Булавин (СИ, ч.1-2)

– Когда ты хочешь провести испытание?

– Сегодня покинем Черкасск, и через две-три недели вернемся.

Снова молчание, не менее минуты в апартаментах войскового атамана тишина, а затем голос отца, через силу выдавившего из себя:

– Хорошо. Бери сына, но через три недели вы должны вернуться.

– Слово сказано, слово услышано.

Шаркающей походкой Лоскут стал приближаться к двери, и я быстро отскочил в сторону. Поворот за угол, и я в своей каморке, делаю вид, что занимаюсь документами. Поначалу ожидал, что сейчас зайдет полковник или отец, но минуты утекали одна за другой, я по-прежнему был один и, немного успокоившись, начал анализировать то, что случайно услышал.

Итак, отец говорил про химородников, которых в разных краях называют по-разному: характерники, мольфары, чаклуны, ведьмаки или галдовники. Что, это значит? Необходимо разобраться.

Если ориентироваться на память Никифора Булавина, то я знаю, что некоторые старые казачьи рода, и Булавинский в том числе, наследники древних степняков, и иногда, очень редко, когда старая кровь проявляется, появляются люди обладающие сверхъестественными способностями. При этом, что немаловажно, дар имеют не только мужчины, но и женщины. И наследник старой крови, обладает паранормальными способностями - гипноз, ясновидение, телепатия, некоторые регенеративные способности, повышенная быстрота реакций и возможность общаться с миром мертвых.

Никифор верил в химородников без всяких условий, они есть и это факт, а что касается Богданова, то он этим вопросом тоже немало интересовался и имел на этот счет свое особое мнение. Во-первых, старик считал, что в степи, на протяжении тысячелетий, существовала великая империя от Монголии до берегов Днепра. Для него это было очевидным. Во вторых, в этой империи издревле правила одна и та же династия. Следовательно, для Богданова было аксиомой, что князья Бус Белояр и Всеволод Полоцкий Гориславич, Олег Вещий и Святослав Игоревич, тюркоты Кара-Чурин и Истеми-хан, тайчиут Темучин и его внук Бату, а так же многие другие, это разные ветки одного и того же рода. Рода, который из поколения в поколение передает по крови некие необычные способности, приобретенные им еще на заре человеческой истории.

В будущем, в двадцатом и двадцать первом веках, когда многие люди в эзотерику и мистику ударились, было принято считать, что химородником-характерником можно стать, если тренироваться по неким "тайным и секретным программам". Но это не так. Химородником, то есть человеком великой силы воли с духом зверя, надо родиться и разбудить свою кровь. Иначе, после многолетних тренировок и усилий может получиться хороший воин, но никогда человек с душой и малой толикой крови степного волка. Как говорится, выше головы не прыгнешь.

И что же получается? Полковник Лоскут, который сам химородник, руководит молодыми воинами с соответствующими навыками, и считает, что во мне проснулась древняя кровь. Однако сам я ничего сверхъестественного в себе не чувствую. Разумеется, если не принимать во внимание того, что во мне две личности и переброс души старика Богданова в тело мальчишки произошел в результате вмешательства некоей древней сущности, которая спала в талисмане с головой волка и руной Одал.

Как мне на это отреагировать? И так ситуацию раскладывал, и эдак поворачивал, и пришел к выводу, что если Лоскут намерен взять меня с собой (пока непонятно куда), и провести испытание, то сопротивляться и ерепениться не надо. Зла мне никто чинить не собирается, а лишних знаний не бывает. В общем, даже если все истории про казацких чаклунов есть сказки и небылицы, то я удостоверюсь в этом лично. А то, уже полгода в прошлом, а ни одного чуда или экстрасенсорного фокуса не наблюдал. Не то, что в будущем, где "Битва экстрасенсов" каждую неделю идет.

За такими размышлениями меня и застал отец. Он остановился в дверях, посмотрел на бумаги передо мной и спросил:

– Все пишешь?

– Да, батя. Лоскут работу дал.

– Бросай это дело и собирайся в дорогу. С полковником поедешь.

– Куда это?

– Тут недалеко, к Мечетке.

– А зачем?

– Полковник все расскажет.

– Понял. Когда выезжаем?

– Через час будь на выезде из городка. И это... Если не захочешь делать то, что Лоскут скажет, поворачивай коня обратно, и полковника не слушай, он тебе зла не сделает. Не посмеет.

Сказав это, войсковой атаман вышел, а я, запомнив его слова, оставил бумаги, и направился домой. Здесь собрался в дорогу, заседлал коня, взял торок с одеждой и припасами, пару пистолетов, саблю и, уложившись в отведенное время, примчался к воротам.

Меня уже ждали. Сам полковник и три его верных боевика: недавно вернувшийся из России Ерема Гриднев, нелюдимый молчун Тарас Петров и третий, Василь Чермный. Боевики выехали за ворота, а мы с Лоскутом двинулись за ними следом и, отъехав от Черкасска примерно на километр, полковник спросил:

– Ты слышал, о чем мы с отцом твоим говорили?

Лгать и изворачиваться, смысла не было, скорее всего, Лоскут меня почуял, и я ответил честно:

– Да, слышал.

– Куда и для чего мы едем понимаешь?

– Не очень. Вроде бы к Мечетке, а она на десятки верст тянется. Для какого-то испытания, а какого, не знаю.

Престарелый полковник, который, выбравшись за стены городка, уже ничуть, не напоминал разбитого годами старика, а выглядел лет на сорок пять, усмехнулся и сказал:

– Все правильно, Никифор. Я хочу испытать тебя, и испытание твое будет заключаться в том, чтобы ты в одиночку вышел в ночную степь и без всякого для себя вреда вернулся назад.

– Что, обычная ночная степь?

– Обычная, вот только там целая волчья стая живет, мы знаем где. Ты пойдешь в степь, пообщаешься со зверем и вернешься. Сможешь?

Для четырнадцатилетнего парня дело это неподъемное. Но по какой-то причине я ничуть в себе не сомневался и ответил сразу:

– Смогу.

– Ну, смотри. Назад дороги не будет.

Больше Лоскут ничего не сказал, пришпорил коня, а я погнал своего Будина за ним. И так началась наша трехдневная скачка. Днем движемся к верховьям Мечетки, а вечерами сидим у костров, и полковник рассказывает мне о славных былых временах, и о том, что же он от меня ожидает. Так, на третий вечер мы добрались к конечному пункту, остановились на последний привал у реки Мечетки, пили взвар, приготовленный полковником и, как всегда, разговаривали.

– Такие люди как мы были здесь еще до скифов, Никифор. Это наша земля и наши родичи по крови живут везде. Мы есть среди казаков, степняков, индийцев, русских, китайцев, черкесов, европейцев и турок. Кто-то помнит о своем происхождении, а иные о нем забыли или хотят это забыть. Про нас многое говорят, про то, что, дескать, мы колдуны, ведьмаки, чаклуны, с дьяволом знаемся, и в зверя перекидываемся. Большая часть всех этих пересказов ложь и бабские досужие домыслы, но есть и правда, которая очень проста и незатейлива. Мы ближе к природе, чем все остальные люди, которые больше на пистоли и пушки надеются, а не на свою силу воли, которая способна практически на все.