Букет белых эустом

— Кирка, ты ему рога наставь, сразу легче станет. Хочешь, я тебя трахну?

— Лёха, отстань. Ты пьяный.

— И ты пьяная.

— Потому и отстань.

— Да я пошутил. Я тебя и не хочу. Я, кроме Насти, вообще, никого не хочу.

На следующий день Кира, получив зарплату, отправилась в магазин головных уборов и купила себе шляпу с широкими полями, это была не просто шляпа, а олицетворение респектабельности и счастливой женской судьбы. В этой шляпе Кира и отправилась на встречу с Георгием. Пусть Кирилл ходит под руку с женой, пусть не вспоминает о любви продавщицы цветов, Кира без него проживёт. Георгий, видя рассеянность девушки, пытался её позабавить весёлыми историями, но Кира автоматически кивала головой, не вникая в смысл сказанного, ей было всё равно, что говорит новый знакомый, важен был сам факт — она пошла на свидание и постарается заставить себя забыть Кирилла.

Очень скоро Кира стала любовницей Георгия, даже не задумываясь, нравится он ей или нет. Просто наткнулась на его нетерпеливые губы и послушно стала повторять движения этого чужого мужчины. Она не отдавалась Георгию, она мстила Кириллу — пусть знает, что она его почти забыла. Несмотря на совет Лёхи, что после измены будет легче, стало только хуже — стыдно перед Георгием, перед Кириллом и, что самое тяжёлое, перед собой. Но Георгий был настойчив, и Кира согласилась встретиться снова, собираясь на свидание, она мечтала: вдруг она где-нибудь встретит Кирилла с женой или без жены — не важно — она пройдёт мимо, не оборачиваясь, держа под руку Георгия, и Кирилл увидит, что она про него даже не вспоминает.

Из Конашова приехала Людмила Михайловна навестить дочь и проконсультироваться у столичного эндокринолога. По телефону велела Кире встретить её обязательно, потому что у неё тяжёленные сумки: несмотря на возражения дочери, Людмила Михайловна везла ей трехлитровые банки домашних маринадов и варенья. Кира собралась попросить Лёху съездить с нею на вокзал, но, случайно узнав о предстоящем событии (Людмила Михайловна позвонила, когда Кира с Георгием катались по Москве-реке на прогулочном теплоходе), Георгий настоял, чтобы Кира поехала встречать мать с ним. Людмиле Михайловне новый знакомый дочери очень понравился: серьёзный, обеспеченный, машина хорошая, немолод, так это и к лучшему, будет цветущую жену холить и лелеять. Кира восторгов матери не разделила, но и спорить не стала, понимала, что бесполезно.

А через месяц Людмила Михайловна позвонила дочери узнать, как дела, и между прочим сообщила:

— Кирилка твой приезжал, тебя искал.

— Когда? Что спрашивал? — Кира почувствовала, как кровь прилила к лицу.

— Тебя спрашивал, но я его куда надо отправила, поскудника. Отчитала по первое число.

— Ты хоть мой новый телефон ему дала?

— Это ещё зачем? Мало мы через него хлебнули, ещё разок захотела!

— Мам, ну, он же меня искал, значит, понял, что не прав был.

— Понял он, как же! Горбатого могила исправит. Зря я тебе всё это рассказала. Забудь об нём. Встретила приличного человека, вот за него и держись. Твой Георгий, сразу видно, самостоятельный, непьющий…

Кира не слушала мать, она вспоминала, как Кирилл приезжал в Конашов, как приходил к ней в «Цветочный остров», красивый, весёлый, с сияющими глазами, и покупал ей огромный букет белых эустом.

После звонка матери Кира уже ни о чём не могла думать, кроме встречи с Кириллом. Но ведь он живёт с женой, он же с Лорой приходил в салон покупать белые эустомы, он жене покупал белые эустомы! Может быть, Кире почудилось, и это был не Кирилл, слишком много она о нём думала, вот и привиделось. А может, мама всё перепутала или нарочно сказала, чтобы её подразнить… Кира не знала симптомов нервного срыва, но почувствовала, что с ней происходит что-то, с чем она сама не в силах справиться: апатия ко всему, абсолютное нежелание общаться с кем бы то ни было, головные боли, нервозность. Кира написала заявление об уходе, куда и зачем, ей было в тот момент неважно, она была не в силах работать. Сидела дома, уставясь в одну точку, и перебирала в памяти события последних двух лет — знакомство с Кириллом, беременность, поездка в Москву к Федуловым, роды, расставание…

Георгий приехал к Кире в коммуналку, увидел её, осунувшуюся, с черными кругами вокруг глаз, силой заставил собраться и повёз в клинику неврозов. Кира почти месяц приходила в себя, а выйдя из клиники, твёрдо сказала себе: никогда не вспоминать о том, что прошло. Не было в её жизни ни Кирилла, ни мертворождённого ребёнка, ни позора и бегства из родного города. Забыла раз и навсегда!

ГЛАВА 11. УЛЬЯНА

Ульяна открыла глаза и не сразу поняла, где находится. Большая светлая комната освещена солнцем, через полупрозрачную белую штору видны небоскрёбы Москва-Сити. Но тотчас же Ульяна вспомнила все удивительные события вчерашнего дня, приведшие её в этот дом. Одев белоснежный халат, выданный ей вчера строгой матерью Киры, Уля отправилась на кухню.

— Доброе утро! — Ульяна поздоровалась с Людмилой Михайловной.

— Доброе! А я тебя уже будить собралась идти. Садись завтракать. Сейчас за тобой Кира заедет.

— Спасибо! А Кира уже уехала на работу? Тогда пусть за мной не возвращается. Вы мне адрес дайте, а я сама доеду.

— Она ещё со вчерашнего дня не возвращалась! — проворчала Людмила Михайловна. — Сейчас явится.

Действительно, через несколько минут раздалась трель дверного звонка. Кира, в нарядном платье, но с усталыми глазами, заглянула на кухню:

— Ульяна, ты позавтракала?

— Доброе утро! Да, я готова.

— В халате поедешь? — улыбнулась Кира.

— Нет, — смутилась Уля.

— Значит, пока не готова. Давай собирайся. Нам с тобой про всё полчаса осталось, — Кира ушла, а Ульяна поднялась, чтобы идти одеваться.

— Сиди, ешь спокойно, — остановила Улю Людмила Михайловна, — Куда торопиться? Успеете.

Ульяна послушно села и принялась поспешно доедать кашу.

Когда Кира вышла из душа, Ульяна уже ждала её под дверью в прихожей.

— Ну, ты просто вжик, — Кира одобрительно посмотрела на девушку, — сейчас оденусь и поедем.

Ульяна ехала в офис «Цветочной симфонии», и сердце её замирало: одно только слово «офис» заставляло преисполниться важностью с ней происходящего. Девушке казалось, что блистательная Кира должна работать в небоскрёбе из стекла где-нибудь в Москва-Сити, но они отправились в промзону на окраине города.

— Подожди меня немного, пока я на оптовую базу загляну, — сказала Кира и ушла почти на час.

Потом они поехали посмотреть помещение, сдаваемое в аренду, затем сделали крюк, чтобы захватить «заодно по дороге», как выразилась Кира, новые фитолампы для живых растений. Наконец они прибыли в офис, который занимал полэтажа старенького трехэтажного здания в центре Москвы.

— Вот, Катюша, тебе временную замену привезла. Посидит на телефоне, — представила Кира Ульяну беременной шатенке. — Объясни ей, как тут у тебя всё работает.

— Вам из «Цветочного рая» конверт прислали, и ещё Пономарёв звонил, — Катя, докладывая об утренних делах, прошла следом за Кирой в кабинет.

Ульяна огляделась: огромный стол, за которым ей предстоит работать, шкафы с папками, горшочки с цветущими фиалками на подоконнике. Помещение было светлым, предпочтение явно отдавалось белому цвету, как и в Кириной квартире. В приёмную зашел молодой человек в узких брюках не то с короткой бородкой, не то с многодневной щетиной:

— У себя? — кивнул он на дверь Кириного кабинета.

Ульяна кивнула: наверное, он спрашивает про начальницу. Московский мажор (так окрестила Уля зашедшего) постучался и скрылся за дверью кабинета. Потом туда же, зашла девушка в ярком балахоне, кто-то ещё заходил, выходил… Ульяна завороженно смотрела на происходящее, представляя, как будет работать с этими людьми. Наконец из кабинета вышла Катя.