Бульдозер

– В следующий раз запись с известным писателем, автором тридцати восьми бестселлеров, вот вам парочка на ознакомление.
– Богаделов сунул ей книжки в обложках попугайной расцветки.

– Спасибо, - пробормотала Елена.
– Больше от меня ничего не требуется? Ну я тогда пойду...

Она была убита, и даже теплый ветер не освежил. И домой вернулась в настроении паршивом, хуже некуда. Не успела сварить кашу на ужин, запищал телефон.

– Здравствуйте, Елена Птах!
– сказал мужской голос в трубке независимо и требовательно, тоном упрека.
– Наконец-то я вас застал!

– Не могу пока разделить вашу радость, так как не знаю, с кем говорю, откликнулась не очень любезно Елена.

– Само собой, вы не знаете!
– скептически настроился голос.
– Вам до меня дела нет, я фигура, в вашей жизни не существующая. Я вас никак не задеваю, хотя вы меня и задеваете.

– Очень интересно, - констатировала Елена.

– Стив Безобразов, - представился обладатель голоса.
– И обратите внимание, ударение в фамилии ставится на букву "о". Прошу не перепутать.

– Постараюсь, - сказала сбитая с толку Елена.

Это имя ей ничего не говорило. Удивлял не столько факт появления очередного незнакомца, сколько то, как он исковеркал свою старую русскую фамилию, присвоив ей несвойственное ударение.

– Ну что же, вы еще не поняли, откуда ветер дует?
– настойчиво спросил Стив Безобразов.

– Простите, нет.

– Я художник!
– воззвал Безобразов.
– Творец, к вашему сведению.

– Очень рада за вас.

овсянка на плите настоятельно требовала присутствия, а разговоры по телефону с потенциальными пациентами клиник обычно не входили в расписание Елены.

– Вы же грубо растоптали высокое искусство!
– быстро проговорил Стив Безобразов, видимо, боясь, что она оборвет его.
– Я звоню вам высказать свое "фи". Вчера я прочел статью в этой отвратительной "Столичной газете", отвратную статью в отвратительнейшей газете. И статья была подписана вашим именем. Эта статья переполнила чашу моего терпения. Она еще раз напомнила мне тот ужасный вечер, когда вы схватили со стенда мою композицию и разгромили ее на глазах плебеев!

– О!
– только и сказала Елена.
– Тогда все понятно.

И хотя в том поступке она, можно сказать, раскаивалась, от патетических интонаций и высокопарных сентенций творца с нечеловеческим именем ее душил смех.

– Вы попрали то, о чем не имеете ни малейшего представления, распинался Безобразов уже значительно медленнее, уловив, что Елена внимательно слушает его, и не разобравшись в природе этого интереса.
– Все эти ужасные разговоры о том случае... Как вы думаете, сколько мне пришлось выслушать от знакомых и полузнакомых? Басня верна, даже старый козел лягнет полумертвого льва!
– Выдав походя присловье, Стив Безобразов осекся, но быстро подхватил мысль.
– Как вы думаете, приятно ли мне все это?.. И что же?! Ни в одной публикации на эту тему не было даже упоминания моего имени!.. Ни единого, я подчеркиваю! Где справедливость в этом худшем из миров, я вас спрашиваю?..

– М-м-м...
– тянула Елена.

Она очень хотела просить прощения, но чувствовала, что если откроет рот, то засмеется.

Овсянка бурлила, уже приподнимая крышку, и Елена тихонечко положила трубку, сыпавшую возмущенными возгласами, на тумбу, прокралась к плите, выключила конфорку, сняла кастрюлю и спокойно вернулась.

– ...ужасная женщина, - услышала она конец одной фразы, а вослед без паузы уже лилась другая.
– Вы наплевали в мою душу, разбили, разнесли ее, когда уничтожили композицию. Я видел ваши горящие глаза, о фурия, и не мог сдвинуться с места. Я был поражен, я был возмущен! Как, думал я, неужели такое возможно, и это в наш век!.. В век всевозможных свобод!..

– Одну минуточку, Стив, - перебила Елена. У нее не было охоты выслушивать стенания до вечера.
– Я хотела бы принести вам свои искренние соболезнования, всяческие извинения и все такое...

Идея мелькнула у нее, и Елена торопливо добавила:

– А кроме того, у меня есть предложение, которое должно вас примирить с тем случаем...

Раздвинуть рамки, сказал Богаделов? Постепенно раздвинуть? О да, она на это способна! Они еще не ведают, с кем связались.

– Елена, вы знаете, что по договору вы не имеете права сотрудничать с другими корпорациями в деле оказания рекламно-имиджевых услуг?

– По какому договору?
– сперва "не врубилась" Елена.

– Да по тому, который вы невзначай подписали!
– желчно напомнил Кирилл.
– И пункты которого обязались строго выполнять. И с санкциями которого, предполагается, вы знакомы.

– Вы же видели, я подписала его не читая, - возмутилась она.
– Вы и словом не обмолвились насчет каких-то санкций и запретов. Мы же устно все обговорили!..

– Не прикидывайтесь, что вы не от мира сего. То, что вы не прочли бумагу перед тем, как поставить свою подпись, по-вашему, чьи проблемы, ваши или мои?

– По-моему, это не проблемы, - парировала Елена с обезоруживающей прямотой.
– В чем, кстати о птичках, я преступила условия?

– Кстати о птичках!
– возопил Кирилл.
– Кстати о птичках! Майн готт, иногда вы просто выводите меня из себя.

– Я заметила, - ляпнула она.

– Только что смотрел второй канал и видел нарезку из каких-то безумных сюжетов и ваши ехидные к ним комментарии. А потом краткий отрывок беседы с каким-то хлыщом. На будущей неделе они планируют запустить передачу. Что это такое, я вас спрашиваю? Почему вы нас не предупредили?

Елену, как на грех, снова разобрало. Не сдержавшись, она глупо хихикнула и спросила:

– Неужели правда комментарий был ехидным? Ну слава богу!.. Я боялась, что все это будет выглядеть как постановка к похоронному маршу и я сама в роли мертвеца.

Еще один излюбленный женский прием, представать дурочкой в глазах мужчины, подействовал безотказно, и голос Кирилла смягчился.

– Лена, мы могли бы сейчас поужинать и заодно обсудить возникшие трудности?

– Ну, раз уж я все равно здесь...... Однако, должна признаться, у меня ни гроша в кармане.

Кирилл лишился дара речи и только с такой великой укоризной посмотрел на нее, что Елена сразу подняла руки:

– Признаю свою ошибку. Простите.

В ресторане "Тамерлан", прямо посреди зала, пышет жаровня, на раскаленной поверхности которой шкворчат сочные куски мяса, морских гребешков, трепангов. Все это приготовляется на глазах посетителей. Меню поднес официант в одежде монгола.

– Выберите сами, я не привереда, - отказалась Елена на предложение Кирилла.

Битый час она провела сегодня перед зеркалом. Рассматривая пристально черты своего лица впервые за последние несколько месяцев, а может, и вообще впервые с незапамятных времен раннего детства, Елена углядела некоторые перемены, которыми осталась довольна. Она надеялась, еще по меньшей мере лет двадцать зеркало будет сообщать ей почти исключительно приятные новости. Впрочем, и женщиной в возрасте она останется притягательной. По той простой причине, что ничто другое так не красит лицо, как работа мысли. Кажется, кто-то из французских философов сказал.