Бумажная девушка
Шрифт:
Она заметно побледнела и обернулась, с тревогой наблюдая за действиями полицейского.
Ему, очевидно, было недостаточно солнечного света и отблесков мигалки, и он направил в нашу сторону мощный фонарь.
— Что он делает? — с тревогой спросила Билли.
— Вводит номер машины в базу данных и ждет, что выдаст система.
— Мы, наверное, не скоро доберемся до Мексики?
— Это уж точно.
Помолчав несколько секунд, я решил добить ее:
— А вы не скоро увидите своего Джека.
Минуту, а то и больше висела гробовая тишина, пока коп не удосужился наконец вылезти из своей тачки.
Я увидел
«Вот и все, доигрались…»
У меня засосало под ложечкой. Я внезапно почувствовал себя опустошенным. Неудивительно: столько событий за один день, самый странный и безумный день в моей жизни. Меньше чем за сутки я потерял все свои деньги; самая несносная из героинь моих романов нагишом заявилась ко мне в гостиную; я выпрыгнул в окно, чтобы не попасть в психиатрическую больницу, упал с третьего этажа на крышу «Доджа»; гордый собой, продал за штуку долларов часы стоимостью не меньше сорока тысяч и подписал нелепый контракт, составленный на бумажной скатерти, перед этим получив пощечину, от которой у меня чуть не отвалилась голова.
Но мне стало лучше, я ожил и воспрянул духом.
Я посмотрел на Билли так, словно чары вот-вот развеются, мы расстанемся и никогда уже не сможем остаться наедине. Впервые за день в ее взгляде читались грусть и раскаяние.
— Простите за пощечину. Не рассчитала силы.
Я хмыкнул.
— И за часы тоже, откуда вам было знать, сколько они стоят.
— О'кей, извинения приняты.
— И потом, мне не стоило говорить, что Аврора…
— Ладно-ладно, это уже слишком!
Полицейский медленно обошел машину, словно собирался купить ее, потом не спеша проверил номер. Он выглядел довольным и, очевидно, специально тянул время.
— Эх, столько стараний, и все коту под хвост! — подумал я вслух.
Мне вдруг пришло в голову, что литературным персонажам в реальной жизни приходится очень туго. К тому же я прекрасно знал все слабости и страхи Билли, знал, какая она наивная и ранимая. Я даже отчасти винил себя в произошедшем. Мне не хотелось, чтобы она попала в тюрьму, где ей будет ой как нелегко. Наши взгляды встретились, и в ее глазах вспыхнул огонек надежды. Мы снова плыли в одной лодке. Мы снова были вместе.
Полицейский постучал в стекло, намекая, что надо бы опустить его.
Билли тут же выполнила просьбу.
Нам попался эдакий ковбой: самоуверенный тип вроде Джеффа Бриджеса: загорелая кожа, очки-капли и волосатая грудь, на которой покоилась толстая золотая цепь.
Он так обрадовался, что поймал в свои сети молодую красивую женщину, что не обратил на меня никакого внимания.
— Мамзель.
— Господин офицер?
— Знаете ли вы, с какой скоростью ехали?
— Кажется, догадываюсь. Сто семьдесят километров в час.
— Чем вы это объясните?
— Я очень спешила.
— Кстати, неплохая тачка.
— Да, не то что ваша куча дерьма.
Билли кивнула на полицейскую машину.
— Наверное, больше ста двадцати на ней не выжать. Максимум сто тридцать.
Лицо полицейского исказилось. Очевидно, он решил теперь придерживаться протокола:
— Права и документы на автомобиль.
— Ладно, желаю удачи…
Билли завела машину. Рука шерифа дернулась к висящему на поясе оружию.
— Немедленно
заглушите…— …потому что на этой развалюхе тебе нас в жизни не догнать.
17
Билли и Клайд
— Придется избавиться от машины!
«Бугатти» на полной скорости неслась по узкой проселочной дороге, засаженной эвкалиптами. Шериф вроде решил их не преследовать, но наверняка поднял тревогу. К тому же неподалеку находился лагерь морских пехотинцев, так что район был буквально нашпигован военными. В общем, дела шли хуже некуда.
С неба донесся глухой звук, и стало еще страшнее.
— Это нас ищут? — забеспокоилась Билли.
Я опустил стекло, высунул голову и увидел кружащий над лесом полицейский вертолет.
— Думаю, да.
Чудовищное превышение скорости, оскорбление блюстителя порядка и бегство с места преступления. Если шериф настроен решительно, нас ждут крупные неприятности.
Мы свернули на первую попавшуюся лесную дорогу и отъехали подальше от шоссе, чтобы «Бугатти» было труднее найти.
— До границы километров сорок, не больше. Попробуем отыскать другую машину в Сан-Диего.
Билли открыла битком набитый багажник.
— Это ваше, я сложила туда кое-какие вещи!
Она швырнула старый «Самсонайт» так, что я чуть не упал.
Ей же пришлось выбирать, какой из горы чемоданов с одеждой и обувью Авроры взять с собой.
— Давайте скорее, мы же не на бал едем, — поторопил я.
Она схватила большую дорожную сумку с монограммой и объемную серебристую косметичку. Я двинулся было в путь, но Билли крикнула:
— Подождите, у меня для вас подарок. На заднем сиденье!
Я поднял брови, ожидая очередного подвоха, но все же заглянул в салон. Там я обнаружил завернутую в пляжное полотенце… картину Шагала!
— Подумала, что она вам дорога.
Я с благодарностью посмотрел на Билли. Еще чуть-чуть, и я бы расцеловал ее.
Замотанные в полотенце «Голубые любовники» лежали на сиденье. Они прильнули друг к другу, как двое студентов на первом свидании в кинотеатре для автомобилистов.
Картина всегда действовала на меня благотворно. Вот и сейчас, стоило лишь взглянуть на нее, как сердце сжалось, а на душе стало спокойнее. Я смотрел на этих двоих, прижавшихся друг к другу и застывших в вечном объятии, — сила их любви излечивала любые душевные раны.
— Вы улыбнулись впервые за сутки, — заметила Билли.
Я взял картину под мышку, и мы побрели прочь от машины.
Нагруженные как мулы, потея и задыхаясь, — причем я гораздо больше, чем Билли, — мы карабкались по холмам, надеясь, что нас не заметят из вертолета. Очевидно, нам удалось ускользнуть от полицейских, хотя время от времени сверху доносилось угрожающее жужжание.
— Все, больше не могу.
Я, как собака, высунул язык.
— Что вы напихали в чемодан? Такое ощущение, что это сейф, набитый драгоценностями!