, родные люди, друг друга не поймем, что ли?

НИНЕЛЬ. Я ведь тебя не держу. Катись! Но лучше это сделать чуть позже. (Иронично.) Неужели ты сам не видишь, что уходить с побитой физиономией неэлегантно?

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Зачем уходить? Что за чепуху вы городите оба? Тоже нашли разлучника Вильку.

НИНЕЛЬ. Мог бы, в конце концов, посчитаться с ситуацией.

ЕВГЕНИЙ (вдруг догадавшись). Ну, я все-таки кретин! Вы боитесь, что, если я уйду, Вильке будет хуже? Но это же чушь! Он же бил меня правильно. Я сказал это симпатичному милиционеру… Но он, правда, очень строг. Все старался выяснить (смеется), чем это вы подкупили меня…

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Вот чего я больше всего боялся.

ЕВГЕНИЙ. А чего бояться? Я стал гневно биться в бинтах, и он сразу стал деликатнее. Но в институт обещал сходить. Он оказался психологом. Все корни ищет…

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Очень плохо. Надо было тебе его отговорить.

ЕВГЕНИЙ. Вы что? Я, наоборот, его туда направил. Пусть посмеются над ретивым. Я ж повторяю, Вилька бил правильно. И я могу повторить это всюду. Надо – и в институте. Хоть сейчас пойду к директору и разобъясню ему…

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Глупости, Женя! Нельзя бить правильно или неправильно… Должны быть другие аргументы… И в институте именно на это посмотрят.

ЕВГЕНИЙ. О! Разговор почти научный. Ар-гу-мен-ты! Система доказательств. Единство причин и следствий… Люди умнеют просто на глазах. Великая сила одного битья по морде.

НИНЕЛЬ. Да перестань! Останови этот фонтан пусторечия…

ЕВГЕНИЙ. А почему? Что, в период ломки общественных отношений уже нельзя и самовыразиться? Хотя бы в жалких словах…

ИВАН ФЕДОРОВИЧ (твердо). Ты насчет ломки загнул. Ничего не ломается. Ты, Женя, человек умный и должен нас понять. Шуму Вилька наделал много за один день. А у него биография только начинается. Мы решили тут кое-что перекрыть. В частности – пусть женится. Свадьбу сыграем. И ты больше не остри, не нарывайся лишний раз… Раз он у нас такой нервный оказался. Хоть если между нами – так он, конечно, дурак.

ЕВГЕНИЙ. Не могу согласиться с вами, тесть. Ибо Вильку вашего, извините, люблю. Это же надо! Расти, расти и человеком остаться. Просто уникальный случай.

БАБУШКА. Хороший он. Это ты, Женя, прав. Он с детства очень хороший.

НИНЕЛЬ (Евгению). Произнеси, что мы, мол, все из детства.

ЕВГЕНИЙ. Что ты! Как я смею! Вилька – вот он из детства. А я, к примеру, из конкретно-исторических условий. Я продукт среды.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Бросьте! Как ты насчет свадьбы? Я думаю, это хороший ход. Мы нейтрализуем им милиционера.

ЕВГЕНИЙ (насмешливо). Это будет полная нейтрализация, смерти подобная. И что, молодые в радостном шоке?

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА (зло). Невеста сбежала. Гордая, видите ли, девица! Из грязи в князи…

ЕВГЕНИЙ (смеясь). Таки сбежала! Ай да Клаудия! Вы видели, какие у нее дикие пермские глаза? Все правильно!

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Что правильно? Что?

ЕВГЕНИЙ. Ну, бежит человек, ногами топает, своими собственными, заметьте, учащенно дышит. Здоровый, значит, человек, живой – вот я и радуюсь, что он добежит все-таки куда-нибудь.

НИНЕЛЬ. Господи! Опять цирк.

ЗИНАИДА НИКОЛАЕВНА. Правда, Женя. Как-то ты все некстати.

ЕВГЕНИЙ. За что и наказывался неоднократно, Зинаида Николаевна. Но что делать – стать у меня такая. Как говорится, от Бога. Хотя народная мудрость гласит: на Бога надейся, однако и не пренебрегай самосовершенствованием.

НИНЕЛЬ. Трепач.

ИВАН ФЕДОРОВИЧ. Фу! Да перестаньте вы хоть сейчас. Как вы так жить можете…

ЕВГЕНИЙ. Вот уже больше и не можем.

НИНЕЛЬ. Замолчи. Не сейчас.