Букет для улитки

— Интересная задача, — отозвался гуру. — Как определить, искажало ли зеркало тролля картину мира, или устраняло искажение, созданное массовыми стереотипами?

— Вот она! — объявил Поль. — Постановка вопроса для открытия окна Овертона.

— Комиссар, при чем тут какое-то окно? Откройте сайт комитета ООН по проблемам окружающей среды, и там без всякого зеркала тролля сказано, что наша цивилизация уверенно превращает планету в кучу грязи. Откройте сайт другого комитета ООН по проблемам неравенства, и там без всякого зеркала тролля сказано, что те, кто в нашей цивилизации считаются лучшими из людей — уроды в социально-этическом смысле.

— Это демагогия, доктор Хуберт! Наличие проблем с экологией и неравенством — это плохое оправдание для человека, бросающего жену и детей на произвол судьбы.

В ответ гуру сделал большие глаза и развернул ладони к небу.

— Разумеется, это плохое оправдание. Но почти четверть миллиона женщин у вас во Франции мечтают, чтобы муж или сожитель бросил их на произвол судьбы. Но он не бросает, а с дивной регулярностью избивает их. Почти четверть миллиона — это на порядок больше, чем число аргонавтов. Две-три женщины в неделю умирают от этих побоев. Может, вашей спецслужбе лучше заняться этой проблемой, а не той?

— Опять демагогия, — проворчал Поль. — Да, есть полукриминальные субъекты, но ими занимается отдел борьбы с домашним насилием.

— Превосходно! — воскликнул Ян. — И каков результат этих занятий?

— Доктор Хуберт, я повторяю: это полукриминальные субъекты. А мы говорим о тех, которые по своим личным психологическим качествам, по интеллекту, образованию и квалификации способны вести социально-нормативный образ жизни.

— Комиссар, как по-вашему, есть ли разница между способностью и обязанностью?

Вопрос вызвал у комиссара Тарена искреннее недоумение.

— Ну, знаете, это как сравнивать зеленое с кислым. И какое отношение к делу?..

— Ваши рассуждения, — пояснил Ян, — содержат постулат признанного превосходства полукриминальных субъектов по сравнению с прочими. Что дозволено первым — не дозволено вторым. Первые не обязаны ничего — вторые обязаны все.

— Эти полукриминальные субъекты, — сердито ответил Поль, — хотя бы не устраивают теракты под предлогом мести за виноградную улитку.

— Превосходно! — Ян улыбнулся и потер руки. — Мы добрались до сути. Вы обвиняете аргонавтов. Интересно: почему их, а не мусульман, или коммунистов, или экологов?

— Так ведь профиль соответствует вашему эссе, доктор Хуберт, мы с этого начали.

Гуру улыбнулся еще шире и снова потер руки.

— Итак, искусственный идиот… Пардон. Искусственный интеллект сначала построил профиль, соответствующий Рудольфу Ландраду. И поэтому Ландрад был посажен в тюрьму, где загадочно-быстро умер. Теперь искусственный интеллект построил…

— Почему вы думаете, — перебил Поль, — что профиль построил ИИ?

— Комиссар, это уже знает вся Европа. В интернете можно найти даже IT-подрядчика, который выиграл тендер на разработку ИИ для спецслужб Евросоюза.

— Допустим, доктор Хуберт, что это так. И допустим, что ИИ может ошибаться. Но в оперативно-розыскной деятельности принято проверять все выдвинутые версии.

— Комиссар, из тональности вашей фразы о мести за виноградную улитку очень явно следует, что «все версии» в данном случае означают единственную версию. Если это принятый теперь уровень доверия к ИИ, то Гитлер — это не худшее, что было в Европе. Гитлер хотя бы был живой, а такое фанатичное доверие к кучке кристаллов кремния, выращенных в Китае, выглядит, как новый уровень в теории тоталитаризма.

— Ладно, а вы считаете, что нет сходства между терактами в вашем эссе и терактами, имевшими место в Майнце, Мюнхаузене и Вадуце?

— Сходство терактов требует сходства мотивов, — сказал Ян. — По-вашему, оно есть?

— Да, я ведь говорил об открытии окна Овертона для аргонавтинга.

— Но вы не объяснили, почему аргонавтинг должен считаться табу.

— Я привел вам пример из реальной жизни, достаточно хорошо объясняющий это.

Выражение лица гуру изменилось с веселого на печальное. Он развел руками.

— Извините, комиссар, но вы объяснили лишь, почему вам не нравится аргонавтинг. Вероятно, ваше мнение совпадает с мнением правительства и партии большинства в парламенте. Но мнение — не закон. Чтобы официально запретить аргонавтинг, надо в публичном порядке отменить ряд статей Всеобщей Декларации Прав Человека.

— Доктор Хуберт, вы ведь понимаете: ВДПЧ это лишь благие пожелания.

— Знаете, комиссар, тут на Балканах в ходу афоризм: «или закон, или биатлон».

— В каком смысле биатлон?

— В смысле «если власть отрицает право, то прав тот, кто лучше стреляет». В моем эссе объяснен принцип вынужденного перехода субкультуры от эскапизма к терроризму.

— Значит, ИИ не ошибся, — заключил Поль.

— В моем эссе рассмотрен общий принцип, а не конкретный случай, — поправил Ян.

Поль Тарен очередной раз побарабанил пальцами по столику.

— Средний дознаватель арестовал бы вас. Ведь вы явно знаете больше, чем говорите, и дознаватель решил бы, что за решеткой вы проявите искренность и разговорчивость.

— Знаете, комиссар, я не обманул бы его ожиданий.

— В каком смысле вы бы не обманули?

— В смысле: я проявил бы искренность и разговорчивость.

— Стратегия «троянский конь»? — предположил Поль.

— Возможно, да, — ответил Ян, — а возможно, я выбрал бы другую стратегию. Их много придумано для подобного случая, и все такие вкусные.

— Тогда, доктор Хуберт, я расскажу о другом дознавателе с опытом работы КТ.

— КТ это контр-терроризм, не так ли, комиссар?

— Да. Такой опыт предполагает навык переговоров с террористами или посредниками террористов. Он воспринял бы вас как посредника и спросил бы о требованиях.

Выражение лица гуру стало задумчивым. Он отпил каплю бренди из рюмочки, затем прожевал кусочек груши и сообщил:

— Я не посредник, но условия очевидны из сложившейся ситуации.

— Но, — сказал Поль, — они неочевидны для дознавателя, и он попросил бы изложить.

— Возврат личной свободы к уровню 1980 года, — ответил Ян.