Букет кактусов
Шрифт:
Она уже предвкушала, как завтра в зале суда вытянется физиономия государственного обвинителя. Нет, на оправдательный приговор Гольдштейн, конечно, не рассчитывала. Обвинение наверняка уже «установило контакт» с судьей Колчиным: к кому-кому, а к этому и подходы искать не надо – всегда готов! Кроме того, что ни говори, улики против ее подзащитной весьма серьезные. А главное – девчонка сама сделала все возможное, чтобы максимально осложнить свою судьбу!
Но обвинение в умышленном убийстве – это уж слишком! В том, что ей удастся добиться отправки дела на доследование, Елена Марковна не сомневалась. Она это непременно сделает! Ну, а дополнительное расследование неизбежно выявит грубейшие ошибки, допущенные в ходе «основного» следствия: обвинительное заключение Мыздеева не только плохо скроено, но и шито белыми нитками!
«Чего стоит беременность этой Александровой, которую он прохлопал! – думала Елена Марковна, барабаня пальцами по своему блокноту с записями. – Ведь не было никакого смысла в этой драконовской мере пресечения! Ну что, сбежала бы она, что ли?! Так нет же: непременно надо упечь человека в каталажку! Идиотизм, больше ничего... Держу пари, из-за этого и случился выкидыш. У девки отрицательный резус, первая беременность, ей было необходимо постоянно наблюдаться у врача. А тут еще такой стресс... Сволочи!»
Завтра она размажет по стенке этого самовлюбленного щенка, который уже не стесняясь примеривается к креслу бедняги Зорина. Да что там к зоринскому – бери выше! Кстати: в дополнение ко всем его «достоинствам» ходят упорные слухи, что он голубой. Неужели правда?!. Если судить по смазливой роже и манерам – слухи не лишены оснований...
В этом «деле» номер 1313 – судьба ее подзащитной, девятнадцатилетней девчонки со странным именем: Александра Александровна Александрова. «Ударение на букву „о“, – поправила она адвоката при первой встрече, на полном серьезе... Смешная! В такое дерьмо вляпалась, а думает о каком-то ударении... А вообще-то, в ее имени что-то есть. Какая-то законченность, цельность. Стержень! И в имени, и в ней самой, Саше.
«Подумать только: всего на два года старше моей дочери Маргаритки, а сколько уже успела... И полюбить, и разочароваться, и забеременеть, и потерять ребенка... И даже предстать перед судом по обвинению в умышленном убийстве! Эх, девки вы, девки глупые... Как же вы спешите сами сигануть в омут, да еще и вниз головою!»
Нет, как бы там ни было с моральными принципами, ей все-таки жаль эту девочку, Сашу Александрову. Искренне жаль! Адвокат нисколько не сомневалась, что ее подзащитная не совершала убийства, в котором ее обвиняют. Даже матерым преступникам редко удавалось обвести вокруг пальца Елену Гольдштейн, специализирующуюся на крупных, громких уголовных процессах. Что уж говорить о подавленной, несчастной студенточке, которая вообще врать не умеет!
Елена Марковна сразу поняла, что Саша что-то скрывает. И это «что-то», вероятнее всего, связано с Борисом Жемчужниковым, ее бывшим возлюбленным. Однако все попытки адвоката добиться от подзащитной полной правды закончились провалом: даже многоопытная Елена Марковна вынуждена была капитулировать перед упрямством сопливой девчонки. Напрасно она кричала, выйдя из себя (случай в ее практике редчайший!):
– Пойми же ты, глупая: ты сама себя губишь! Ведь ты, возможно, лишаешь меня той ключевой детали, на которой я могла бы построить твою защиту! Может, этот подонок просто подставил тебя, а ты его покрываешь?! Если так, тогда ты действительно преступница, ты просто дура! Знаешь, что он ответил, когда ему сообщили, что у тебя случился выкидыш? «Мне жаль. Но чем я могу ей помочь, если она даже не рассказала мне, что ждет ребенка?» Понимаешь – ему «жаль»! И все! А ты пытаешься его выгородить...
Но Александра только отрицательно мотала головой, и было не понятно, что же она, собственно, отрицает: то ли то, что она выгораживает Жемчужникова, то ли то, что он мог такое сказать. А в темно-зеленых глазах закипали слезы...
«Упрямая дурочка! Но она не убивала, нет. Если бы убила – она вела бы себя иначе. Я сразу поняла бы».
Елена Марковна была уверена в победе. Но отчего-то в этот раз вместе с уверенностью не пришло привычное успокоение. Точно она, Елена Гольдштейн, не сделала для своей подзащитной всего, что могла бы сделать... Глупые мысли! Глупые нервы. Это синдром хронической усталости, вот что это такое. Она просто переутомилась...
Вот же они, эти белые пятна! Как будто бельмо на глазу у следствия,
которое предпочло не увидеть очевидного... «Пятнышко» номер один – свидетель по фамилии Сбейкопытко. Сосед Жемчужниковых со второго этажа. Елена Марковна углубилась в чтение его показаний, хотя знала их едва ли не наизусть. Эти показания она переписала в свой блокнотик почти дословно.Свидетель Сбейкопытко Петр Иванович, шестидесятитрехлетний одинокий инвалид и горький пьяница, готов был отдать на отсечение свою вторую ногу, что двадцать восьмого апреля около шести часов вечера его в собственной ванной поразила электричеством... труба центрального отопления! Елена Гольдштейн живо представила себе, как покатывались над этими показаниями на шестом следственном этаже. Мыздеев, конечно, решил: поскольку субботней «малости» хватило, чтобы уложить дядю Петю в горизонтальное положение почти на целые сутки, то вполне вероятно, она же сбила его с копыт еще разок – в ванной...
Честно говоря, все это именно так и выглядело. Выглядело бы – если б речь шла об обычных кухонных сплетнях. Но следователь – не досужая соседка, он не имеет права выбирать из обилия поступающей информации ту, которая более всего соответствует его представлениям о предмете. Следствие обязано проверить все возможные версии и не должно игнорировать ни один факт, ни одну деталь, какой бы она ни казалась малозначительной или вовсе «посторонней».
А в материалах следствия по «делу» номер 1313 не было ни малейшего намека на то, оно отнеслось серьезно к показаниям Сбейкопытко. На них попросту наплевали! Перед судмедэкспертизой даже не был поставлен вопрос, могла ли пострадавшая Ольга Жемчужникова подвергнуться воздействию электрического тока. Исключительная халатность! Причина смерти не вызывала сомнений: разрыв сердечной мышцы. Но отчего он наступил? От каких причин? Поскольку в легких жертвы была обнаружена вода, следствие предложило такую версию. Проникнув в квартиру Жемчужниковых и обнаружив ненавистную ей Ольгу в ванне, обвиняемая – физически более сильная женщина – принялась топить соперницу. Вода наполнила дыхательные пути. Однако сердце несчастной не выдержало раньше, чем та захлебнулась окончательно...
Но что если все было иначе? Что если убийца не присутствовал при совершении убийства, а только тщательно его подготовил и занялся обеспечением собственного алиби? Что если сердце Ольги Жемчужниковой лопнуло вовсе не от ужаса перед неминуемой смертью, а из-за многократно прошедшего через него высокого напряжения? Ведь бедняга находилась в ванне, наполненной водой, значит, электрическая цепь замкнулась на ней... В таком случае наличие жидкости в легких жертвы тоже можно объяснить: она успела сделать несколько рефлекторных вдохов, оказавшись под водой.
Единственное, что удосужилось предпринять следствие, – они поспрашивали других жильцов дома номер пятьдесят четыре дробь пятьдесят шесть на предмет таинственных электрических явлений. Просто так – для очистки совести. Разумеется, никого другого, кроме дяди Пети Сбейкопытко, током в ванной не шибало.
«А ведь никого другого просто не было дома в этот момент! – размышляла адвокат, перебирая бумаги. – Дом старой планировки, к одному стояку подключены всего четыре квартиры. Змеевик отопления в ванной вообще сам по себе, с основной системой никак не связан. Если бы кто-то, к примеру, подсоединил к этому „аппендиксу“ обе фазы электрического провода и дал напряжение, то смертельно опасным местом во всех четырех квартирах стала бы только ванная комната. Убийца мог знать, что жильцы из тридцать восьмой квартиры в отъезде, а хозяин тридцать второй, что на первом этаже, по воскресеньям занят на службе: он работает официантом в баре „Океан“...»
Вопреки профессиональной этике, Елена Марковна почувствовала себя гончей, взявшей след. Убийца знал все! Он знал, что осуществлению его планов не должны помешать лишние свидетели. Знал, что, кроме намеченной жертвы, рискует только жизнью старого пьяницы из тридцать пятой квартиры – жизнью, которая, в сущности, никому не нужна. Он знал, что в то воскресенье Ольга Жемчужникова вернется домой с турбазы, знал, в какое примерно время, знал, что, вернувшись, она непременно будет смывать с себя загородную пыль... Возможно, у нее даже была такая привычка: вставая или садясь в ванну, держаться за этот самый змеевик отопления – так делают многие... Он мог знать и об этом тоже!