Букет белых эустом

— Кир, я так скучаю по тебе, когда ты уезжаешь. Можно как-нибудь с тобой поеду? Я ни разу в Москве не была.

— Конечно, можно. Обязательно съездим. И в Москву, и на Канары, — Кир нежно поцеловал девушку.

Кирилл приехал в Конашов в середине мая, и Денис пригласил их с Кирой на шашлыки.

— Ну, наконец-то Кир с Кирой приехали! — радостно объявила Ксюша, жена хозяина. — А мы вас уже заждались.

День был по-настоящему весенний, солнечный, радовала первая нежная зелень, распустившиеся вдоль дорожки нарциссы. В беседке накрыли стол, шутили, смеялись.

— Как у тебя такой роскошный шашлык получается? Нигде такого не ел, только у тебя, — похвалил сочные кусочки баранины Кирилл.

— Да ладно тебе, — отмахнулся Денис, — я вот с твоей свадьбы шашлыки забыть не могу.

Кира молча слушала разговор друзей, но оставшись наедине с Кириллом сразу спросила:

— Кир, а про какую твою свадьбу Ден говорил? Ты был женат?

— Да я и сейчас женат, — Кирилл увидел испуганные глаза Киры и поправился: — В смысле, я не разведен. Но мы с женой совершенно разные люди, у нас практически прекращены отношения. Да не смотри ты так. Ты моя жена, единственная и любимая.

— А дети у тебя есть? — не могла прекратить расспросы Кира.

— Нет, и не могло быть. Жена против детей, и это тоже одна из причин нашего разлада.

Вернулись Денис с Ксюшей, принесли в беседку настоящий самовар, под аплодисменты водрузили на середину стола, вокруг поставили вазочки со сладостями. Потекла спокойная дружеская беседа, и новость о том, что Кирилл женат, перестала тревожить.

Был уже поздний вечер, мужчины курили на открытой веранде, обсуждая свои дела, а Кира помогала Ксюше собирать посуду в беседке.

— А как ты с Киром познакомилась? — поинтересовалась Ксения.

— Он пришёл к нам в магазин покупать тебе цветы. Он у вас тогда гостил, и ему неудобно было прийти в дом без цветов хозяйке.

— Помню. Такой роскошный белый букет!

— Это эустомы. Мне их теперь Кирилл всегда дарит. Он знает, что я их люблю. Он очень внимательный. Я так счастлива, что мы тогда встретились.

— А тебя не смущает, что Кирилл женат?

— Он говорит, что я его жена.

— Жена у него в Москве. А ты его любовница, — назидательно сказала Ксюша и понесла пустые тарелки в дом.

ГЛАВА 3. УЛЬЯНА

Народу на поминках было много. Ульяна слушала, каким её мама была чутким, душевным человекам, как любили маму в коллективе, и казалось, что мама сейчас зайдёт в комнату, сядет за стол, улыбаясь, скажет: «Ну, вы и наговорили про меня. Уляша, доченька, налей мне тоже чайку». Но мама уже никогда не придёт, никогда не скажет: «Уляша, доченька».

Когда гости ушли, Ирина помогла племяннице убрать со стола, помыть посуду.

— Главное, первые сорок дней нам пережить. Потом легче станет. Когда бабушка твоя померла, мы так плакали, а через сорок дней не то, чтобы успокоение, а какое-то привыкание наступило. Хотя десять лет уже прошло, а матери не хватает, вот теперь ещё сестры не будет хватать…

Ульяна молча слушала бормотание тётки — говорить не хотелось — и мысленно соглашалась: видимо, сорок дней — срок, чтобы боль начала утихать. Подумала, что чуть больше месяца, наверное, тоже сорок дней, не отпускали её мысли о предательстве Матвея, а потом как-то ничего, легче стало. Обидно, конечно, но не так больно, как первое время, когда воздуху не хватало, так было тяжело.

Вспомнилось, как после двух дней отсутствия пришла на занятия Вика. Как ни в чём ни бывало села рядом с Ульяной:

— Ну, чему вас вчера учили?

— Вика, зачем ты мне нахваливала Матвея, зачем советовала замуж за него выходить, если он твой любовник? — спросила Ульяна то, что волновало её всё последнее время.

— Чушь какая! С чего ты взяла?

— Я видела вас во вторник, когда вы в машине целовались.

— Подумаешь, целовались, — Вика пожала плечами, — ничего больше не было.

— Поэтому тебя Саня из дома выставил?

— Так он уже прибежал, понял свою ошибку. Но я сказала: если доверия нет, то какая это семья? Прощенья просит, назад зовёт, но я ещё у матери до конца недели поживу, пусть Отелло помучается.

— Вик, зачем ты мне врешь? Я не Саня, в твои сказки не верю. Ты хотела Матвея у меня увести?

— Дура ты, Уля. Зачем мне твои Матвей? У него ни кола, ни двора. Трахаться с ним хорошо, но не жить.

— То есть ты хотела Матвею помочь, чтобы у него и кол, и двор был? Поэтому и говорила мне, чтобы я замуж за него поторопилась.

— Уль, хватит ерунду говорить. Матвей хозяйственный, заботливый. Жила бы с ним и горя не знала.

— Поняла. Он со мной бы жил, а с тобой спал?

— За это можешь не переживать, — хихикнула Вика, — Матвея на троих хватит.

Ульяна ничего не ответила, собрала свои вещи и пересела на свободное место за соседней партой.

А вечером к ней домой пришёл Матвей, с большим букетом цветов:

— Извини, болел, даже позвонить сил не было. Ночью кашлял, днём спал.

— С выздоровлением! Больше не болей, — Ульяна захлопнула дверь перед стоящим на лестничной клетке женихом.

Матвей ещё раз напомнил о себе долгим звонком в дверь и ушёл. А Ульяна весь месяц не могла ни о чём думать, кроме обмана бывших подруги и жениха. Придумывала страшные картины несчастий, которые должны были с ними произойти, мечтала встретить красавца, с которым прошла бы мимо Матвея и презрительно посмотрела на бывшего. А потом стало всё равно, только раз, когда за окном автобуса увидела Матвея, обнимающего какую-то блондинку, то отвернулась и стала дальше читать учебник «Методика преподавания в начальной школе», но буквы плыли перед глазами, не желая складываться в слова. Однако уже на следующий день Ульяна взяла себя в руки, и страдание от уведенного накануне стало утихать. Маме становилось всё хуже, Ирина взяла отпуск на работе, чтобы сидеть с сестрой, в колледже предстояла защита диплома по методике — словом, не до переживаний по утраченной любви тогда было.

— Уля, я у тебя останусь, чтоб тебе одной не ночевать, — прервала Ирина размышления Ульяны.

— Спасибо, тётя Ир. Я себя так ругаю, что тогда стволовые клетки маме не сдала. Мама просила, чтобы я пункцию не делала, даже плакала. Я вроде бы её послушала, а на самом деле просто испугалась. Я дрянь?

— Что ты несёшь? Время упущено было, уже ничего бы не помогло. Тем более, что и анализы твои не подошли.

— Так ведь это не мои были анализы, а я как-то растерялась, ещё тут из-за Матвея страдать начала. Никогда себе этого не прощу, — разрыдалась Ульяна.

— Это твои результаты анализов были, — тихо сказала Ирина.

— В смысле? — Уля вопросительно посмотрела на тётку.

— В прямом. Тебя удочерили, — Ирина увидела испуганное лицо Ули и скороговоркой залепетала: — Но это ничего не значит. Что из того, что тебя другая женщина родила? Мать не та, что родила, а та, что воспитала. Ты родителям своим родней родной была. Да, нам всем. А как тебя бабушка любила! Она ведь не нам, не дочерям, а тебе свои серёжки золотые и колечко с бриллиантиком оставила.