Булавин (СИ, ч.1-2)

8. Вольный город Царицын и Астраханская республика разрешают беспошлинный и беспрепятственный провоз товаров и грузов, российских купцов и промышленников, по всей Волге и Каспийскому морю.

"Справедливо и устроило обе стороны".

9. На территории всех вновь образованных государств основной и доминирующей религией остается православие, и все нападки на христианство должны быть задушены в зародыше. Монахам и священникам проход через границы беспрепятственный.

"Все хорошо, вот только какого толка будет христианство, не уточнялось. Раскольники-староверы тоже православные, и если одни попы начнут бить других, а они уже начинают битву за прихожан, то мы здесь будем совершенно ни причем. Как показала практика, большинству казаков все равно, тремя перстами человек крестится или двумя, поет ли он славу своему богу по старому или по новому, и по какому Уставу ведет богослужение. Думаю, что и в будущем ничего не изменится, а если священники начнут поднимать голову, и попробуют давить на власть, то всегда можно поступить по дедовским обычаям, монаха в мешок и в воду".

10. Калмыцкая орда хана Чеменя официально признавала себя вассалом Войска Донского, и любые сношения России с Сальской степью должны были осуществляться только через донского войскового атамана.

"Хана Аюки нет, а кому служить за порох, соль, одежду, серебро и долю в добыче, калмыкам было все равно. Россия далеко, а донские казаки рядом и Сальские степи принадлежат нам, и раз так, то Чемень со своими всадниками тоже за нас".

11. В случае большой войны и нападения иноверцев на одно из православных государств, подписывающих данное соглашение, все остальные обязаны оказать ему военную, политическую и экономическую поддержку.

"Данный пункт был последним и, наверное, для всех самым главным. Он включал в себя около сорока подпунктов, оговаривающих самые разные ситуации, но если смотреть по сути, то в случае серьезной войны Россия получала возможность мягкой оккупации любого государства, которое от него отпало. Вариант, при котором сама Российская империя могла нуждаться в помощи, рассматривался как гипотетический и немыслимый, и очень даже зря. Я видел, как за счет новых людей и фабрик Богатого Ключа наше Войско быстро превращается в военно-промышленную республику. И если нас не остановят, а сделать это пока некому, всему миру не до нас, через пять-шесть лет, мы сможем очень многое, и мое нелепое прогрессорство, о котором я поначалу много размышлял, никому не нужно. Русский мужик человек талантливый и умом пытливый, и сам до всего додумается, если его не осаживать церковными догматами и приказом "Не пущать!". И, может быть, впереди планеты всей мы не будем, мощностей не хватит, но и в хвосте плестись не собираемся, и это касается всех сфер жизнедеятельности человека".

Итак, последний пункт мирного договора был подписан. Руки никто и никому жать не собирался, пирушки, праздника и фейерверков не намечалось и, обменявшись сухими поклонами, высокие договаривающиеся стороны вернулись к своим армиям.

Меня это не касалось. Во время переговоров мы с императором Всероссийским обменялись парой долгих взглядов, и сомнений в том, что Алексей хочет со мной поговорить, не было. Оттягивать встречу один на один я смысла не видел, и потому пошел по самому легкому пути, то есть остался на месте переговоров, присел за покрытый богатой расписной скатертью стол, откинулся на спинку кресла, в котором сидел император, и замер в ожидании.

Алексей не замедлил, появился через семь-восемь минут. Полог входа откинулся и в павильоне появился не тот чмыреныш, которого при дворе его отца Петра Первого мог пнуть любой высокопоставленный царский холуй, а уверенный в себе и властный государь немалой по размерам империи. Будь я попроще, вскочил бы с места и встал по стойке "смирно", но это только внешне мне шестнадцать лет, а на деле, сил и опыта у меня в несколько раз больше, чем у девятнадцатилетнего императора, который подошел к столу и замер без движения.

– Присаживайся, Алексей Петрович.

Чувствуя себя хозяином положения, я указал молодому императору на кресло, которое стояло напротив. Губы Алексея искривились в легкой усмешке, он сел и спросил:

– Хамишь, Никифор?

– Надо же с чего-то разговор начать, а ты молчишь.

– Нет привычки, с колдунами разговоры разговаривать.

– С колдунами?
– я сделал удивленное лицо.

– А разве нет? Прежде чем с тобой встретиться, я кое-что о тебе узнал.

– Наверное, составил описание, тайные агенты по списку просмотрели всех, кто должен был участвовать в переговорах, а дальше Тайная Канцелярия и Сыскной Приказ отработали. Так?

– Подробностей не знаю, дал команду Ромодановскому, а уже он разобрался, кто ты таков.

– Ну, да, с тех пор, как Федор Юрьевич под себя всю госбезопасность подмял, работать ему проще и легче. И Преображенский Приказ под ним, и Сыскной, и Тайная Канцелярия. Силен стал князь-кесарь.

– Госбезопасность, это государственная безопасность?

– Да.

– Странное слово, но емкое и солидное.

– Можешь использовать, Алексей Петрович, мне не жалко, я таких слов еще много знаю. Однако же, давай ближе к делу. Разговор мы начали, кто я, ты теперь знаешь, ну и мне про тебя немало известно. О чем ты хочешь поговорить, если конечно, тебе можно с ведуном и язычником, общаться?

Император помедлил, костяшками своей худой, но твердой руки, легонько ударил по столу, и произнес:

– С колдуном общаться грех, но я его отмолю. Меня интересует несколько вопросов. Ты на них ответишь?

– Разумеется, а иначе бы я здесь не сидел.

– Скажи, Никифор, откуда ты узнал о том, что Ромодановский и Шереметев просчитались, и Меншиков их опередил?

– Колдовство. Летучие мыши нашептали, что скоро законному наследнику престола Российского худо придется.

– Врешь?

Алексей поймал мой взгляд, я с удовлетворением отметил, что дух у молодого императора крепок и, дождавшись, пока он первым отведет глаза, ответил:

– Вру. Агентура у нас хорошая, как среди слуг, которые вельмож обслуживают, так и во дворцах царских. Давай следующий вопрос, а эту тему отставим в сторону как несущественную.

– Ладно. Тогда может быть, ты скажешь, откуда про Евфросинью Фролову узнал?

– Видение из будущего было, и это правда. А ты все же нашел свою половинку?

– Нашел, и ты оказался прав, Никифор. Это моя девушка, - Алексей помедлил, и продолжил расспросы: - Ты знал, что все так случится, и что я смогу власть взять?

– Зряшный вопрос. Когда мы с тобой в Коломенском общались, то я говорил, что есть шансы и возможности, и все в твоей власти. Вот сам и смотри. Если бы ты промедлил, то сейчас бы тебя черви или рыбы догрызали, а мне пришлось бы рубиться против русских солдат. Нет предопределения, а есть варианты, и твоя задача, как императора, выбрать для своего государства и народа самый наилучший, не оглядываясь на интересы иноземцев, дворян и духовенства, симпатии которых очень недолговечны.