Бумажный тигр
Шрифт:
Неизвестные мгновенно ретировались тем же путем, каким пришли. Дэниел обернулся, увидел Джорджину и виновато улыбнулся:
— Сначала хотел остановиться на кипящем масле, но потом отказался от этой идеи. Пришлось бы всю ночь дежурить у ведра и подогревать его.
Взяв винтовку наперевес, он снова выглянул в коридор. Никто больше не сунулся. Зато с улицы еще какое-то время доносились проклятия. Кто-то кому-то приказывал вернуться, а те отказывались. Вскоре все стихло.
Дэниел закрыл дверь на засов. Когда он вернулся к жене, она все еще стояла на пороге типографии, обернутая простыней, и смотрела на него ничего не понимающим взглядом. Простыня съехала с одного плеча, обнажив грудь.
— Что же было в ведре? —
Дэниел снял портупею.
— Лучше не спрашивай.
Джорджина поняла, что он ее дразнит.
— Нет, скажи!
Он протянул руку и скинул с нее простыню. Взгляд его скользнул по ее обнаженному телу, жадно вбирая в себя все ее округлости и золотистый треугольник, темневший внизу живота.
А что ты мне дашь за это?
Джорджина улыбнулась и кокетливо повела голыми плечами:
Все, что хочешь.
Отлично. — Отшвырнув простыню подальше, Дэниел вплотную приблизился к Джорджине и накрыл руками ее ягодицы. — Я хочу вот это. — Наклонившись, он поцеловал ее во влажные открытые губы.
Лишь спустя час с лишним она наконец узнала, что он вылил на ночных гостей, и потом долго хохотала, уткнувшись в подушку, представляя себе, какие будут лица у людей, когда они обнаружат утром, что кто-то вычерпал ночью уборную и вылил содержимое прямо на улицу.
Глава 32
В полдень из-за ворот фабрики начали доноситься призывные крики мальчишек-разносчиков, продававших газету Дэниела. Наступило время обеденного перерыва, работницы потянулись к выходу, и Джорджина услышала, как бойко пошла торговля. Губы ее невольно расползлись в улыбке. Значит, Дэниел работает не зря, его труд нужен этим людям.
В кабинет без стука вошла Дженис. Демократическая политика «открытых дверей» и непосредственного общения фабричного начальства с подчиненными была одним из нововведений Джорджины. Впрочем, перемирие между двумя молодыми женщинами все еще было довольно хрупким. Дженис не одобряла неопытности Джорджины, по-прежнему косо смотрела на ее красивую дорогую одежду и не могла забыть о том, чья она дочь. Она не верила в то, что Джорджина, в сущности, превратилась в такую же работницу, какой была она сама. Ей казалось, что для новой начальницы это своего рода каприз, игра, которая вот-вот надоест. И действительно, у Джорджины не раз уже возникало желание все бросить, но она знала, что не имеет права это сделать, потому что не сможет потом смотреть в глаза Дэниелу. И она заставляла себя не сдаваться.
Одри говорит, что в «Маллони» люди готовы к забастовке, — опасливо оглянувшись себе за спину, возбужденно зашептала Дженис.
Джорджина удовлетворенно откинулась на спинку кресла и уточнила:
— Все?
— Все, кому надо, — ответила Дженис и бросила на стол последний номер газеты Дэниела. — Но если забастовка затянется, народ начнет голодать.
Джорджина разложила перед собой газету так, чтобы видеть громкие разоблачительные заголовки про «Эй-би-си ренталс».
— Пусть тратят на еду те деньги, которые откладывали на оплату жилья. Надеюсь, этот материал подстегнет их.
— Но ведь все равно рано или поздно придется отдавать арендную плату. К тому времени мы залезем в огромные долги, и наше положение станет безвыходным.
Джорджина нахмурилась и вперила мрачный взгляд в газету.
— Хотела бы я знать, как решить проблемы без риска! Но простых решений не существует. Вот если бы у нас был профсоюз, куда мы на протяжении нескольких месяцев вносили бы свои взносы и где уже имелся бы собственный фонд…
— Сейчас поздно думать об этом, — твердо заявила Дженис. — Забастовку нужно начинать без промедления, пока все еще горят желанием. Маллони нам даже помог: объявил своим, что им придется выйти на работу четвертого июля. В этот день в центре города намечено праздничное шествие, все будут отмечать,
веселиться, а он хочет загнать людей на работу.Прекрасно! — воскликнула Джорджина с радостной улыбкой. — Четвертое июля! День независимости! Как это символично, не правда ли? Мы проведем свое собственное шествие на лужайке перед домом мистера Маллони!
Дженис тоже улыбнулась.
Да, было бы неплохо. Конечно, — тут улыбка исчезла с ее лица, — мне хотелось бы, чтобы народ прошел и по лужайке перед домом твоего отца.
Джорджина беззаботно махнула рукой:
Ради Бога. Но предупреждаю, что там сейчас некому будет нас встречать. Впрочем, если у людей появится такое желание, я не против, честное слово. Мешать не буду. И потом, если верить тому, что говорил мой отец, скоро наша лужайка все равно отойдет к мистеру Маллони за долги. Спасти может только какое-нибудь чудо, на которое у меня лично надежды нет.
Дженис упала в свободное кресло и бессильно сложила руки на коленях.
Значит, все это не просто слухи!.. Тогда что же? Фабрика закроется, и мы останемся без работы?
Джорджина сурово поджала губы:
Не каркай. Я, конечно, плохо разбираюсь в бухгалтерии, не умею еще торговать продукцией, но зато Дорис многое знает и умеет. Она помогает мне. Между прочим, нам уже удалось добиться нескольких новых заказов. Пока что мы собираемся выполнить их за счет того, что лежит у нас на складе, а на вырученные деньги закупим тканей и начнем работать. Не думаю, что нам теперь кто-нибудь станет отпускать материал в кредит.
Хорошо, — задумчиво кивнула Дженис. — Мы переделаем выкройки так, чтобы побольше сэкономить на материале. С каждого тюка, думаю, удастся выручить по небольшому отрезу. Я скажу нашим. На самом деле существует немало способов уменьшить расход материала. Благодаря этому ты получишь лишние деньги и сможешь закупить побольше тканей для новых заказов.
Джорджина, обрадовавшись тому, что ее поддержали, облегченно вздохнула:
Будь у меня реальная власть, я назначила бы тебя главным мастером, честное слово. Если удастся сэкономить на материале, я позабочусь о том, чтобы с вырученных денег каждой работнице была назначена пусть не большая, но прибавка.
Дженис поднялась с кресла и собралась идти.
Странно, что твоя семья оказалась в таком тяжелом положении. Вы же богатые. Мне казалось, что у вас денег куры не клюют.
Джорджина тоже поднялась из-за стола.
— Это у Маллони денег куры не клюют. Он попросту купил моего отца, как говорится, со всеми потрохами. Я не хочу, чтобы он купил и меня.
— Он скупил весь город, — поморщилась Дженис. — Если тебе удастся освободить нас от его кабалы, тебе скажут спасибо.
Джорджина даже не заметила, как она ушла. Последние слова Дженис как будто что-то повернули у нее в душе, и в голову одна за другой полезли сумасшедшие мысли. Дэниел — один из Маллони. Он старший сын мистера Маллони. Может быть, ему как-нибудь удастся заставить своего отца изменить его политику по отношению к городу?
Эти мысли не давали ей покоя до самого вечера, когда она наконец отправилась домой. Домой… Джорджина глянула на заколоченные окна и потемневшие стены складского сарая и подивилась про себя: неужели она называет это домом? С ума сошла!
Но тут она вспомнила, что там ее ждет Дэниел. Сидит со своей газетой и ест из горшка похлебку, сваренную на старой черной печке. Джорджина ускорила шаги.
Заметив человека, забивавшего досками входную дверь, Джорджина остановилась как вкопанная. Поначалу ей показалось, что Дэниел вызвал плотника, чтобы тот кое-что подремонтировал после ночной стрельбы. Да и вчерашних гостей пришлось отпугнуть столь необычным способом… Утром из окна несло такой вонью, что завтракавшую Джорджину едва не стошнило. Дэниел пообещал, что к вечеру там уже ничего не будет. Может, он и вызвал этого человека специально для того, чтобы тот убрал?..