Бумажный тигр

— Дело не в том, что ты говоришь, а в том, что ты меня не слушаешь. Я пыталась сказать тебе сейчас что-то, но ты пропустил все мимо ушей.

— Просто я уже всласть наслушался нотаций от своего отца, и с меня хватит. Тебе пора научиться учитывать настроение мужчины! — Питер стегнул лошадей и пустил их рысью.

А тебе не пора? Ты не Господь Бог. В конце концов, у меня тоже есть настроение. Например, сейчас я не в духе.

Джорджина не хотела ссориться, но что поделать, если Питер вывел ее из себя? К сожалению, в последнее время слишком часто их встречи заканчивались этим. Когда он был рядом, Джорджине казалось, что она сидит на пороховой бочке, которая может взорваться в любую минуту. Может быть, действительно стоит заняться вместе с матерью подготовкой к свадьбе и на все остальное не обращать внимания?

— Что ж, мы в расчете. Почему бы тебе не поехать сейчас домой и не отдохнуть немного? А потом снова встретимся уже в другой обстановке?

— Прекрасно, но если ты не вернешь на работу ту несчастную девушку, которую сегодня уволил, я не найду себе покоя. Тем более что это именно я рассказала обо всем мистеру Мартину, а вовсе не она. Тебе следует перед ней изви…

— Ты?!.. — вскричал Питер, да так громко, что лошади шарахнулись в сторону.

— Это очень милый человек. Я познакомилась с ним в поезде, когда возвращалась домой. Если не веришь, спроси его самого.

— Значит, ты нарочно сделала те фотографии, чтобы отдать ему? Зная, что он воспользуется ими для того, чтобы представить нас перед всем светом рабовладельцами? — тихо, но зловеще спросил Питер.

— Спроси об этом самого мистера Мартина, — ровным голосом отозвалась Джорджина.

Дэниел заслуживал того, чтобы и ему маленько перепало. Если бы он не увязался за ней, она спокойно вернулась бы домой и ей не пришлось бы объясняться с Питером. «Так ему и надо! Пусть сам выкручивается».

— Будь он проклят! Ведь он использовал тебя в своих корыстных целях, как ты не понимаешь! Ты по простоте душевной наговорила ему бог знает что, а он перевернул все с ног на голову и представил нас дураками и негодяями. А потом он, наверно, отпустил пару комплиментов относительно твоего нового увлечения фотографией и уговорил одолжить ему пару-тройку этих дурацких снимков. Я ему все кости переломаю! Твой отец в курсе, что ты видишься с этим мерзавцем? Кстати, как ты к нему ходила? Одна? Без провожатых?

— Во-первых, снимки на самом деле неплохие, — скрестив руки на груди и упрямо глядя перед собой, бросила Джорджина. — А во-вторых, давно закончились те времена, когда девушкам требовались провожатые.

Питер молча завернул на подъездную аллею к дому, остановил коляску перед крыльцом, спрыгнул и предложил Джорджине руку.

Где я могу найти эту скотину? Хочется сказать ему пару ласковых.

Джорджина даже не оглянулась на его руку и вышла из коляски самостоятельно.

Я не скажу тебе это до тех пор, пока ты не пообещаешь вернуть на работу уволенного клерка. И вообще не буду с тобой разговаривать.

Питер сверкнул на нее глазами.

— Отлично. Молчание — золото.

— Терпеть тебя не могу, Питер Маллони!

Подобрав юбки, Джорджина убежала в дом, оставив Питера стоять перед крыльцом. Она решила не сдаваться. О, он еще пожалеет о том, что назвал ее фотографии дурацкими и отказался выполнить ее просьбу!

Она взбежала вверх по лестнице и заперлась в спальне. Отыскав шнурок звонка, дернула за него с такой силой, что звон прокатился по всему дому. Отца еще нет. Тем лучше. Значит, ей ничто не помешает спокойно привести себя в порядок. Она его попросит. Порой он бывает упрямым, но по крайней мере никогда не отказывает ей в просьбах, если они разумны. Она добьется того, чтобы Одри вернули на работу! Отец ее поймет!

Мать вот уже несколько дней не выходила из своей комнаты, переживая очередную «драму», поэтому Джорджина находилась в гостиной одна, когда домой вернулся отец. Она нарочно надела синее платье, которое ему всегда так нравилось, и, когда он вошел в комнату, поднялась ему навстречу с улыбкой на лице. Отец нахмурился и швырнул на ближайший столик газету.

Что творится нынче в мире, ума не приложу! Скоро нам уже будут советовать, кого брать на работу и сколько платить! Эти радикалы — настоящий бич. Они угробят нашу страну. Налей-ка мне бренди, Джорджи. Скверный был день.

Начало нельзя было назвать многообещающим, но Джорджина повиновалась.

— Мне надо поговорить с тобой, папа, — сказала она, протягивая ему стакан.

— Конечно, дорогая. Ты сегодня виделась с Питером? Хочу перекинуться с ним парой слов. Необходимо предпринимать срочные меры, пока эти радикалы не распоясались вконец.

Он ее тоже не слушал. Никто ее не хотел слушать. Упрямо поджав губы, Джорджина твердо повернула разговор в прежнее русло:

— Сегодня Питер уволил очередного ни в чем не повинного клерка, папа. Он обвинил ее в том, что на самом деле сделала я одна. Поговори с ним, пожалуйста. Я извинюсь и вообще согласна на все, лишь бы он вернул ее в магазин. Ей очень нужна эта работа.

— Что за глупости ты говоришь, Джорджина? — думая о своем, буркнул отец. — Какие у тебя могут быть общие дела с клерком? Послушай, обед готов? Мне скоро опять надо будет уйти.

— Я скажу Нэнси, чтобы накрывали. Ты сегодня еще увидишься с Питером? — не унималась Джорджина.

Она сознавала, что сдаваться нельзя. Судьба маленькой семьи бедняков целиком и полностью зависела от того, удастся ли ей добиться своего в разговоре с отцом и женихом. Но Джорджина начала уже отчаиваться.

Отец отвел ее в столовую.

Что, поссорились с Питером? Ничего, ничего, обычное дело. Не забивай себе голову чужими проблемами, дорогая, и все будет хорошо. Я скажу ему, что ты просишь прощения, и пусть он только попробует не прислать завтра утром большой букет цветов!

Если бы это помогло, Джорджина топнула бы ногой и закатила скандал на весь дом, но она знала заранее, что такое поведение ни к чему не приведет. Отец скажет, что она напрасно так разнервничалась, и посоветует отдохнуть, прилечь. Он всегда в подобных случаях говорил это матери, которая неизменно следовала его совету, воспринимая его буквально.

Все еще улыбаясь, Джорджина сделала новую попытку:

Я хочу, чтобы ты попросил Питера вернуть в магазин уволенную девушку. Если он откажется, свадьбы не будет, папа. Я не могу выйти замуж за человека, для которого мои слова — пустой звук.

Наконец-то отец насторожился. Горничная побежала предупредить повара, чтобы накрывали на стол. В ожидании обеда Джордж Хановер поглаживал седые бакенбарды.

— Не неси чепухи, Джорджина. Конечно же, ты выйдешь замуж за Питера. Просто он еще очень молод, только и всего. Мальчишка! Человек в его возрасте любит слушать только себя. Со временем это пройдет. Я скажу ему, чтобы он заглянул к нам. Вы помиритесь, поцелуетесь, и все уладится.

— Ему двадцать пять лет, папа! — возразила Джорджина, в глубине души уже понимая, что ее вновь постигла неудача.

Не обращая больше внимания на дочь, Джордж вернулся к той теме, которая не давала ему покоя весь день: газета Дэниела. Пока еще Питер не успел рассказать ему о том, что уличающие его фотографии были сделаны Джорджиной. И она понимала, что, как только отец узнает об этом, будет уже поздно… Может быть, стоит поговорить с Дорис? Может, для Одри найдется место на мануфактуре?