Букет кактусов

Александра притянула к себе его голову.

– Я чувствую, что ты очень хороший человек, Рэй. Если твоя итальянская жена не заслужила измены, то и ты сам заслужил немножко счастья. Поэтому перестань гоняться за призраком и почаще смотри на фотографию своей Терезы с малышом – я уверена, что у тебя есть такая. А еще лучше – забери их сюда, в Москву.

Рэй грустно улыбнулся.

– Тереза не захотела в Москву. Она сказала, что здесь слишком трудная жизнь для ребенка. Быть может, если бы они были со мной, все произошло бы иначе... Хотя нет, не думаю! А фотография у меня, конечно, есть, Саша. Я на нее часто смотрю... И знаешь, кого вижу? Тебя! Да, Тереза очень на тебя похожа, ты сама можешь убедиться, если посмотришь на фото.

– Рэй...

– Наверное, поэтому я на ней и женился. Когда я впервые увидел ее – она с подругами совершала тур по Африке, – я подумал, что это сон, видение! Решил, что судьба дает мне второй шанс... Шанс любить и быть счастливым. Я же думал, что навсегда потерял тебя, Саша, что больше никогда не увижу! А с Терезой я мог думать, что это ты... Понимаешь?

– Понимаю, милый. А что было дальше?

– Дальше... Дальше все было очень быстро. Я увидел, что глаза у нее, конечно, совсем другие, чем у тебя, но было поздно... Тереза была такая хорошая, милая, ласковая... Она потом сказала, что влюбилась в меня с первого взгляда. Я знаю, это возможно, со мной тоже так было. Только я сначала не поверил в ее любовь, ей было девятнадцать лет, а мне уже за тридцать. К тому же я черный, а она – красивая белая девушка, это тоже много значит...

Рэй помолчал немного. Длинные и сложные русские монологи все-таки утомляли его.

– Тогда я еще не знал третье обстоятельство – что Тереза богата. В отличие от меня! Она не сказала мне, что она дочь «макаронного босса». Неделю мы были вместе, потом она уехала. Это было в октябре девяносто пятого года. А через месяц она прислала мне приглашение посетить Милан. Я полетел в Италию. В Милане Тереза меня встретила, сказала, что сняла для меня номер в гостинице, она должна подготовить свою семью к моему появлению. На самом деле она хотела подготовить и меня тоже. Она очень боялась, что когда я узнаю, что она богатая наследница, я из гордости не захочу жениться на ней. Так и случилось, Саша. Когда Тереза рассказала мне, кто ее отец, я понял, что мой второй шанс тоже неудачный. Я сказал ей, что между нами все кончено, потому что даже если ее семья согласится принять меня, все будут думать, что я женился на ее деньгах, а я этого не хочу. Тереза плакала и просила, говорила, что я дурак. Но я принял решение и не собирался отступать.

– Ты и в самом деле дурак, Рэймонд Кофи! Хотя я тебя понимаю...

– Мне было очень плохо, но я был уверен, что поступаю правильно. Я простился с Терезой навсегда. А в тот день, когда я улетал... За два часа до самолета ко мне в гостиницу приехал сеньор Джованни Мазино, ее отец. Сам! Он сказал мне... Моя дочь, сказал он, говорила, что полюбила сильного и смелого человека, а я вижу перед собой труса, который собирается сбежать от трудностей. Много сказал неприятных, но справедливых слов. Мы с ним сильно поругались, а потом... потом понравились друг другу. Он сказал, что ему наплевать, какого я цвета и какой у меня банковский счет – он сам начинал свой бизнес с маленькой булочной в бедном квартале. Главное – что Тереза любит меня и что она не ошиблась в своем выборе. Оказывается, он уже успел навести справки обо мне, понимаешь? Но у него было одно условие. Он сказал, что Бог не дал ему сыновей, которые могли бы продолжить его дело, поэтому вся надежда – на будущих зятьев. У него были другие планы насчет Терезы, старшей дочери, но раз она сама нашла себе мужа, то мне придется оставить журналистику и заняться бизнесом с сеньором Джованни. Мне было очень странно это слышать, но... Знаешь, он как будто угадал мои мысли! Я и без того собирался подыскивать себе в Эфиопии другую работу: кое-кому из сильных людей перестали нравиться мои статьи, меня почти не печатали. А мне надо было кормить двух сестер и мать. Мой отец умер, когда я еще учился в Союзе, Саша.

– Моя мама тоже умерла, Рэй.

– Я знаю. Многое случилось за эти семь лет... Одним словом, Саша, я подумал и решил, что у меня больше причин сказать «да», чем «нет».

– Я вижу, тебе повезло не только с женой, но и с тестем.

– Я сказал ему то же самое. Так я пришел работать в его фирму – сначала на самые скромные должности. Засел за компьютер, за учебники по финансам и маркетингу. Но главное – Джованни оказался прекрасным учителем, без его опыта все учебники были бы пустая трата времени. Было очень трудно, Саша... Я столько раз хотел все бросить к чертовой бабушке и уехать домой! Но каждый раз вспоминал слова, которые тогда сказал мне тесть – что сильный и смелый не бежит от трудностей...

Он опять перевел дух.

– А потом... Потом мне стало интересно, Саша! Я понял, что начал что-то соображать, и что это дело – не чужое мне. У меня стало кое-что получаться. В августе Джованни сказал, что я выдержал испытательный срок, и мы можем назначить свадьбу. Честно говоря, в то время Тереза была уже беременна, так что если бы я свое испытание не выдержал, нам пришлось бы пойти против воли отца... Но все вышло удачно. Через год работы в фирме я уже смог перевезти в Италию мать и сестер. В апреле девяносто седьмого у нас родился сын. А в конце лета отец сказал, что мне пора сменить шефа российского представительства. Так твой Рэй снова оказался в Москве, Сашенька! Но уже в качестве иностранного бизнесмена... Живу здесь почти год, в Милане бываю только наездами. Познакомился с другими западными предпринимателями, с земляками. Втретил кое-кого из тех, кто раньше учился в Союзе, как и я. Вот ресторанчик открыли...

– Нет, Рэй. – Саша мягко накрыла ладонью его руку. – Ты теперь не мой и никогда уже моим не будешь! Не надо обманывать ни себя, ни...

Его пальцы не дали ей договорить. Александра чувствала губами, как они вздрагивают. Огромные глаза с голубоватыми белками печально сияли прямо над ней, как звезды.

– Я не обманываю себя, Саша! Можно обмануть всех, но только не себя! Я это понял вчера вечером. Три года я пытался обманывать сам себя, убеждал, что у меня все о'кей, что я счастлив и доволен жизнью. Но стоило мне увидеть тебя, твои глаза... все сразу полетело к чертям, понимаешь?!

Александра мычала, пытаясь возразить, но нежная печать на ее устах была крепка. И глаза молили: «Молчи, не перебивай!»...

– Как я рвался в Москву – если бы ты знала! И как я боялся сюда ехать... Я чувствовал, что приходит конец обману. Знал, что все равно тебя найду, никто мне теперь не помешает! Я считал твои годы, Саша, – годы, месяцы, дни... Правда! Я писал тебе письма. Писал и прятал – потому что не мог их посылать. Я просил у Маринки адрес твоей тюрьмы, но она не дала, сказала, что это бесполезно, что я только себе сделаю хуже, а ты все равно ничего не получишь... Я знаю, что я грешник, Саша. Большой грешник! Я совершил даже два предательства. Сначала предал тебя, а теперь и Терезу с сыном. Вчера, когда мы встретились в ресторане, я пил и болтал, мне было весело... Но это только казалось! Моя душа была в крови, она разрывалась между долгом и любовью. Мне нет прощения! Иисус милосерден, но даже если он простит – сам я себя не прощу. Я буду наказан за все, жестоко наказан... Это я тоже знаю. Но я хочу, чтобы и ты знала: пока я могу дышать, пока Божий гнев меня не настиг – моя жизнь принадлежит тебе. Любовь оказалась сильнее, Саша! Я твой. Только твой...

Его горячие пальцы соскользнули с лица девушки.

– Ты молчишь, Саша? Скажи что-нибудь. Скажи хотя бы, что я дурак. Кстати, это будет правдой.

– Ты дурак, Рэймонд Кофи! Если бы ты знал, что было со мной там... Если бы знал, в каком дерьме побывала твоя любимая Саша – может, тогда твоя любовь не была бы такой пылкой, а? Хочешь, я тебе расскажу? Про Хромосому и Кривую Сару, про козла Мухтарганиева, про то, как и с кем я жила эти семь лет...

Там, где недавно были пальцы Рэя, теперь возникли его губы.

– Не надо, замолчи! Замолчи... Ты можешь рассказать, если хочешь... только я думаю, что ты этого не хочешь. А мне все равно, понимаешь? Ты ничего этим не изменишь: я все равно буду тебя любить. Даже сильнее... Я еще не сказал тебе, как зовут моего сына. Его зовут Александр. Я надеялся, что родится девочка...

– Ты дурак! Дурак... А еще я тебя люблю – наверное, потому, что сама дура. Поцелуй меня...

За «утренним кофе», который имел место вскоре после воскресного полудня, они весело щебетали, вспоминая «дела давно минувших дней». Рэй никуда не торопился, его единственной на сегодня деловой встречей был ужин с партнерами. А Александра – тем более.

Словом, у Александры в то утро были все основания выглядеть довольной и счастливой. И только мимолетное воспоминание о Борисе Феликсовиче чуть-чуть углубило складку на ее высоком лбу.

Будто прочитав ее мысли, Рэй тоже нахмурился.

– Саша, я должен тебе сказать... Тот человек... ты понимаешь, о ком я говорю... Он здесь, в Москве. Стал большой шишкой.

– Вот как! Знаешь, Рэй, же этот человек меня интересует.

– Он тебя интересует?!

– Нет, не в том смысле, о котором ты подумал. Жемчужников был моей болезнью, дурным сном, от которого я не могла очнуться семь лет. Но я вылечилась, Рэй. Так что ты знаешь о нем?