Бумажные самолёты

Мне бы хотелось, чтобы кто-нибудь спросил, кто он. Ответ крутится у меня на языке.

С наслаждением потягивая капучино, который Эл специально купил для меня недалеко от станции, я внимательно рассматриваю лица выходящих из метро пассажиров. Стараясь не сильно мешать фельдшеру перевязывать мою ногу, я наклоняюсь вбок и замечаю единственного мужчину в балаклаве, поднимающегося по лестнице с пакетами продуктов. Что-то он не похож на убийцу. Хотя… Не все убийцы носят маски. Так или иначе, тот, из-за кого я вынуждена отсиживаться в карете скорой помощи, как сквозь землю провалился.

А может, и нет.

Поправляя накинутый на плечи плед, я медленно перевожу взгляд на единственного человека на несколько миль, у которого был мотив. Какой? Объясню чуть позже. Эл берёт показания у одного высокого мужчины, который помог мне подняться на платформу, и что-то записывает в блокнот. Это мне в нём и нравится: он берёт быка за рога раньше, чем его об этом попросят.

Забота, поддержка, горячий кофе… Женщине вроде меня нужно так мало, чтобы потерять голову. Но что, если он делает это лишь для отвода глаз? Что, если он водит меня за нос? Я точно помню, сколько занимает дорога отсюда до участка, и уверена: Эл не мог приехать так быстро.

Чутьё невозможно утратить, вспоминаю я.

Эл оставляет свидетелю свою визитку, жмёт руку на прощание и возвращается ко мне.

– Нападавший действовал… аккуратно. Ни лица, ни отпечатков на твоей куртке, ни суматохи в толпе.

Я продолжаю молча вглядываться в мелькающие лица. Мы оба знаем, что «метро» и «аккуратность» – несовместимые понятия. На такую ювелирную работу способен только профессионал.

Фельдшер заканчивает с перевязкой и тактично оставляет нас наедине. Притянуть Эла ближе мешает лишь ноющая боль в ноге и пара-другая лишних глаз. Я почти забыла, каково это – быть рядом с ним. Я почти забыла, каково это – жить не на автопилоте.

Но что, если мой самолёт разобьётся, как только я возьмусь за штурвал?

Мне хочется отказаться от своей затеи и навсегда остаться здесь, в карете скорой помощи с перевязанной ногой – меньшим, чем я могла отделаться, – и просто молча сидеть рядом с Элом. Это не заменит мне ни стакана виски перед сексом, не Уитни Хьюстон с её бессмертной любовью из хрипящего радио, но, по крайней мере, мы могли бы ненадолго забыть тот кошмар, в который превратилась наша жизнь. Но ещё больше мне хочется отдать долг профессии и найти виновного в смерти Эмили.

– Зачем ты приехал? – тихо спрашиваю я.

Вместо ответа Эл достаёт сигареты и, предложив одну мне, щёлкает зажигалкой. Фельдшер заглядывает в карету и делает нам резкое замечание, но Эл… В мире не осталось правил, которых мы бы не нарушили. Потянув на себя дверь скорой помощи, он возвращается на место и даёт мне прикурить. От пробудившихся воспоминаний на глазах проступают слёзы.

Я жду ответ, осознавая, что было бы лучше, если бы он промолчал. Мне хочется рыдать, лупить кулаками по стенам, молиться, молиться и ещё раз молиться, чтобы я просто ошиблась. Чутьё подсказывает одно, а сердце – другое. И самое страшное: я не знаю, кому верить.

Что, если это он убил Эмили?

Что, если это он столкнул меня с платформы, чтобы я не мешала ему заметать следы?

– Я… хотел поговорить, – отвечает он после долгой паузы.

Я сглатываю.

– Как ты узнал, где я?

Тишина повисает в воздухе, прямо как маленькое облако дыма от наших сигарет. Мне не хочется её нарушать – и одновременно хочется кричать во весь голос.

– Ты что, катался за мной весь вечер? – продолжаю я.

– Да, – признаётся Эл.

– И никого не увидел там, на платформе?

– Это был не я. Клянусь.

Он понимает меня с полуслова – и это совсем не играет мне на руку. Иногда кажется, что мои мысли никогда не будут мне принадлежать. Мой план вывести Эла на чистую воду рушится. Может, потому что я подозреваю не того? А может, потому что Эл – искусный лжец? Но я в этом деле намного опытнее. Двадцать лет брака не вычеркнешь из жизни простым карандашом. Я бы почувствовала обман за километр.

Но если все вокруг говорят правду, то где же ложь?

Поймав своё отражение в зеркале, я замечаю в глазах страх. Страх признать гибель Эмили тем, чем она является на самом деле.

Глава 9

Каролина

Когда мои отношения с Элом вышли наружу; когда мы с Джорджем, знатно подвыпившие, скандалили на всю улицу; даже когда какой-то псих столкнул меня на рельсы, мне не было страшно. Я готова преклонить колени лишь перед лицом самой смерти. Эмили жила через дорогу от злосчастного отеля и наверняка не догадывалась, что всё это время она поджидала её на соседней крыше. Именно поэтому, стоя здесь, перед «Режиссёром», меня пробирает дрожь.

Что меня сюда привело? То же, что приводит полицейского на вызов, – долг. В карете скорой помощи, пока фельдшер перевязывал мою ногу, я забронировала маленький номер на одну ночь. Когда Эл спросил, зачем, я ответила что-то вроде: «До дома слишком далеко». Меня захлестнул стыд: раньше я бронировала номера только чтобы переспать с ним. Но это раньше, – повторила я про себя. На самом деле сейчас я бы пошла куда угодно, но не домой. Мне просто хотелось убить двух зайцев одним выстрелом: избежать очередной ссоры с Джорджем и немного поразмыслить над делом Эмили.

Получилось ли у меня? Понятия не имею. Майк перестал отвечать на сообщения ещё полгода назад, а я до сих пор сижу на переднем сидении полицейской машины, пытаясь развеять перед глазами образ мёртвой Эмили. По улице, где вчера оборвалась чья-то жизнь, сегодня разъезжают дорогие автомобили, а из сверкающего лобби «Режиссёра» доносится приятная музыка. Ничего, кроме газетных заголовков, больше не напоминает об Эмили. Для многих это лишь случайная точка на карте, но для меня – окрашенное кровью место преступления.

А может, не только для меня? Когда я ловлю встревоженный взгляд Эла в зеркале заднего вида, он торопливо отводит глаза и неестественно шумно вздыхает. Если бы я была обычной женщиной, я бы приняла это за намёк побыстрее выйти из машины; если бы я была полицейским не в отставке, я бы насторожилась. Зачем Эл взялся за дело Эмили? Зачем закрывает расследование? Зачем он ездил за мной по всему городу?

Мне так много нужно ему сказать, но я не знаю, с чего начать. Во время расследований принято устанавливать причинно-следственные связи – другими словами, искать корень зла. Но что, если это мы? Я не придумываю: люди говорят, что наша любовь и есть сущее зло. Радует одно: у всего есть начало, и у всего есть конец. Но что, если наша история началась задолго до того, как я встретила его? И что, если она никогда не закончится? Я просто не могу найти момент, когда всё пошло наперекосяк. Когда он впервые вошёл в участок? Когда позвал меня на обед и случайно узнал, что я жить не могу без кофе и сигарет? Когда я затащила его в свою постель? Всё идеально – от начала и до конца. И я хочу, чтобы он знал: я ни о чём не жалею. Даже сейчас, увидев тело возлюбленной моего сына, отправив машину мужа на штрафстоянку и полежав несколько минут под поездом, я ни о чём не жалею.