Буканьер

И я был с ним совершенно согласен. Но первым делом — огонь. Муванга и Обонга заворожённо следили, как разгораются багровым пламенем угли, и палки вспыхивают одна за другой. Я тут же вытащил палки из огня и сунул каждому в руки по одной, а себе прихватил в качестве оружия какую-то кочергу, которая оказалась тавром, тем самым, которым клеймили бежавших ниггеров. Тавро было довольно увесистым, и голову пробить сможет, поэтому я взял его с собой.

Из подкопа начали вылезать самые смелые ниггеры, и значит, пора действовать. Пока не поднялся шум, и большинство охранников спят в казарме, а не бегают по плантации, отлавливая сбежавших рабов.

— Эх, суету навести охота, — выдохнул я. — За мной.

Мы такими же перебежками отправились к казарме, и, приблизившись на расстояние броска, я метнул головёшку на крышу. Вслед за мной то же самое сделали и мои товарищи.

— Эй, кто там?! — раздался хриплый возглас из-за другого барака. Видимо, охранник заметил пролетающие искры.

— Всё, валим, — прошипел я, даже не глядя, как на крыше казармы начинает куриться белый дымок.

Мы направились к воротам, ведущим к лесу. Я точно знал, что там стоит караульный, но всё же надеялся, что моя затея удастся. Во всяком случае, предчувствие молчало, и никакой тревожности я не испытывал, в отличие от Шона, который постоянно озирался и торопил меня.

А как говорил мой батя, спешка нужна только при ловле блох. Мы крались вдоль усадьбы в темноте, чуть в стороне от тропинки, готовые в любой момент броситься наземь и замереть.

— А ну, стой, собака! — раздался крик где-то в стороне барака, и мы синхронно вздрогнули, но это кричали не нам.

Раздался выстрел, а вслед за ним истошный вопль, больше похожий на вой раненого животного, поднялся шум, который и был мне нужен. Чуть погодя мы услышали ещё один выстрел. В окнах усадьбы зажёгся свет. Залаяли собаки, резко и громко.

— Пожар! — над плантацией прокатился зычный крик месье Блеза. — Тушите огонь, ублюдки!

— Рабы сбежали!

— А-а-а-а-а! Не стреляйте!

— Стой, мать твою!

Кто-то начал звонить в колокол, замерцали всполохи пламени, густые чёрные тени плясали на стенах усадьбы. Кто-то из выбравшихся негров догадался открыть двери обоих бараков, и теперь рабы разбегались в разные стороны. Один из ниггеров пробежал мимо нас к воротам, даже никого не заметив, и я ждал, когда вслед за ним побежит кто-то из охраны, но никого не дождался, и мы все быстро последовали за ним. Караульный его, конечно, увидел.

— Эй, стоять! — на воротах сегодня дежурил парнишка, с трудом удерживающий мушкет, из которого он целился в замершего от страха негритоса.

Я видел, что испуганы были оба. Негр дёрнулся, пытаясь прорваться к воротам, громыхнул выстрел, затянув дымом всё происходящее.

— Бегом! — рыкнул я, и мы помчались к воротам плантации.

Несчастный ниггер получил пулю в брюхо и валялся теперь в пыли, пытаясь удержать ладонями текущую из-под пальцев кровь. Я перескочил через него, набросившись на беспомощного теперь охранника сквозь толщу дыма и размахивая тавром. Пацан успел вскинуть мушкет, и тавро только проскрежетало по стволу, но тут сбоку подоспел Шон, забивая его кувалдой. Череп охранника проломился с ужасным хрустом, мне прямо в лицо брызнула кровь вперемешку с мозгами. Парнишка осел на землю с застывшим выражением испуга на лице, а я бросил тавро и вывернул из его пальцев мушкет.

— Подержи, — я передал мушкет Муванге, принимаясь обшаривать карманы мертвеца и стараясь не обращать внимания на стоны и мольбы раненого ниггера, послужившего нам отмычкой.

— Ты чего?! — возбуждённый Шон озирался, вглядываясь в происходящую на плантации суматоху. — Бежать надо!

— Масса, идём, — Муванга тоже нервничал, держа гром-палку на вытянутых руках, как какую-то опасную зверушку.

Я же не хотел уходить без пороха и пуль. Порох нашёлся в небольшом кисете, буквально на пару выстрелов. Пуль не нашлось вовсе, видимо, пацану не слишком доверяли, либо я плохо искал, но я обшарил везде, где только мог. Придётся уходить так. Я забрал гром-палку, закинув её на плечо.

— Ладно, уходим, — проворчал я.

— Вон там ещё несколько! — раздался крик со стороны усадьбы.

Я увидел, как Бернар Лансана в одних только портках указывает пальцем на нас. Шон и Муванга уже открыли ворота, запертые деревянной перекладиной, Обонга же стоял с посеревшим лицом, покачиваясь от усталости, и опирался рукой на частокол.

— Стоять! — прорычал месье Лансана, вскидывая мушкет.

— Пошёл к чёрту! — ответил я, тоже вскидывая мушкет.

Мы находились в неравном положении, но Лансана-то этого не знал. Завидев оружие, он нырнул за угол усадьбы, и мы поспешили убраться за ворота, в кромешную темноту. Уходить по дороге никакого смысла не было, и мы тут же свернули с тропы, устремившись к лесу. Главное, чтобы по следу не пустили собак.

Обонгу вскоре пришлось тащить на себе. Ниггер ослаб настолько, что больше не мог поспевать за нами, и мне пришлось снова отдать мушкет Муванге и идти с его братом в обнимку, не обращая внимания на Шона, сыплющего проклятиями сквозь зубы. Тем более, идти нам пришлось вверх по склону, по целине, неровной и неудобной, что само по себе не так уж просто.

На плантации так и продолжали раздаваться крики, лай и выстрелы, белый дым широким столбом поднимался над частоколом, и это означало, что как минимум казарму нам удалось спалить. Я жалел только об одном, что нам не удалось поджечь ещё и усадьбу.

Мы добрались до опушки леса, пугающей чёрной стеной возвышающейся перед нами. Я оглянулся на мгновение. Погони видно не было, но нас будут искать, это наверняка.

— Идём, — выдохнул Шон, тоже запыхавшийся от подъёма по склону.

— Да... Сейчас... — ответил я, прислонившись к дереву.

Муванга стоял с отсутствующим взглядом, опираясь на мушкет, как на посох. Жутко хотелось пить, в глотке пересохло так, словно мы сорок лет скитались по пустыне, а не просто добежали от ворот до опушки леса. Воды у нас с собой не было ни капли.

— Ладно... Уходим, — прохрипел я, снова взваливая Обонгу себе на плечи и первым шагая во мрачную тьму карибских джунглей.

Глава 14

Предрассветное утро выдалось прохладным, вытягивая тепло из наших полуголых тел и выпадая ледяной росой на траве и листьях, лезущих прямо в лицо. Мы брели друг за другом, продираясь сквозь густой лес, а лучи восходящего солнца просачивались через кроны деревьев. Орали птицы, со всех сторон доносились какие-то шорохи, заставляя сердце замирать в ужасе.

Постоянно приходилось петлять, обходить овраги и совсем уж непроходимые заросли. Первым шёл ирландец, прокладывая путь, и всякий раз ему приходилось останавливаться и ждать, пока мы его догоним. По моему личному ощущению, мы брели уже несколько часов, но на самом деле едва-едва отошли от плантации. Ночка выдалась бурная, и мы все смертельно устали.

— Масса... Не могу... Ноги не ходят... — взмолился Муванга.

Я тоже с трудом переставлял ноги, особенно с Обонгой на плече, и тоже чувствовал, что силы уже на исходе. Мы вышли на небольшую полянку.