Букет кактусов

И вот этот месяц «отсрочки» подходил к концу. Вернее, проносился – в круговороте студенческих будней, в муках и сомнениях по поводу «во-первых», «во-вторых» и «в-третьих». В те минуты, когда Саша сжимала свое трепещущее сердечко железной лапой рассудка и начинала по своему былому обыкновению рассуждать логически, она убеждала себя: ничего сверхъестественного с нею первого сентября не случилось. Ну, познакомилась с парнем. Ну, погуляли, поболтали. Даже ведь не целовались! Ничего «такого» Борис себе не позволял – стало быть, вообще не стоит придавать этому никакого значения.

Сказал, что это первое сентября станет для него на всю жизнь самым первым, что никогда он этот день не забудет – вот и все. Обычная «лапша», приманка для сопливых дурочек! Может, просто пошутил. Скучно было человеку, вот и решил напоследок, перед колхозом, развлечься – влюбить в себя первую попавшуюся первокурсницу. Может, он уже и думать забыл о «странной девчонке» Саше Александровой. Даже наверняка забыл! В таком случае, конечно, он гад последний, а не «ум, честь и совесть». Ну, так этого от них, мужиков, всегда ждать нужно. Это не новость. Главное – ты сама не будь дурой! Нельзя позволять им разбивать твое сердце. А уж если все-таки случилось – не подавай вида!

Александра убеждала себя, что так будет для нее лучше. Даже репетировала перед зеркалом в ванной ледяное равнодушие, которым она встретит Бориса, если он как подлый предатель не проявит к ней по возвращении интереса. И... замирала от ужаса всякий раз, когда представляла, что так может произойти в действительности. Чем ближе было второе октября – понедельник, с которого, согласно расписанию, начинались занятия на втором, третьем и четвертом курсах, – тем больше Саша нервничала. И как ни старалась скрывать свои чувства, а подружки все же начали подозревать, что она влюблена. Вот только никак не могли понять – в кого?!

4

– Пардон... О! Вы ли это, миледи?! – знакомое лицо мелькнуло перед Александрой.

«Перпетуум мобиле» третьего курса рыжей молнией мелькнул было мимо нее вниз, однако, узнав девушку, тут же вернулся.

– Александра Александрова, ударение на букву «о»? Привет, привет! Ну, как гранит наук – поддается?

Саша постаралась, чтобы ее улыбка выглядела не слишком кислой.

– Привет, Славик. Грызем помаленьку... Стало быть, военно-полевые действия успешно завершены, и мушкетеры прибыли на зимние квартиры? Потерь среди личного состава нет? – добавила она как можно беспечнее.

– Потерь-то нет, слава Богу! – хохотнул Филя. – А вот временно выбывшие из строя имеются. Небезызвестный вам поручик Жемчужников сачканул на целую неделю по каким-то одному ему ведомым делам. А все остальные при исполнении, можете проверить, миледи. Аудитория двести двадцать четыре, милости просим к нашему шалашу! Вернее, на наш скромный бивуак. Можно вместе с подружками!

Александра едва слушала его трескотню. Она следила за своими ощущениями: сердце оборвалось и укатилось куда-то в желудок, а вместо него в груди зависла противная, щемящая пустота. Бориса нет в городе! И не будет еще целую неделю...

– ... Только я имею мысль, миледи, – «мушкетер» с видом заговорщика наклонился поближе к Сашиному уху, – что все «дела» нашего Бориса – какая-нибудь жгучая брюнетка. Доподлинно свидетельствую, что означенный поручик Жемчужников имеет к ним сердечную и все прочие склонности... Ой! Кажется, пора привязать коня за мой болтливый язык, Шурочка! Знаете такую притчу? Надеюсь, этот прожженный ловелас не успел первого сентября вскружить вам голову?

– Право же, вам не стоит так переоценивать вашего друга.

Александра обрадовалась, что прозвеневший наконец-то звонок избавил ее от этого невыносимого разговора.

– Ну, слава Богу: значит, у меня тоже есть шанс! – услышала она сквозь электрический треск. – Вот дьявол, хотел перекурить, да теперь уже... Мой вам добрый совет, Шурочка: держитесь подальше от этого ужасного типа – Борьки Жемчужникова. Это я вам говорю со знанием дела, как его друг.

– Спасибо, я это учту. Мне пора, до встречи, Славик!

И девушка опрометью бросилась по коридору к своей аудитории.

Одному Богу известно, как ей удалось высидеть в этот день целых две пары. Слезный комок распирал горло так, что оно готово было лопнуть. Несмотря на все гигантские усилия ее внутренний «резервуар» то и дело переполнялся, и избыток влаги сочился наружу. Тогда Александре приходилось низко склоняться над конспектами и делать вид, что у нее насморк. На семинаре по современному русскому она повергла доцента в шок тем, что отказалась отвечать по причине плохого самочувствия: такого с Александровой еще не случалось. От потрясения преподаватель даже не поставил ей «отказ».

Но тяжелее всего девушке давались перемены. В маленьком трехэтажном корпусе, где каждому были давным-давно известны все закоулки, не существовало никакой возможности укрыться от участия друзей и праздного любопытства всех прочих. К тому же Саша смертельно боялась покидать свою аудиторию, чтобы не попасться на глаза Филе или другим «мушкетерам»: слегка пошевелив воображением, ребята легко могли связать ее растрепанные чувства с отсутствием Борьки Жемчужникова.

Но и в родных стенах бедняжке дышалось не легче! Слишком многим здесь она была не безразлична. Хорошо еще, что Маринку Мелешкину все время отвлекали от Александровой то учебные дела «иностранного легиона», то какие-то друзья по рабфаку, завалившиеся в гости на большой перемене.

Зато Рэй почти ни на секунду не спускал с Саши своих глаз преданной собаки. Но от этого Александре было еще хуже.

На третьей паре, во время пятиминутного перерыва она стояла у окна, глядя сквозь слезы, как промозглый осенний ветер обрывает с тополей последние листья. Поблизости, на счастье, никого не было. Углубившись в себя – а там, в душе, в этот миг было не уютней, чем на улице! – Саша не услышала, как он подошел. Она вздрогнула от неожиданности, увидев шоколадную руку с розовыми ногтями. Эта рука осторожно коснулась тонких длинных пальцев девушки, судорожно вцепившихся в подоконник.

Этого еще не хватало: теперь его глаза совсем близко. Вот будет дело, если она сейчас разревется – прямо перед преподавателем, который зайдет с минуты на минуту!

– Нет, Рэй, ты мне не поможешь. Никто мне... И вообще, ничего не случилось, понимаешь? Все в порядке! Пожалуйста, оставь меня, я хочу побыть одна.

В ответ большая темная рука схватила маленькую белую и сжала так, что хрустнули пальцы – непонятно, чьи...

– Но я не могу видеть, как тебе больно, Саша! Как тебе плохо! Это ты понимаешь?! – хриплым шепотом крикнул африканец.