Бумеранг

– Если это для меня, то напрасно.
– Он осторожно отвел полу безрукавки в сторону, демонстрируя еще с полдюжины рукояток ножей.
– Даже сейчас под вашими стволами я мог бы положить и тебя с Зиминым, и Шебукина с Лосевым.

– Ишь ты, всех знает!

– Такая у меня работа. О своих клиентах я обязан знать всю подноготную.

– Почему же ты убрал их, а не нас?

– Понял, что это не в моих интересах…

С прежним изумлением «кандагаровцы» продолжали взирать на незнакомца. Стараясь не совершать резких движений, он растер темные пятна под глазами, содрал фальшивую бородку.

– Больше, надеюсь, не пригодится.

– А нога?

– Хотите, чтобы я и ногу вам отстегнул?
– Дрэм покачал головой.
– Нет, мужики, второй раз свою ногу я уже никому не отдам.

– Он ухмыльнулся.
– А пожалел я вас потому, наверное, что настоящая моя нога осталась там, где и вы в свое время побывали.

– Чечня?

Дрэм коротко кивнул, заставив Харитонова переглянуться с Зиминым и Лосевым. Молчание их было более, чем двусмысленным.

– Ну, что, передумали меня расстреливать?

– Не волнуйся, никто тебя здесь не тронет.
– Дмитрий вздохнул.
– Мир, браток, живет по принципу бумеранга. Что посеешь, то и пожнешь. Чем сам ударишь, тем и к тебе вернется. Вот и мы тебя трогать не будем.

– А этого Мухамада, - Тимофей Лосев кивнул в сторону убитого командира, - ты что, встречал раньше?

Дрэм нехотя качнул головой.

– Было дело…

– Ты лучше спроси у него, где он так на саблях научился махаться?
– ревниво поинтересовался Маркелов. Обматывая кровоточащую руку платком, он шагнул к Дрэму. По пути отвел в сторону автоматный ствол Зимина. Тот и сам, опомнившись, опустил оружие.

– А разве я махался? Это Чуса махался, а мне только и нужно было отвлечь внимание первым слепым ударом.
– Дрэм поднял перед собой ладони.
– Правой я бил его саблей, а левой в это время метал нож. Вот и вся немудреная партитура. Даже, если бы Чуса успел меня подранить, он был все равно обречен.

– Ловко!
– Маркелов помотал головой, и в эту секунду по зданию ударил усиленный мегафоном голос. К санаторию, наконец-то, подъехали представители местного правопорядка. Господам террористам торжественно предлагали сдаться.

– Вот так… - вздохнул Дмитрий Харитонов.
– Все как в дурном боевике.

– Еще только полицейских мигалок не хватает… - хмуро добавил Зимин и, конечно же, накаркал. По стенам немедленно заплясали голубоватые блики, а от хлынувшего со всех сторон света глазам стало больно…

Глава 22

Пограничники хозяйственно пересчитывали трупы боевиков, дивились ножевым ранам, вполголоса матерились. Грузчиков и санитаров, разумеется, не было, а потому армейцам приходилось работать самолично. Брали бородачей за ноги и за руки, кряхтя, выносили во двор, а там перегружали в подъехавшую из города фуру. Спрятавшийся в кустах официант санатория быстро отщелкивал одну пленку за другой. От яркого света прожекторов и вида окровавленных трупов его мутило, но таково было указание безжалостной хозяйки. Уже сейчас предприимчивая Мариночка думала о будущем. Моральные соображения ее ничуть не смущали, - куда важнее были планы рекламной компании. Впрочем, трудиться приходилось всем окружающим. Совершенно взмыленный майор из местных служб безопасности, трижды обежал здание санатория и теперь въедливо изучал удостоверения «кандагаровцев». В иной ситуации он мог бы, верно, к чему-нибудь прицепиться, однако в данном случае решил проявить великодушие. Как ни крути, ситуацию разрулили именно эти парни, и по всему выходило, что не задерживать их надо было, а благодарить. Кроме того, дело представлялось более чем ясным: в очередной раз террористы посягнули на свободу граждан и в очередной раз получили по рукам. Свидетелей хватало с избытком, не было недостатка и в вещественных уликах.

– Ну, если бывший спецназ, тогда все понятно… - майор в очередной раз вздохнул, поневоле ощутил ворохнувшуюся в груди зависть. Будь у него такие вояки, пожалуй, и он не знал бы здесь горюшка, прищемив хвост всем местным сорвиголовам.
– А эта мадам кем вам, извиняюсь, приходится?

Офицер имел в виду Мариночку, которая, к изумлению «кандагаровцев», с первой же минуты своего освобождения развела более чем бурную деятельность. Едва пришедшие в себя от шока служащие санатория подчинялись ей беспрекословно. Они сновали по зданию, торопливо затирая следы крови, сплошь и рядом путая карты прибывшей на место событий следственной бригаде. Где-нибудь в городе ребятки из правоохранительных органов не стали бы церемониться со всей этой гражданской шушерой, мигом переписав по фамилиям и расселив по свободным гостиницам, но здесь, в единственном санаторном корпусе, да еще среди ночи, с владельцами изувеченной собственности поневоле приходилось считаться. Случись потом энергичной хозяйке предъявить силовым структурам иск за ущемление свобод, еще неизвестно какой вердикт вынесли бы судейские чинуши. Словом, с Мариночкой старались не связываться, держась от моторной особы на разумной дистанции.

– Это?
– Лосев одарил пробегающую по коридору Мариночку усмешливым взором.
– Это, майор, дама, без которой освобождение людей могло бы не состояться.

– Ну, почему же… - офицер кисло вздохнул.
– Какую-то часть все равно бы освободили.

– Вот именно - часть!
– Тимофей хмыкнул.
– А тут всех вчистую освободили.

– Один у вас, говорят, погиб?

– Это верно.
– Лосев нахмурился.
– Колька Сватов. Хороший был парень…

– Повезете с собой?

Тимофей покачал головой.

– Здесь похороним. Все равно нет там у него никого.

– А что, пожалуй, и правильно!
– майор оживился.
– Памятник можно мужику организовать. Если что, и мы со своей стороны поможем. Сделаем из него здешнего героя.

– Это уж как хотите.
– Лосев неопределенно пожал плечами.

– Кстати, насчет героев… - начал было офицер, но Тимофей положил ему на плечо руку.

– Я тебя понял, майор. Сам когда-то служил, так что знаю вашу кухню.

– Да я, собственно, ни на что особенное не претендую…

– Брось, майор! Мы ребята - не тщеславные. Скорее, наоборот, любим тень и безызвестность.

Офицер насторожился.

– Ну и?

– Это я к тому, что бери это дело в свои руки. Я серьезно! Нам себя афишировать ни к чему, вот и преподноси все случившееся, как хочешь. Скажем, спецоперация с привлечением добровольцев из числа заложников и все такое. Мы потом подтвердим. И тебе будет хорошо, и нам.

– Хмм… Так-то оно так, только не наедет ли на нас потом эта особа?
– офицер в сомнении кивнул в сторону суетящейся на отдалении Мариночки.

– Ты на нее не смотри, у нее свое дело. Пиар называется. Хочет рекламу своему заведению сделать. Представляешь, сколько народу сюда повалит, если раскрутить все должным образом?

– Да уж, представляю…

– Заодно и твоих ребяток прославит. Если, конечно, ты не против.

– Нет уж, спасибочки. Нам светиться тоже ни к чему. Похвалят по служебной линии - и ладно…

В это же самое время Стас Зимин слепо ходил за воодушевленной Мариночкой, помогая фотографировать пулевые отметины на стенах, собирая в полиэтиленовый пакет гильзы и щепки, ставя меловые крестики в тех местах, где еще совсем недавно лежали трупы.

– Здесь и там мы очертим белой краской контуры.
– Деловито указывала она руками.
– Кровь, конечно, замоем, это нехорошо, а вот контуры фигур обязательно оставим. Можно даже прямо поверх ковра. А на стенах разместим что-нибудь вроде небольшой фотогалереи. Наверное, пограничников тоже надо заснять, как ты думаешь? А то разбегутся потом, ищи их, свищи!

– Послушай, ну, зачем тебе все это нужно?

– Как ты не понимаешь!
– она изумленно уставилась на Зимина.
– Это же реклама в чистом виде! Да о нас все газеты раструбят! Еще нам же и платить станут за интервью. И клиентами будут уже не свои соотечественники, а западные миллионеры! Цены за номер сделаем вдвое против европейских люксов, расширим площадку, заведем теннисный корт, наладим торговлю сувенирами.