Бумажная девушка

— Алло, это Том Бойд.

— Чем могу помочь, старина?

Удивительно, но он неплохо ко мне относился.

Хотя в рассказе я изобразил ростовщика в неприглядном свете, он совсем не обиделся, даже наоборот, сумел извлечь выгоду из того, что стал литературным персонажем. Он поблагодарил меня, прислав оригинальное издание «Хладнокровного убийства» с автографом Трумена Капоте.

На вопрос «Как поживаешь?» Йошида признался, что благодаря экономическому кризису и падению биржи дела идут как нельзя лучше: он уже открыл филиал в Сан-Франциско и собирается открыть еще один в Санта-Барбаре.

— Ко мне идут все: врачи, дантисты, адвокаты. Закладывают «Лексусы», коллекции клюшек для гольфа, норковые манто своих жен, лишь бы расплатиться с долгами. А ты что звонишь? По делу?

Я рассказал про Шагала, но он отреагировал очень сдержанно:

— Рынок произведений искусства еще не вышел из кризиса. Заходи завтра, посмотрим, что можно сделать.

Я объяснил, что не могу ждать завтрашнего дня, что нахожусь в Сан-Диего и мне нужна наличка в ближайшие два часа.

— Тебе, наверное, отключили телефон, — догадался он. — Ты звонишь с незнакомого номера. А поскольку сплетни здесь распространяются с дикой скоростью, о тебе уже все известно…

— Что, например?

— Говорят, ты в полной заднице. И вместо того чтобы писать новый роман, закидываешься наркотой.

Мое молчание было красноречивее любого ответа. Я слышал, как Йошида стучит по клавиатуре, очевидно выясняя, сколько нынче стоит Шагал и за какую сумму уходили его полотна на последних аукционах.

— Могу устроить так, чтобы в течение часа тебе включили телефон, — внезапно предложил он. — Какой у тебя оператор? ТТА? Это будет стоить две тысячи долларов.

Я не успел раскрыть рта, как до меня донесся характерный щелчок, раздающийся, когда отправляешь электронное письмо. София знала все секреты своих клиентов и потому имела над ними полную власть, а Мицуко чувствовал себя уверенно, потому что от него зависело содержание их кошельков.

— А за картину могу предложить тридцать тысяч долларов.

— Ты шутишь! Она стоит как минимум шестьсот!

— Думаю, через пару лет, когда «новые русские» снова начнут сорить деньгами, на Сотбис за нее будут давать в сорок раз больше, чем сейчас. Но если хочешь получить наличные сегодня вечером, придется довольствоваться двадцатью восемью тысячами. Между прочим, мне придется заплатить хорошие комиссионные коллеге в Сан-Диего.

— Ты только что обещал тридцать!

— Минус две тысячи за телефон. И это при условии, что ты все сделаешь точно так, как я тебе скажу.

У меня не оставалось выбора. Я успокаивал себя тем, что за четыре месяца сумею выплатить всю сумму плюс пять процентов комиссионных и верну картину. Не факт, что получится, но рискнуть стоило.

— Сейчас пришлю инструкции на твой номер. Да, кстати, передай своему дружку Мило, что еще несколько дней, и его саксофон станет моим.

Закончив разговор, я отдал раритетный телефон Эстебану. В этот момент мы въехали в Сан-Диего. Солнце уже садилось. Удивительно красивый город купался в розово-оранжевом свете, напоминавшем о том, что Мексика совсем близко. На светофоре Билли выскочила из кабины и пересела ко мне.

— Бр-р-р, как холодно! — поежилась она, потирая ноги.

— Да уж, в таком наряде…

Пропустив мимо ушей мое замечание, она помахала у меня перед носом листком бумаги:

— Они дали адрес друга-механика, он поможет раздобыть машину. А у вас как дела?

Я взглянул на экран телефона. О чудо! Я снова мог совершать звонки. Кроме того, пришло сообщение от Мицуко: он просил воспользоваться встроенной в телефон камерой.

Билли помогла мне сфотографировать картину в нескольких ракурсах, в том числе мы сделали крупный план наклеенного на обороте сертификата подлинности. Затем я за несколько секунд скачал специальное приложение, которое автоматически поставило дату и место съемки на фотографиях, и отправил их на безопасный сервер. По словам ростовщика, это придавало снимкам особый статус и их можно было использовать в качестве доказательств, если кто-то посягнет на картину.

Операция заняла десять минут. Когда пикап остановился перед центральным вокзалом, мне уже пришло СМС от Мицуко с адресом коллеги, у которого можно было оставить картину, получив взамен двадцать восемь тысяч долларов.

Я помог Билли вылезти из кузова, вытащил багаж и поблагодарил садовников за помощь.

— Si vuelves рог aqui, me llamas, de acuerdo? [34] — сказал Эстебан, пожалуй слишком откровенно обнимая Билли.

— Si, si! [35]

34

Будешь неподалеку — звони, хорошо? (исп.)

35

Да, да! (исп.)

Она кокетливо провела рукой по волосам.

— Что сказал этот тип?

— Ничего! Просто пожелал хорошего путешествия.

— Давайте, издевайтесь надо мной… — ответил я, вставая в очередь у стоянки такси.

Она заговорщически улыбнулась, и я не удержался:

— Ладно, неважно. Сегодня вечером, если все сложится хорошо, пойдем в ресторан, и я угощу вас кесадильей и чили кон карне.

Услышав о еде, она тут же снова затараторила, но то, что несколько часов назад ужасало меня, теперь казалось веселой музыкой.

— О, а вы пробовали энчиладас? Я их просто обожаю, особенно с курицей и хорошо прожаренные. Кстати, знаете, что их иногда готовят со свининой и креветками? А вот начос — фу! — это я не люблю! А эскамолес вы когда-нибудь ели? Надо обязательно устроить дегустацию. Представляете, это личинки муравьев! Между прочим, супер-пупер-изысканное блюдо! Его даже называют «муравьиная икра». Странно, да? Я всего один раз пробовала, мы с подружками ездили в…

18 Мотель «Каса-дель-Соль»

Одиночество — яд заключен в этом слове.

Виктор Гюго

— Конечно, после «Бугатти» она выглядит убого… — разочарованно протянула Билли.

Южный пригород Сан-Диего, 19.00

В грязном темном ангаре рядом с невзрачной станцией техобслуживания

Билли устроилась на переднем сиденье «пятисотого» «Фиата» шестидесятых годов выпуска. Эту простенькую машину без украшений и хромированных деталей Сантос, друг подвозивших нас садовников, пытался втюхать нам, расхваливая на все лады.

— Машина, конечно, не очень удобная, но прочная, вы уж поверьте!

— Какого черта ее покрасили в ярко-розовый цвет?

— На ней ездила моя дочь, — ответил латинос.

— Ай! — вскрикнула Билли, ударившись головой. — Может, вы имели в виду Барби вашей дочери?

Я, в свою очередь, заглянул в салон.

— Тут нет заднего сиденья!

— Зато багажа больше влезет!

Делая вид, будто что-то понимаю в машинах, я осмотрел фары ближнего и дальнего света и поворотники.

— Вы уверены, что она соответствует техническим нормам?